Анатолий Рубин - Anatoly Rubin

Анатолий Рубин
אנטולי רובין
Родившийся	Анатолий (Ицхак) Рубин (1927-01-29)29 января 1927 г. Минске, Белоруссия, СССР
Умер	16 января 2017 г.(2017-01-16) (89 лет) Иерусалим, Израиль
Национальность	Израильский

Анатолий Рубин (1927-2017) был Узник Сиона кто пережил Холокост а позже ГУЛАГ.^[1] Рожден в Минске, он пережил Немецкое вторжение в СССР в глухой деревне и чуть не погиб при попытке присоединиться к партизанам. Он провел шесть лет в заключении в сибирских ГУЛАГах за распространение книг, сочувствующих Сионизм. После расследования КГБ за распространение сионистских идей он иммигрировал в Израиль в 1969 году. Оказавшись там, он провел кампанию за израильское правительство, чтобы помочь другим, желающим эмигрировать из СССР в Израиль.^[1] Он также опубликовал воспоминания о своем более раннем опыте. Он умер в Иерусалим в 2017 году.

биография

Анатолий (Ицхак) Рубин родился в Минске, Белоруссия (позже Беларусь). Его отец был религиозен, а мать поддерживала некоторые традиции из уважения к нему. Рубина больше привлекали русские образцы для подражания, чем еврейские. Летом 1941 г., когда Вермахт вторгся в Советский союз через Минск Рубин был вынужден присоединиться к потоку беженцев, уходящих вглубь России, и был обстрелян Люфтваффе. Через два дня он добрался до города Смиловичи, примерно в 35 км от Минска. Там он воссоединился со своей тетей и ее маленьким сыном. Трое из них оставались с еврейским кузнецом до тех пор, пока немцы не заняли город, препятствуя их планам двигаться дальше на восток. Им пришлось вернуться в оккупированный Минск, где они нашли вторую тетю вместе с его матерью и двумя сестрами. Когда произошло вторжение, отец Рубина был на работе вдали от дома. По возвращении в Минск ему сказали, что его семья бежала в сторону Москвы. Позже он был убит бандитами при поисках своей семьи.

В Минске в рамках немецкого вторжения законодательство вызвали перемещение евреев в Минское гетто. Семья Рубина жила с двумя другими семьями в двух небольших комнатах. С большим риском они получали от немецких часовых все необходимое, выменяя вещи своей тети через забор гетто. Их положение облегчила его сестра Тамара, чья арийская внешность позволила ей сойти за нееврейку.

В ноябре 1941 года немцы начали ликвидацию гетто. Жителей, в том числе его семью, увели к яме для убийства. Однако Рубину и его старшей сестре Тамаре удалось бежать.^[2] Тамара присоединилась к партизанам, и он бежал в «арийскую» часть города, где, охваченный ненавистью и физическим насилием со стороны местных жителей,^[3] он пытался выжить.^[4] В конце концов, он вернулся в гетто, где сначала жил с тетками и работал в бригаде принудительного труда.^[5]

В марте 1942 г.^[6] когда его рабочая бригада возвращалась в гетто, они были остановлены эсэсовцами, которые проводили раунд выбор Ему чудом удалось сбежать обратно в гетто, где некоторые из оставшихся жителей предоставили ему подвал, в котором он мог спрятаться.^[7] На следующий день он вернулся в свой дом. Днем он продолжал работать в бригадах принудительного труда, так как рабочие получали за свои усилия 30 граммов хлеба и половник супа. К июлю 1942 года большинство евреев гетто было убито.

Перед окончательной ликвидацией гетто 21 октября 1943 г.^[8][9][10] Немецкая женщина, работавшая горничной в его школе, тайно вывезла Рубина к родственникам своего мужа в отдаленную деревню. Ему удалось использовать арийские бумаги, которые он получил от другого друга, тоже местного этнического немца. Рубин теперь мог жить и работать в деревне как нееврей, работая на ферме и пасти коров. Партизаны, подозревая, что он немецкий шпион, чуть не убили его.^[а][12][13]

Весной 1944 г. Красная армия освободил свою деревню. Он уничтожил свои русские документы и вернулся в Минск, где обнаружил, что в живых не осталось ни одного члена его семьи. Его попытки вступить в ряды Красной Армии были отклонены на том основании, что он несовершеннолетний. Вместо этого он поступил в профессиональное училище, которое обеспечило ему ночлег, питание и работу.^[14]

Первое заключение

Анатолий Рубин в исправительно-трудовых лагерях 1962 г.

Рубин был отправлен местной федерацией бокса для участия в республиканской выставке физической культуры в г. Красная площадь в Москве. По возвращении (14 ноября 1946 г.) он был арестован и заключен в тюрьму за то, что бросил военный объект. А военный суд приговорил его к пяти годам перевоспитания '' в трудовой лагерь за его «националистические» (то есть еврейские) взгляды, его нездоровые мнения о Советский режим, и его разрушительное влияние на местную молодежь.^[15]

Жизнь в тюрьме была тяжелой.^[16] Между «обычными» и уголовными заключенными существовал значительный классовый разрыв. Последние поддерживали свой собственный режим террора и эффективно управляли тюремной жизнью. Рубин поднял против них восстание. Его перевели в трудовой лагерь. Режим в этих лагерях представлял собой сочетание голода, физического насилия и тяжелого принудительного труда. Племянница узнала о его заключении и потребовала его освобождения. В конце концов она связалась с высокопоставленным генералом, который приказал пересмотреть его дело. Его приговор был изменен на двенадцать месяцев. испытательный срок. Вернувшись в Минск, он поступил в Институт физической культуры, который обеспечивал щедрые стипендии, большие рационы питания и даже набор спортивной одежды. Его учеба в боксе была успешной. Он выигрывал бой за боем и постоянно наращивал свою физическую силу, мотивируя это тем фактом, что теперь он мог эффективно защищаться от антисемитский атаки, которые исходили со многих сторон.^[17]

Пробуждение национальной идентичности

Продолжающийся антисемитизм, с которым Рубин столкнулся со стороны местных русских, неуклонно формировал его еврейство.^[18][19][20] Он пришел к выводу, что его не ждут в России, и если у него когда-нибудь появится дом, то он может быть только в Государстве Израиль. Теперь он посвятил всю свою энергию и ресурсы этой цели.

В 1955 году, находясь в Риге на турнире по боксу, он впервые встретил евреев, которые наблюдали Еврейский обычаи, праздники и традиции. В советское время в Латвии только датируется вторая мировая война, Еврейские активисты, особенно в Бейтар, были по-прежнему открыты и активны. Также были доступны хорошо укомплектованные еврейские библиотеки.^[21] Решив расширить свои еврейские знания по возвращении, он обнаружил в центральной библиотеке письменные материалы, представляющие еврейский интерес. Он изучил и начал открыто ссылаться на материал в своих беседах, касающийся повсеместной ненависти русских к евреям. Молодые минские евреи также интересовались Громыко речи и Черепахина о создании нового государства Израиль, с которым у России тогда были теплые отношения. Рубин старался пробудить в них интерес к еврейской жизни и Государству Израиль. В 1956 году он впервые встретил иностранных туристов. Он также рассказал им, каково быть евреем в СССР, с его постоянными волнами антисемитизм. Он попросил их передать это Соединенным Штатам и Израилю. Все эти разговоры записывались сотрудниками КГБ.

В 1957 году в Москве прошел международный молодежный фестиваль. Рубин вместе с евреями со всей России подошел к израильской делегации. Эти советские евреи окружили израильтян и не могли перестать задавать им вопросы. Он сам сфотографировал делегацию и израильский флаг.^[22] Рубин встретился с главой делегации для получения материалов для еврейской молодежи Минска. Поскольку за делегацией наблюдали сотрудники КГБ, обмен материалами не состоялся. Ему все же удалось накопить значительное количество литературы, которую он широко использовал в Минске. Его энтузиазм по поводу еврейских вещей заставил его игнорировать правила осторожности.

Допрос, следствие и суд

КГБ приближалось, и он был арестован. Он отказался оговорить тех, кто участвовал в его еврейской деятельности, и ему удалось избавиться от секретной информации, которая была на его личности. На допросе выяснилось, что КГБ собрал подробную и точную информацию о нем, его друзьях и родственниках (после суда один из его родственников сказал ему, что на чердаке над его квартирой было спрятано подслушивающее устройство). полученное путем прослушивания и фотографирования не было принято в суде, и он полагал, что это законность будет наблюдаться. Однако большая часть выдвинутых против него обвинений была основана именно на этом "недопустимое доказательство Несмотря на применявшиеся против него различные «методы» допроса, Рубин не раскрыл информации.

Официальный список обвинений был измена, покушение на высокопоставленное лицо партии и правительственный министр, (в данном случае советская премьер, Никита Хрущев ), антисоветская пропаганда, распространение Сионист литература, связи с израильским посольством и разжигающие националистические страсти. Через две недели после его допроса прибыл новый следователь, которому было поручено убедить Рубина осудить сотрудников израильского посольства за ведение подрывной деятельности под видом дипломатической деятельности. Рубин отказался, и дальнейших попыток завербовать его в качестве сотрудник.

Двое других были арестованы вместе с Рубиным. Один был чемпионом Минской республики по борьбе, которому еврейские беженцы из Минска подарили Израильская литература вместе с запечатанным пакетом, который нужно вернуть Рубину. В рестлер сделал, как его просили, не проверив, что он нес. И Рубин, и борец сказали это следователям, хотя и не согласовали свои показания. Вторым сообвиняемым Рубина стал врач, сын ветерана коммунист В его активе долгие годы подпольной деятельности, в том числе интерес к сионизму. Рубин рассматривал его как потенциального союзника и передал ему материалы, которые распространял доктор. После ареста он немедленно сломался, написал письмо с признанием и раскаянием и возложил всю вину на Рубина. Рубин взял на себя всю ответственность за действия, которые были доказаны против врача. Он объяснил, что принял такой курс действий, потому что, по его мнению, проблема заключалась не в его собственных действиях, а в его убежденности в том, что все трое обвиняемых были восприняты как представители сионистского еврейства. По этой причине он заявил, что для него важно сохранить свое достоинство, раз и навсегда доказав, что евреи были людьми непоколебимых принципов, а не трусами и предателями.

Самым опасным из предъявленных ему обвинений было покушение на премьер-министра. Хрущев, так как это каралось смертной казнью. Он был бесконечно допрошен по этому вопросу, и упорствовал в своих абсолютных отказах. Он отказался принять назначенного судом адвоката для защиты, предпочитая защищаться сам. Тем не менее суд назначил защитника, председателя коллегии адвокатов Белоруссии. Суд длился пять месяцев, четыре из которых он провел в одиночное заключение. (Обвинение в государственной измене было снято во время допрос.)

Судебные разбирательства проводились за закрытыми дверями, чтобы Рубин не мог использовать их для продвижения своих идей. Он не признал себя виновным по всем пунктам обвинения (в отличие от своих сообвиняемых, которые сразу признали себя виновными). Он признал, что найденная у него литература принадлежит ему, однако он утверждал, что не считал эти материалы антисоветский. Его назначенный судом адвокат признал, что он виновный тяжких преступлений, хотя он пытался смягчить приговор пересказывая историю своей жизни: во время войны он содержался в гетто и осиротел в возрасте 13 лет; что антисемитский фашист Нацисты убил всю свою семью, что объясняет его взрослую чувствительность к антисемитизму; это касается нескольких антисемитских хулиганы с тех пор оставила его сверхчувствительным, что Сионистская пропаганда потом эксплуатировал. На суде дали показания 20 свидетелей. В своем заключительном слове прокурор просил приговорить Рубина к пяти годам лишения свободы. перевоспитание в исправительно-трудовом лагере в качестве организатора уголовной ячейки. Врач был приговорен к двум годам и исключению из Коммунистическая партия а борцу до шести месяцев. В испытание длился шесть месяцев, до 29 апреля 1959 г .; дело КГБ №19121-х о суде и приговор находится в Минске.^[23]

В своем заключительном слове Рубин защищал свои действия, особо выделяя санкционированный государством антисемитизм и подавление национальной жизни евреев. Он заявил о своей цели уехать на родину, в Израиль. Его защитник предполагал, что ему не дадут больше трех лет. Однако после выступления Рубина судьи пересмотрели его и приговорили к шести годам; Дело КГБ находится в Москве.

Вернуться в ГУЛАГ

КГБ распространил слух о том, что Рубин планировал взорвать минскую гостиницу; что он был пойман в компании агента, который дал ему информацию для передачи на Запад; и это полмиллиона рубли в иностранной валюте были обнаружены у него. Все о ГУЛАГе было там знакомо еще десять лет назад, за исключением того, что большинство заключенных теперь были политическими интернированными. Сначала его отправили в Lagopunkt 11,^[24] сразу после Яя железнодорожная станция.^[25] Заключенные в основном Нацистские военные преступники (например, Гестапо следователи). Когда их спросили, что их ждет, они неизбежно ответили: «Из-за Жиды ". В течение последних трех лет своего заключения (1962–1965) он был интернирован в Лагопункт 10.^[24] где все заключенные носили полосатые комбинезоны, содержались в камерах после работы и лишались «привилегии» ходить по кемпинг. Пайки также были на несколько раз строже, чем в других лагерях.

Десять процентов лагеря состояли из Евреи, некоторые из которых были осуждены за сионистскую деятельность. Они приехали со всех концов Советского Союза. Рубин думал, что он один, но под его лидерство все евреи в лагере были едины и единодушны в отношении Израиля. Они встретились для обмена информацией. Ветераны сионистов делились историей, культурой и традициями. Некоторые знали иврит и начал давать уроки. Они составили свой небольшой словари взяв русский грунтовки и писать на иврите для каждого русского слова над ним. Они составляли и заучивали часто используемые предложения. Они отмечали каждый Еврейский праздник. Для этой деятельности, которая была запрещена как в лагере, так и в СССР в целом, они собирались в одном из складов одежды, чтобы послушать, как один из старших сокамерников читает молитвы. Насколько было возможно, они соблюдали заповеди, и на Йом Кипур все постились, как религиозные, так и светские. Для них это было не только религиозные обряды, но демонстрация национальное единство. Они превратили старые серебряные монеты в Маген Давид подвески, которые они носили под рубашками. Сотрудничество не терпели. Среди политических сокамерников-евреев существовал неписаный железный закон, запрещавший никому присоединяться к официально организованной структуре. Любой, кто это сделал, немедленно был полностью подвергнутый остракизму.^[26]

Обстоятельства открывали перспективу его досрочного освобождения. Комендант лагеря сообщил ему, что в качестве коменданта он должен был составить аттестацию заключенного и был включен в список сокамерников, готовых взять на себя "общественный деятельности ". Услышав это, Рубин гневно потребовал убрать его имя из этого"черный список ". Две недели спустя Генеральный прокурор сообщил ему, что он никогда не будет иметь права на замену приговора. Дело КГБ за эти шесть лет находится в Москве.^[23]

Леон Юрис Исход

Заключенные прилагали большие усилия для получения материалов для чтения. Один из заключенных был известным писателем, которому разрешалось получать книги. Он был дружен со многими заключенными-евреями и защищал их от антисемитских нападок. Он сказал Рубину, что получил книгу на английском языке под названием Исход что он может быть интересным. Другие еврейские сокамерники немедленно организовали групповое чтение. Рубин замаскировал книгу под Советский учебник. Книгу передавали из рук в руки, а Рубин переправлял контрабандой в другие лагеря. В одном из таких лагерей еврей сделал перевод на русский язык. Сразу же после его завершения Рубин тайно вывез его в мир за пределами лагерей. Там, в самиздат форма, он сыграл решающую и формирующую роль в пробуждении национального самосознания советских евреев.^{[нужна цитата ]}

Освобождение из ГУЛАГа и возвращение в Минск

По мере приближения перспективы его освобождения его здоровье начало ухудшаться в результате бесконечного стресса от голодных пайков, физического напряжения и нечеловеческих условий. Всю весну 1964 года заключенные работали стоя в бассейнах с ледяной талой водой, в результате чего боли в ступнях и ногах усиливались, так что он едва мог спать по ночам. Дата его освобождения была назначена на вторник, 8 декабря 1964 года. Власти лагеря предложили ему досрочное освобождение при условии, что он подпишет прошение о помиловании, которое фактически было признанием вины, которое он отклонил. После освобождения он позже сказал: «Я выходил в самый большой из всех лагерей для военнопленных - в сам Советский Союз».

У Рубина были друзья в Москве, Ленинград, Киев, Рига и в другом месте. Друзья представили его в своих кругах. После четырех дней в Москве он поехал в Минск, а затем в Ригу. Он встретился с молодежью, посетил синагогу и посетил ущелье Ромбула, где жили рижские евреи. убитый. Когда он уехал на участок, было ясно, что за ним следит КГБ. Он сел в один вагон, а потом перешел в другой, уверенный, что в Минске его ждет КГБ. Агент его не нашел и решил, что Рубин ускользнул от него. Когда он приехал в свою квартиру в Минске, появился агент полиции, записавший его адрес.

Сионистская активность в Минске и отъезд из России

Вернувшись в Минск, Рубин оказался без работы. Через месяц ему сообщили, что обвинения против него необоснованны и он полностью реабилитирован. По всей видимости, это было результатом падения Хрущева в октябре 1964 года. Вскоре он был нанят в Минске. Городская больница как старший физическое упражнение учитель. В то же время он организовал мероприятия по обучению евреев города Иудаизм и Государство Израиль. Вскоре он создал кадры, приверженные еврейскому национальному возрождению.^[27] Зная, что он был целью КГБ, он старался не подвергать их опасности. Он разделил всех участников и линии распространения материала. Несколько раз случалось, что кто-то подходил к нему и предлагал в полной секретности дать ему прочитать буклет, который он сам выпустил в обращение. Зеев Жаботинский сочинения были особенно популярны. Рубин сам перевел их на русский язык и обеспечил широкое распространение.^[28]

За материалами Рубин ездил в другие города, где у него были товарищи по лагерям. Чтобы оправдать эти визиты, он воспользовался советским нормативно-правовые акты что позволило любому сдавшему кровь получить два дня отпуск. Рубин совмещал это со своим обычным еженедельным днем ​​отдыха, в результате чего он совершал трехдневные поездки из Минска. Во время поездки в Ригу он узнал, что КГБ его расследует. Он предупредил своих знакомых, чтобы они избавились от всего компромата. Почти все друзья и знакомые Рубина были задержаны и допрошены сотрудниками КГБ. Наконец подошла его очередь. Он решил все отрицать, потому что в Россия «нет» всегда оставалось «нет». Он был допросили в течение пяти дней с утра до вечера. На шестой день агенты встретили его с другом, который, как выяснилось, рассказал все, что знал. Рубин нарушил правила допроса, вскочив и заявив, что все было ложью. Столкнувшись с его отказом что-либо признать, старший следователь закрыл изучение против него.

Вскоре после этого власти Риги начали выдавать разрешения на выезд для Израиль избранным евреям. Он поехал в Ригу и попросил друзей, получивших разрешения, попытаться получить для него официальное приглашение на иммиграцию, когда они прибудут в Израиль. Такое приглашение действительно пришло, и ОБИР зарегистрировал его. Рубина вызвали в ОБИР и сообщил его директор: «Вам предоставили разрешение на поездку. Лучше поехать в этот свой Израиль, чем оставаться здесь, отравляя умы советской молодежи ». Рубин был первым евреем из Минска, получившим разрешение на эмиграцию после Шестидневная война. Ему было дано двенадцать дней на отъезд, в течение которых он отправился попрощаться с друзьями. Большая толпа пришла на вокзал, чтобы проводить его лично. Были и речи, и израильские песни, и танцы. Многие евреи прислали ему свои имена и адреса, прося прислать и им официальное приглашение сделать алия. Они дали понять, что Израиль делает все, что в его силах, чтобы помочь им покинуть Советский Союз.

Иммиграция в Израиль

Анатолий Рубин и его товарищи с Давидом Бен-Гурионом в Сде Бокер, 1969 год.

Рубин приземлился в Израиле 1 мая 1969 г. и был отправлен в центр абсорбции в северном городе Кармиэль. Там он обнаружил большую группу российских сионистских активистов, которые почувствовали, что пришло время для открытых и публичных действий против попыток остановить эмиграцию из СССР. Он и его друзья, Джозеф Хрул и Джозеф Шнайдер, написали премьер-министру: Голда Меир, который пригласил их к себе в офис.

Также была приглашена группа из 18 человек из Грузии, а также адвокат Лидия Словина и ее муж, сионистские активисты из Риги. Все участники хотели знать, почему больше не делается для того, чтобы Русские евреи из СССР. Премьер-министр объяснил, что политика Израиля заключается в том, чтобы публично молчать. Выйдя из собрания, участники пришли к выводу, что им придется действовать самостоятельно. Двое из них прилетели в Соединенные Штаты, чтобы возбудить там общественное мнение. В то же время NATIV (отдел Министерства иностранных дел Израиля, которому было поручено способствовать еврейскому образованию и повышению осведомленности о Железный занавес, а также для облегчения эмиграции в Израиль) послали в Америку двух представителей, чтобы сделать то же самое, Джозефа Хруля и затем Рубина. В то время СМИ было запрещено публиковать имена выехавших из СССР. Один американский журналист не слышал о запрет и опубликовал имя Рубина и все, что он им сказал.

Анатолий и его товарищи по окончании голодовки в Коттеле, 1970 г.

Когда активистам русской алии не удалось убедить ни NATIV, ни Правительство Израиля сделать больше, они объявили голодовка перед Стена Плача. NATIV категорически против этого шага, но он стал решающим толчком, который заставил движение 'Отпусти мой народ' в движении. Рубин, Хруль, Джозеф Шнайдер и Ашер Бланк были привлечены NATIV в качестве советников. В лагерях Рубин испытывал болезненное чувство одиночества и отчаяния из-за отсутствия поддержки извне. Он никогда не забывал призыв активистов к нему не хранить молчание, а сделать все, что в его силах, чтобы помочь им выбраться.

В 1972 году Рубин женился на Карни Жаботински Рубин, дочери Эри Жаботинского и внучке Зеева Жаботинского, психиатра и бывшего омбудсмена Национального закона о здравоохранении (1996-2006). У них было двое детей, Эри и Тамар, а затем трое внуков, Йоав, Майя-Шай и Итамар. Ранее, в 1969 году, после иммиграции в Израиль, в СССР родилась его дочь Илона, впоследствии у которой было двое внуков. Семья живет в Атланте, США.

В Израиле Рубин начал преподавать физическая культура, сначала в школах, а затем на Еврейский университет Иерусалима. Связь между физическая подготовка и Национальная гордость продолжал водить его. Чтобы гарантировать, что его опыт Холокоста и ГУЛАГа не был забыт, он написал свои мемуары, сначала в русский, работа, за которую он разделил первую премию на всероссийском конкурсе, 'Мой путь в землю Израиля', которой он был награжден в 1975 году президентом Израиля Ефрем Кацир. Затем книга была переведена на иврит и опубликована в 1977 году издательством «Двир» под названием Коричневые сапоги, красные сапоги: от Минского гетто до сибирских трудовых лагерей. После его смерти израильский писатель Галила Рон-Федер Амит переделал перевод. В 2004 году она написала о Рубине в своей книге. Узник Сиона, путешествие в СССР начала шестидесятых и Узник Сиона Анатолий Рубин, 26-й том из серии Time Tunnel.

Анатолий Рубин зажег один из шести мемориальных факелов в День памяти жертв Холокоста в Яд ВаШем в Иерусалиме, 2012 г.

В 1989 году НАТИВ послал Рубина в СССР для поощрения алии. В течение следующих двух лет многие минские и ленинградские евреи последовали за ним в Израиль.

Рубин умер 16 января 2017 года.^[29][30] и был похоронен в Кирьят-Анавим кладбище, недалеко от Иерусалима.^[31]

Награды и признание

В 2012 году ему выпала честь зажечь один из шести мемориальных факелов на Национальном празднике День памяти жертв Холокоста в Яд ВаШем в Иерусалиме.^[32][33]

Опубликованные работы

В данной статье цитируется следующая публикация Анатолия Рубина.

• Рубин, Анатолий; Переписано Галилой, Роном Феддером Амитом (2019), Невозможная победа [От ада гетто Минска до зверств в сибирских лагерях] (на иврите), Тель-Авив, стр. 9–185 - через Niv Co. LTD.

• Рубин, Анатолий (2019), ) Страница страданий и невзгод [От ада гетто Минска до зверств в сибирских лагерях] (на русском языке), Тель-Авив, с. 9–185 - через Niv Co. LTD.

Примечания

Рекомендации

дальнейшее чтение