Мэтью Чарльз Лэмб - Mathew Charles Lamb

Мэтью Чарльз Лэмб
Баранина в Родезийская легкая пехота, 1974
Родившийся	(1948-01-05)5 января 1948 г. Виндзор, Онтарио, Канада
Умер	7 ноября 1976 г.(1976-11-07) (28 лет) Земли племени Мутема, Manicaland, Родезия
Причина смерти	Погиб в бою[1]
Известен	Оправдание тяжкое убийство потому что безумие в 1967 году, избежав канадской обязательная смертная казнь[2]
Уголовное обвинение (я)	Смертное убийство[2]
Уголовное наказание	Найденный невиновен по причине безумия и подвергнуты бессрочной психиатрической помощи. Выпущен в 1973 г.[2]
Военная карьера
Верность	Родезия
Ответвляться	Родезийская армия
Годы службы	1973–1976
Классифицировать	Ефрейтор
Сервисный номер	726724
Единица измерения	Родезийская легкая пехота Родезийский САС
Войны	Родезийская война Буша  †

Мэтью Чарльз "Мэтт" ягненок (5 января 1948 - 7 ноября 1976) был канадцем. убийца веселья который в 1967 году избегал канадских тогдашняя обязательная смертная казнь за убийство, караемое смертной казнью будучи найденным невиновен по причине безумия. Его бросила мать-подросток вскоре после его рождения в Виндзор В Онтарио, Лэмб подвергся жестокому обращению со стороны своего отчима, что привело к тому, что он стал эмоционально отстраненным от своих родственников и сверстников. У него развились склонности к насилию, которые проявились в его физическом нападении на полицейского в возрасте 16 лет в феврале 1964 года и в его короткой перестрелке с правоохранительными органами десять месяцев спустя. После этого последнего случая он провел 14 месяцев, начиная с апреля 1965 г., в Kingston Penitentiary, а тюрьма строгого режима в восточном Онтарио.

Спустя семнадцать дней после своего освобождения из тюрьмы в июне 1966 года Лэмб взял ружье из дома своего дяди и устроил стрельбу по своему району Восточный Виндзор, убив двух незнакомцев и ранив двух других. Ему было предъявлено обвинение в убийстве, караемом смертной казнью. Уголовный кодекс призвал к обязательной смертной казни, но он избежал этой участи, когда в январе 1967 года суд установил, что он не был в здравом уме во время инцидента. Он находился на неопределенное время в психиатрическом отделении. В течение шести лет под опекой Центр психического здоровья Penetanguishene предприятия в Ок-Ридже он продемонстрировал глубокое восстановление, что побудило независимый комитет из пяти человек рекомендовать Исполнительный совет Онтарио чтобы его отпустили, заявив, что он больше не представляет опасности для общества. Совет одобрил освобождение Лэмба в начале 1973 года при условии, что он проведет год, живя и работая под наблюдением одного из ведущих психиатров Ок-Риджа, Эллиота Баркера.

Лэмб продолжал улучшаться, став продуктивным работником на ферме Баркера и заслужив доверие семьи врача. При поддержке Баркера Лэмб присоединился к Родезийская армия в конце 1973 г. и боролся за непризнанный правительство Родезия (современное Зимбабве) на всю оставшуюся жизнь. Он начал свою службу в Родезийская легкая пехота, и занял место в трещине Специальное воздушное сообщение часть в 1975 году, но через год был переведен обратно в свой бывший полк. Вскоре после того, как его повысили до ефрейтор, Агнец был убит в бою 7 ноября 1976 г. огонь по своим от одного из его союзников. Он получил то, что Newsweek называется "похороны героя"^[3] в столице Родезии, Солсбери, прежде чем его прах был возвращен в Виндзор и похоронен его родственниками.

Ранние годы

Виндзор, Онтарио находится на границе между Канадой и США, прямо напротив Детройт, Мичиган, откуда он виден на этой фотографии 2007 года. Два города разделены Река Детройт.^[4]

Мэтью Чарльз Лэмб родился в Виндзор, Онтарио, 5 января 1948 года, единственный ребенок 15-летней матери, которая бросила его вскоре после рождения. Выращены бабушками и дедушками, тетями и дядями,^[2] он редко видел свою мать, когда рос, и никогда не знал своего отца, который умер в Соединенных Штатах, когда Лэмб был молод. Лэмб провел большую часть своего детства со своей бабушкой по материнской линии и ее новым мужем Кристофером Коллинзом в их доме на Йорк-стрит в южном центральном районе Виндзора, где его присутствие вызывало недовольство сводного дедушки Коллинза.^[5] Согласно интервью с родственниками, друзьями и соседями, проведенным юрисконсультом Лэмба Саулом Носанчуком в середине 1960-х годов, Коллинз подвергал мальчика постоянному эмоциональному и физическому насилию, избивал его и часто называл его «маленьким». сволочь ".^[6] Однако направление этого насилия не ограничивалось самим Лэмбом; он часто видел, как его дедушка и бабушка сражались, когда он был еще маленьким мальчиком.^[6]

Лэмб начал проявлять свои жестокие черты с раннего возраста. Носанчук пишет, что мальчик заманил своих кузенов в свою спальню, запер их в туалете и угрожал им. Однажды он довел до конца эти угрозы и настолько сильно избил одного из своих кузенов, что потребовалась медицинская помощь в местной больнице.^[6] «Я помню, как однажды, - сказал Грег Свит, друг детства, - когда ему было около семи лет, он протянул нож маленькому ребенку и заставил его есть собачьи фекалии».^[7] Лэмб впервые посетил школу Колборн в Риверсайд где Коллинз позже сказал, что он выглядел нормальным.^[5] Сотрудники школы согласились, позже рассказав Windsor Star что он редко попадал в неприятности и был способен, но не мог сосредоточиться в течение длительного времени.^[5]

Начиная с 8 класс Когда ему было 13 лет, Лэмб пошел в школу Святого Иуды в Виндзоре, где другие ученики нашли его отстраненным и тихим. По словам сокурсника, он отвергал попытки других детей включить его в свои социальные круги. Например, Лэмб однажды отказался от приглашения на вечеринку, сказав, что «не любит танцевать».^[5] Развивая живой интерес к оружию, Лэмб начал носить с собой в школу нож, чем он, не колеблясь, хвастался. Он также увлекся огнестрельным оружием; по словам Свита, у него и Лэмба «всегда было оружие, с тех пор, как [им] было около 12 лет».^[7] Сладкий позже сказал Windsor Star что полиция не была проинформирована, когда в подростковом возрасте Лэмб прогуливался по жилой улице, «стреляя из дробовика по домам людей, которые ему не нравились».^[7] Свит также сказал, что примерно в это время Лэмб собрал коллекцию пуль и написал на них имена различных местных полицейских. Хобби Лэмба распространилось даже на грубые бомбы, которые он сам научился производить из частей различного оружия. Когда он случайно взорвал одну из этих смесей во время приготовления, его нога была забрызгана шрапнелью.^[7]

10 февраля 1964 года, всего через месяц после того, как ему исполнилось 16 лет, Лэмб столкнулся с физически внушительным^[6] сержант полиции за пределами Виндзор Арена и перед большой толпой людей прыгнул на гораздо более крупного человека и несколько раз ударил его по лицу. Согласно отчету журналиста Боба Саттона в Windsor Star (опубликовано три года спустя), Лэмб сделал это «без видимой причины».^[2][5] Лэмб был осужден за нападение на Закон о несовершеннолетних правонарушителях и служил шесть месяцев в Доме Согласия, отряде молодых правонарушителей недалеко от Лондон, Онтарио, управляемый Армия Спасения. После освобождения Лэмб был отправлен отчимом жить в Восточный Виндзор со своим дядей, графом Хескетом. При поддержке Хескета Лэмб ненадолго посетил Успенский Колледж Школа, где, не считая неприязни к изучению латыни, он показал хорошие результаты. Однако, не имея реальной мотивации учиться, мальчик вскоре бросил искать работу. Он не смог удержаться на постоянной работе, и ему пришлось пройти через серию краткосрочных контрактов, ни одна из которых не длилась более трех месяцев.^[5]

Kingston Penitentiary

Вечером 24 декабря 1964 года Лэмб разбил переднее окно магазина спортивных товаров Lakeview Marine and Equipment в Текумсе и украл три револьвера и двуствольный дробовик. Используя один из револьверов, он дважды выстрелил в полицейского и совладельца магазина, оба раза пропав без вести. Офицер ответил несколькими выстрелами, заставив Лэмба выйти вперед с поднятыми руками. «Не стреляйте. Я сдаюсь», - сказал он.^[8] Затем он показал констеблю, где он спрятал два других пистолета и дробовик. Лэмб, которому во время суда исполнилось 17 лет, был осужден как совершеннолетний за «взлом, проникновение и кражу ... [и] хранение револьвера 22 калибра, опасного для общественного спокойствия».^[8] По мотивам отчет о предварительном расследовании характеризуя Лэмба как исключительно жестокого,^[9] Мировой судья Дж. Артур Ханрахан приговорил его к двум годам лишения свободы. Kingston Penitentiary, а тюрьма строгого режима.^[8] По словам Носанчука, суровость приговора была необычной для совершеннолетнего правонарушителя, впервые не причинившего никому физического вреда. Ханрахан, пишет Носанчук, должно быть, считал Лэмба безнадёжным.^[9] В колонию мальчик прибыл в апреле 1965 года.^[5]

Kingston Penitentiary, куда Лэмб прибыл в апреле 1965 года.

Психиатрическое обследование и психологические тесты, проведенные на Лэмбе в Кингстоне, выявили чрезвычайно незрелого молодого человека, которого сильно тянуло к оружию. Тюремные врачи отметили, что мальчик был очень агрессивным, не терпел дисциплины и практически не контролировал свое поведение.^[9] Вскоре после прибытия Лэмб напал на другого заключенного, и его пришлось поместить в одиночную камеру. Заведующий психиатрическим отделением тюрьмы Джордж Скотт сказал, что у мальчика были признаки «явного психического расстройства».^[2][5] Вскоре после этого Лэмб встал на колени возле своей кровати и воткнул ручку метлы в прямую кишку. Когда охранник обнаружил его в таком состоянии, Скотт немедленно осмотрел мальчика, для этого ему пришлось ввести успокоительное. "Я думаю, что у этого молодого человека развивается психическое заболевание гипоманиакальный природа », - написал он в своем отчете.^[9] В дальнейших интервью, проведенных Скоттом, Лэмб рассказал о том, что доктор описал как «тщательно продуманные фантазии, включающие грабежи, драки и перестрелки, демонстрирующие огромную враждебность».^[9]

Лэмб несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством, и в течение многих лет после этого у него были шрамы от того, что он пытался разрезать себе запястья.^[5] По словам Носанчука, к началу марта 1966 г. поведение заключенного "граничило с психотический ".^[9] В течение этого месяца он бросал еду в офицера, и его снова обнаружили с метлой в прямой кишке, на этот раз таскавшей ее по полу камеры и смеясь. Когда Скотт ввел Лэмбу успокоительное и расспросил его о последнем инциденте, мальчик сказал, что просто пытался досадить дежурному охраннику. Скотт еще раз отметил свое беспокойство по поводу того, что у Лэмба развивается гипоманиакальное состояние, мания низкой интенсивности, и 18 марта отправил его в психиатрическую больницу Кингстона на месяц. Скотт написал в своем отчете в больницу, что не уверен, было ли состояние Лэмба подлинным или он просто притворялся.^[9]

Лэмб вернулся в исправительное учреждение 18 апреля 1966 года с отчетом, в котором говорилось, что в случае освобождения он, вероятно, снова заболеет. рецидив. Скотт нервничал по мере приближения даты освобождения Лэмба: он считал, что разрешение Лэмбу вернуться домой может быть опасным для общества, но в то же время он не был уверен в психиатрическом состоянии молодого человека, описывая его как «пограничное» или «маргинальное». .^[9] Скотт отметил, что Лэмб немного улучшился после пребывания в больнице. Даже без учета этого, симптомы, наблюдаемые у Лэмба, не были последовательными, и врач не считал, что у него есть достаточно убедительные доказательства, чтобы признать Лэмба психически нездоровым. Он даже все еще считал, что мальчик мог просто играть в незрелые игры с системой наказаний. В этой неопределенности Скотт решил, что он не может воспрепятствовать освобождению Лэмба. 18-летний мальчик покинул Кингстон 8 июня 1966 года, на десять месяцев раньше срока, и вернулся домой в Виндзор. Его забрал другой дядя, Стэнли Хескет, который жил на бульваре Форд 1912 года. После освобождения Лэмб устроился работать плотником и после начала работы не проявлял никаких признаков нарушения правил поведения.^[5]

Стрельба

Инцидент

Через семнадцать дней после своего освобождения из тюрьмы Кингстона, вечером 25 июня 1966 года, Лэмб обнаружил в доме своего дяди дробовик. Он взял оружие и вышел из дома незадолго до 22:00. по восточному времени, затем прошла один квартал на север по бульвару Форд и спряталась за деревом у дома № 1872. Шесть молодых людей - 20-летняя Эдит Чайкоски, ее 22-летний брат Кеннет, его жена и трое друзей, 21-летний Эндрю Волоч , Винсент Франко и Дон Мулеса - направлялись на юг от 1635 Ford Boulevard по пути к автобусной остановке на Tecumseh Road, когда они приблизились к дереву, за которым прятался Лэмб, около 22:15. Лэмб неожиданно выступил перед незнакомцами, направил на них дробовик и сказал: «Стоп. Поднимите руки!»^[10] Когда Эдит Чайкоски выступила вперед, к Лэмб, он выстрелил ей в живот. Затем Волоч сдвинулся с места и был ранен в живот вторым выстрелом, который также ранил Кеннета Чайкоски. Затем Лэмб перебежал улицу на бульвар Форд 1867 и выстрелил в девушку, силуэт которой он заметил в боковом проеме дома; его цель, 19-летняя Грейс Данлоп, была ранена. Когда были вызваны правоохранительные органы и медицинская помощь, Лэмб отошел и прошел два квартала, прежде чем постучать в дверь, которую, по-видимому, выбрал наугад. Направив ружье на жившую там пожилую женщину, Энн Хитон, он пригрозил убить ее. Когда Хитон позвала своего мужа Форреста позвонить в полицию, Лэмб убежала, бросив дробовик через забор пожилой пары в поле. Он вернулся в дом Хескетов и заснул.^[10][11]

Эдит Чайкоски скончалась от ран в столичной больнице Виндзора около 05:30 26 июня.^[10] Утром полиция обыскала окрестности и нашла дробовик в том месте, где его бросил Лэмб. Они опознали его как Хескета и пришли к выводу, что 18-летний мужчина, должно быть, принял его и продолжил стрельба предыдущий день. Лэмб был арестован в 15:30 26 июня и обвинен в тяжкое убийство Эдит Чайкоски.^[10] По условиям канадского законодательства того времени он столкнулся с обязательная смертная казнь в случае признания виновным. Когда в 14:45 11 июля 1966 года раны Волоха также оказались смертельными, его убийство было добавлено к обвинению Лэмба.^[12]

Психиатрическое обследование

Утром 27 июня 1966 года Лэмб явился без адвоката в Графство Эссекс Магистратский суд Виндзора, куда он был доставлен на психиатрическую экспертизу.^[6] Когда его около полудня вывозили из здания суда, мальчик попытался сбежать из-под стражи и, когда его сдержали, умолял полицейских застрелить его.^[5] Частный психиатр из Виндзора Вальтер Яворски оценил психическое состояние подростка в интервью, которое началось в 12:30. Яворский сказал, что Лэмб был «гиперактивным и возбужденным»;^[13] он не мог усидеть на месте, периодически вставал со своего места и расхаживал по комнате. Несколько минут он молчал, видимо, раздраженный, потом засмеялся, словно в состоянии эйфории. Отвечая на прямой вопрос Яворского, Лэмб не выглядел обеспокоенным интервью: он легкомысленно отнесся к своему обвинению в убийстве, а когда его спросили о его заклинании в тюрьме Кингстона, начал смеяться.^[13]

Отбросив еще несколько вопросов как «неважные», 18-летний парень по-детски хихикнул и сказал, что ему «нужен адвокат».^[13] Беседа Лэмба с доктором продолжалась бессвязно, Лэмб «перескакивал с темы на тему»,^[13] по словам Яворского. Молодой человек продолжал вставать и расхаживать по комнате, пока продолжалось интервью; он говорил небрежно, небрежно, давая неконкретные ответы на вопросы врача и особенно неопределенно описывая людей. Когда его спросили о его родителях, он просто сказал: «Я не помню».^[13] Затем Яворский спросил, где его мать, заставив мальчика рассмеяться, когда он ответил: «Я не помню. Где-то».^[13] Когда доктор наконец прямо спросил о ночи стрельбы, Лэмб сказал, что не может припомнить, чтобы стрелял в кого-либо, и что все, что он помнил, это то, что он ехал домой на такси, а затем его разбудил дядя, который тряс его.^[13]

Когда интервью закончилось в 13:35, доктор отметил, что часовое поддержание Лэмбом этого, казалось бы, гипоманиакального поведения «замечательно».^[13] Яворский считал, что симуляция со стороны Лэмба маловероятна, а отсутствие памяти - правдоподобным. Врач написал в своем отчете, что Лэмб «страдал душевной болезнью» во время стрельбы, из-за которой он оказался в своего рода мире снов, за пределами реальности.^[14] В тот же день, стоя перед судьей, Яворски показал, что Лэмб психически нездоров и не годен для судебного разбирательства. Магистрат снова заключил Лэмба, на этот раз в тюрьму. Центр психического здоровья Penetanguishene минимум 30 дней.^[6] 29 июня 1966 г. Лэмб был снова обследован, на этот раз Джеймсом Доланом, клиническим директором психиатрической больницы. Сент-Томас Элгинская больница общего профиля.^[14]

Лэмб описал инцидент Долану гораздо более подробно. Он сказал, что 25 июня он закончил работу по дереву в 15:00, отказался работать сверхурочно (потратив 62 часа в ту неделю), затем выпил шесть бутылок пива дома в полдень и лег спать в 21:00. По его словам, он проснулся вскоре после этого и зарядил дядюшку дробовиком, намереваясь убить себя. «Следующее, что я узнал, - продолжил он, - я был на улице».^[14] Он сказал Долану, что видел людей, «как если бы они были по телевизору».^[14] Он услышал звук выстрела из пистолета, как будто он доносился издалека, и вспомнил чужой голос, говорящий: «Поднимите руки».^[14] Затем он вспомнил, как снова услышал тусклый дальний выстрел, видение напуганного человека, стоящего перед ним, а затем еще один выстрел. Он сказал Долану, что помнил, как переходил улицу, видел силуэт девушки в дверном проеме и «каким-то образом» стрелял в нее.^[14] Затем Лэмб сказал, что выстрелил в проезжающую машину, и что «все казалось нереальным».^[14] Он сказал, что следующее, что он вспомнил, - это столкновение с пожилой женщиной в соседнем доме, внезапная мысль «какого черта я здесь для» и уход.^[14] В заключение он сказал, что поймал такси на углу Пиллетт и Текумсе-роуд и вернулся в дом своего дяди.^[14]

Спустя 30 дней, 27 июля, персонал Penetanguishene все еще считал его непригодным для судебного разбирательства, но к 27 августа 1966 года его состояние улучшилось настолько, что врачи разрешили его возвращение под стражу в Виндзоре. Врачи сообщили, что теперь он может предстать перед судом - они сказали, что молодой человек теперь может понять, что означает судебное разбирательство против него, и может работать вместе с юрисконсультом.^[6] Поскольку Лэмб не мог позволить себе адвоката, судью Саул Носанчук назначил местный житель. юридическая помощь планирую консультировать его в предстоящем судебном процессе. Носанчук говорит, что Лэмб «без колебаний» подписал бумагу, уполномочивающую судью представлять его интересы.^[6]

Защита от психического расстройства

Носанчук быстро решил, что единственный способ выиграть дело и не дать подростку повешенный должен был изучить предысторию и обстоятельства как инцидента, так и самого Лэмба с целью защита от психического расстройства. На их первом совместном собеседовании Носанчук сказал, что Лэмб был «слегка сложенным, почти хилым, тихим и отстраненным 18-летним ... внешне очень мальчишеским. У него была чрезвычайно вежливая манера поведения. Он был очень признателен и благодарен мне взял на себя его защиту ".^[6] Когда Носанчук спросил мальчика о событиях 25 июня, Лэмб заколебался, разобщился и запутался в разговоре; «Казалось, он смотрел на эти события так, как будто он не имел в них никакого отношения», - вспоминает Носанчук.^[6] Лэмб сказал, что, хотя он смутно помнил, что произошло, он не мог вспомнить, как брал дробовик, заряжал его или стрелял в кого-нибудь. Он сказал, что ранее днем ​​25 июня он смотрел по телевидению фильм, в котором кто-то застрелил нескольких человек, но не уточнил, воспроизводил ли он это. Затем адвокат попросил Лэмба рассказать о его личном прошлом, детстве и семье. 18-летний парень очень не хотел этого делать, и когда он это сделал, Носанчук говорит, что мальчик казался эмоционально отстраненным от родственников и событий, которые он описывал.^[6]

Лэмб предстал перед судом как глубоко обеспокоенный молодой человек. Не было никаких сомнений в том, что он убил Чайкоски и Волоха, он не действовал в порядке самообороны и не было никаких доказательств провокации; шансы снизить обвинение в убийстве до непредумышленное убийство поэтому были стройными. В свете психиатрической и личной истории Лэмба Носанчук чувствовал себя обязанным рассмотреть заявление о невменяемости. Адвокат побеседовал с Яворским и Доланом, привлек их в качестве свидетелей на суде, а также ознакомился с отчетом четырех врачей Penetanguishene, которые ранее беседовали с его клиентом. Согласно этому отчету, Лэмб был любезен, свободно разговаривал и, по всей видимости, правдоподобен; он сначала утверждал амнезия о событиях 25 июня, но при продолжающемся допросе рассказал о случившемся «в деталях».^[15] Он признал свою ответственность, но, похоже, не был обеспокоен случившимся.^[6] Похоже, он не был способен эмоционально оценить последствия своих действий, хотя на интеллектуальном уровне он понимал, что стрелял в некоторых людей и что делать это было неправильно. Когда он сказал психиатрам, что сожалеет о содеянном, они написали, что у него «явно не было никакого реального скрытого чувства раскаяния».^[15] Он также, по-видимому, не предполагал, что может страдать каким-либо заболеванием, психическим или иным. В отчете Penetanguishene делается вывод, что Лэмб "страдал психическим заболеванием как патологическое антисоциальное или психопатический личности ", которое было признано психическим расстройством в соответствии с Уголовный кодекс и, следовательно, основания для защиты в суде о невменяемости.^[15]

Однако Носанчук все еще не был уверен, что попытается защитить Лэмба по моральным соображениям. В то время в Онтарио обвиняемый, признанный невиновным по этим условиям, оставался в заключении на неопределенный срок, если только приказ о его освобождении не поступил из провинциального правительства Исполнительный совет, действуя по рекомендации Контрольной комиссии, в которую входит судья Верховного суда. Яворский предупредил Носанчука, что даже если он прибегнет к безумной защите и победит, Лэмб, вероятно, будет помещен в учреждение для безумных преступников на всю жизнь. Адвокат по-прежнему мог обратиться к обвинению и предложить сделка, соглашение между обвинением и защитой, предлагая признать себя виновным в убийстве, не связанном с смертной казнью, которое привело бы к пожизненному заключению для Лэмба, но разрешило бы условно-досрочное освобождение через 10 лет. В любом случае, Носанчук не мог использовать подготовленное им дело, если не получил вначале недвусмысленное письменное указание от своего подзащитного заявить о невменяемости. Получив от своего адвоката неделю на рассмотрение дела, Лэмб написал Носанчуку, что желает попытаться защитить себя от психического расстройства. Мальчик ясно дал понять, что понимает, что, если он будет признан невиновным по этим условиям, государство все равно будет иметь право задержать его на всю оставшуюся жизнь.^[15]

Затем Носанчук подумал, стоит ли вызывать Лэмба на суд от своего имени. У него уже была сильная защита: за ним твердо стояли пять психиатров, а также Джордж Скотт из пенитенциарной системы Кингстона, который согласился дать показания от его имени. Адвокат посчитал вероятной реакцию мальчика на перекрестный допрос обвинения в суде. Лэмб внешне казался спокойным и собранным, и до сих пор отвечал на вопросы о добре и зле довольно рационально. Хотя врачи смогли увидеть ответы Лэмба на то, какими они были на самом деле, Носанчук опасался, что внешний вид Лэмба на самом деле может заставить присяжных поверить в его здравомыслие, что может привести к обвинительному приговору и виселице. Поэтому он не позвал Агнца стоять.^[15]

Испытание

После краткого предварительного слушания, начавшегося 8 октября 1966 года, во время которого Лэмб, как сообщается, не проявлял никаких признаков эмоций,^[16] Суд над молодым человеком по обвинению в тяжком убийстве начался 16 января 1967 года в здании суда графства Эссекс в Виндзоре. Из-за тяжести обвинения дело рассматривалось судьей и присяжными под эгидой Верховный суд Онтарио, который избрал председателем суда Александра Старка.^[5] Суд начался с того, что Лэмб не признал себя виновным в убийстве Эдит Чайкоски и Эндрю Волоча; Затем Носанчук начал свою защиту от психического расстройства в соответствии со статьей 562 Уголовного кодекса Канады. Старк отдал приказ, разрешающий всем соответствующим врачам-психиатрам остаться, а затем позволил Короне возбудить дело против Лэмба.^[17]

Свидетельства и перекрестные допросы

Обвинение

Прокурор, Эжен Дюшен КК, начал свое дело с того, что вызвал к трибуне дядю Мэтью Лэмба, Стэнли Хескета. Хескет показал, что через три часа после стрельбы его племянник сказал ему, что он «должно быть это сделал».^[17] Он сказал, что с тех пор, как его племянник переехал к нему после освобождения из тюрьмы, он всегда был исключительно вежливым и помогал своей семье. Однако утром 26 июня Лэмб впервые колебался, не давал полных ответов на вопросы и, как правило, действовал менее открыто. Затем Дюшен вызвал свидетелей стрельбы, которые единогласно согласились, что Лэмб вел себя неторопливо, хладнокровно и собранно. При перекрестном допросе Носанчуком об этом необычном спокойствии они сказали, что Лэмб казался очень далеким и, похоже, не имел никакого отношения к тому, что происходило вокруг него: один из свидетелей сказал, что Лэмб, похоже, даже не заметил очень громкого вечеринка через дорогу. Хитон сказал, что мальчик выглядел напуганным и сбежал без причины, когда она позвала своего мужа. Сотрудники полиции, арестовавшие Лэмба, также согласились с тем, что подсудимый вел себя необычно хладнокровно и молчаливо. Хескет сообщил суду, что, когда он пришел домой, его племянник крепко спал в постели.^[17]

Защита

Защита начала представлять свои психиатрические доказательства на третий день судебного разбирательства, 18 января 1967 года, когда Яворского вызвали для дачи показаний от имени Лэмба. Яворский подробно рассказал о своем допросе подсудимого через два дня после стрельбы; он придал большое значение тому факту, что Лэмб рассмеялся, бессвязно описывая события 25 июня, а в какой-то момент хихикнул и воскликнул: «Бедняга! широкий ", имея в виду Эдит Чайкоски. До сих пор Лэмб сидел на суде в приглушенном молчании, не проявляя никаких эмоций, но когда Яворски упомянул, что мальчик" хихикнул "в этот момент интервью 27 июня, Лэмб сделал это снова в аналогичном Яворский сказал, что в период с декабря 1966 года и до суда он брал интервью у Лэмба еще четыре раза и что в ходе этих бесед молодой человек смог больше вспомнить об инциденте; Лэмб сказал Яворскому, что он помнил, как противостоял людям на улице. но когда он выстрелил из пистолета, все тогда «стало нечетким».^[14] Яворский процитировал Лэмба: «Это было как если бы я был невидимым ... Следующее ясное воспоминание, которое у меня есть, - это то, что я стою несколько минут спустя в гостиной Хитона. Внезапно я стоял там с пистолетом в руке, то есть когда я выбежал. "^[14] Врач предположил, что это произошло, когда Лэмб вернулся в реальный мир после психопатического эпизода, во время которого он был оторван от реальности. Затем Долан дал аналогичные показания, описав свое интервью с Лэмбом через два дня после беседы Яворского и сказав суду, что он также считал, что Лэмб страдал психотическим срывом, из-за которого он не мог оценить "природу и качество акта убийства другого человека". человек ".^[14]

В ходе перекрестного допроса двух врачей Дюшен процитировал психологические отчеты, поданные на Лэмба в Пенетангишене в 1966 году, в которых определено, что IQ Лэмба составляет 125 баллов, что намного выше, чем у большинства его 18-летних сверстников.^[5] Прокурор предположил, что Лэмб, с его психопатической личностью и высоким уровнем интеллекта, мог изобрести историю об амнезии и замешательстве, чтобы избежать ответственности за удовлетворение своих опасных импульсов путем сознательного убийства людей. И Яворский, и Долан заявили, что, хотя это было возможно, каждый из них придерживался своих первоначальных выводов, сделанных в дни после инцидента.^[18]

Затем защита вызвала Джона Робинсона, губернатора тюрьмы графства Эссекс. Робинсон показал, что во время пребывания Лэмба в окружной тюрьме его поведение было безупречным, за исключением инцидента за пять недель до суда, 10 декабря 1966 года, когда он без видимой причины совершил то, что Робинсон назвал «буйством».^[14] Во время трехчасового эпизода обвиняемый разбил более 100 окон, поджег одеяла и сломал водопровод, в результате чего камеры затопили. «Я был поражен тем, что увидел», - сказал Робинсон. «Зрачки были расширены, как у тех, кто принимает тяжелые наркотики, за исключением того, что их глаза выглядят запавшими, а его - выпученными».^[5][14] Затем Джордж Скотт из тюрьмы Кингстона сказал суду, что Лэмб жил в мире фантазий, который существовал в его сознании с раннего детства, и находился в предпсихотическом состоянии, когда был освобожден из тюрьмы 8 июня 1966 года. , перекипела в "острый" шизоид эпизод "в ночь съемок".^[14] В ходе перекрестного допроса Скотт задавался вопросом, почему он позволил освободить Лэмба из Кингстона, если это так; он ответил, что, хотя тюремные чиновники были обеспокоены психическим состоянием Лэмба после его освобождения, в то время не было убедительных оснований для признания его невменяемым.^[14]

Тогда Носанчук вызвал еще троих психиатров из Пенетангвишене. Джордж Дарби сообщил суду, что в разговоре с Лэмбом подсудимый трижды менял свою версию. Он считал Лэмба антисоциальным, агрессивным и психопатическим человеком - неспособным оценить последствия инцидента с какой-либо глубиной чувств. Затем Эллиот Баркер показал, что Лэмб сказал ему в интервью, что он обращается со всеми людьми «как с жучками».^[20] кроме его дяди и бабушки; Баркер заявил суду, что убийство человека значило для Лэмба не больше, чем прихлопнуть муху. Затем Барри Бойд подтвердил то, что сказал Баркер, и процитировал то, что Лэмб сказал ему в интервью: «Я ненавижу всех на улице. Я, вероятно, убью кого-нибудь еще, прежде чем умру - это меня не беспокоит - это как убить жука. . "^[20] Элизабет Уиллет, психолог из отделения Penetanguishene, затем засвидетельствовала, что в ее тестах действительно был выявлен высокий IQ, но также было показано, что он обладает эмоциональной зрелостью маленького ребенка в возрасте от 3 до 6 лет. несколько защитные механизмы - сказала она, и, столкнувшись с импульсами, разыгрывала их почти без исключения и не осознавая их последствий.^[20]

Обвинение

Теперь Дюшен обратился к Бэзилу Орчарду и Уилфреду Бутройду, чтобы опровергнуть доказательства защиты. Орчард, другой врач из Пенетангишена, показал, что Лэмб внезапно отказался от любых проявлений амнезии во время интервью в августе 1966 года. Он не увидел никаких доказательств того, что Лэмб сумасшедший, и сказал, что он был просто молодым человеком с сильными импульсами, который иногда не мог их контролировать. . Бутройд, оф Больница Саннибрук в Торонто, затем выступил, утверждая, что Лэмб разыграл сильные чувства гнева и горечи и полностью намеревался убить людей, с которыми он столкнулся, зная и понимая, что это означает. Он сказал, что Лэмб был способен на все виды эмоций и прекрасно понимал природу того, что он сделал. Судья Старк вмешался во время дачи показаний Бутройда, спросив, как он может дать достоверное мнение о Лэмбе, если тот никогда его не исследовал. Он также отметил, что его мнение противоречит мнению всех докторов, дававших показания.^[21]

Заключительные заявления

Защита

Носанчук первым дал свое последнее заявление в суд. Выступая в защиту, он напомнил присяжным, что все врачи, выступавшие от имени Лэмба, изначально были наняты государством и что Яворский был единственным, кто не работал в государственном секторе. Он признал, что действия подсудимого были бессмысленными и насильственными, но подчеркнул, что, если он будет признан невиновным по причине невменяемости, Лэмб останется под стражей и при необходимости может содержаться под психиатрической помощью до конца своей жизни. Он утверждал, что действия Лэмба вечером 25 июня 1966 г. явно не имели смысла, и просил присяжных внимательно их рассмотреть: жертвы Лэмбу не были известны; Лэмб не пытался замаскироваться; Лэмб действовал один; Лэмб ничего не выиграл от этого поступка; Лэмб необъяснимым образом переключил свой огонь с исходной группы на тень в дверном проеме; Затем Лэмб наугад выбрал другой дом и пригрозил убить его обитателя, а затем ушел, ничего не сделав; Лэмб не пытался спрятать оружие, оставив его в ближайшем поле, где оно наверняка могло быть найдено; потом, наконец, мальчик просто пошел домой спать, как ни в чем не бывало. Было ли это, спросил Носанчук, поведением преднамеренного убийцы или глубоко взволнованного молодого человека, который не понимал, что он делает?^[22]

Обвинение

В ответ Дюшен привел то, что, по словам Носанчука, было «аргументированным аргументом», на который присяжные обратили пристальное внимание.^[23] Дюшен заявил, что инцидент был холодным, рассчитанным убийством беззащитной группы невинных молодых людей бывшим заключенным, освобожденным всего тремя неделями ранее и уже известным как антисоциальный психопат. По словам Дюшен, подсудимый рассказывал разным врачам противоречивые истории, но убедил каждого. Дюшен сказал, что это возможно, поскольку Лэмб был очень умен и мог создать ложный фронт, если ему это было удобно. Затем прокурор отошел от темы психического состояния Лэмба и сосредоточился на вопросе уголовной ответственности в целом. По словам прокурора, пять из восьми психиатров в суде показали, что Лэмб понимал на интеллектуальном уровне, что выстрелы в Чайкоски и Волох убьют их, что, по его утверждению, должно быть достаточно для привлечения к уголовной ответственности, даже принимая во внимание психиатрические доказательства. учетная запись. Признание Лэмба невиновным по причине безумия, рассуждал он, создаст нецелесообразный прецедент в канадском законодательстве и вызовет волну подобных безумных попыток защиты.^[23]

Вердикт

Затем судья Старк рассмотрел доказательства и сообщил присяжным, что, по его мнению, весомость психиатрических доказательств в пользу защиты; однако, напомнил он им, решение остается за ними. Присяжные удалились в 16:30 20 января 1967 г., чтобы принять решение, и вернулись в зал суда незадолго до 19:00, чтобы вынести вердикт. Они признали Лэмба невиновным по причине безумия. Когда оглашали приговор, Лэмб никак не отреагировал.^[5][23]

Психиатрическая помощь

Лечение в Ок-Ридже

Как было ясно несколько раз до и во время судебного разбирательства, победа Лэмба в суде не сделала его свободным человеком. Полиция препроводила его обратно в Пенетангишене и поместила в отделение строгого режима больницы в Ок-Ридж, где он должен был оставаться на неопределенный срок в ожидании приказа Исполнительного совета Онтарио.^[5]

Эллиот Баркер, руководитель терапевтического отделения Ок-Ридж,^[25] уже брал интервью у Лэмба в 1966 году и выступал от его имени на суде.^[14] Врач прибыл в Пенетангишене в 1959 году, а в 1965 году активизировал свои усилия по реформированию программ отделения, которые по его прибытии все еще основывались на традиционных методах лечения. нейролептик успокоение и электрошоковой терапии, дополненные длительными периодами изоляции для каждого заключенного. Баркер разработал программу, согласно которой пациенты могли проводить больше времени в компании друг друга в более естественной среде; он считал, что ключом к преодолению этих болезней является общение. «Мое первоначальное видение, - пишет он, - заключалось в том, что на самом деле я не имел дела с пациентами. Я думал, что мы могли бы развить социальную структуру, в которой люди могли бы разрешать внутренние конфликты в обществе».^[26] «Отделение социальной терапии» Баркера, первоначально состоявшее исключительно из молодых мужчин-психопатов и шизофреников с нормальным интеллектом, начало свою работу в сентябре 1965 года с программы 80 часов лечения в неделю, сосредоточенной на лечении, достигаемом путем взаимного сотрудничества и взаимодействия. .^[26] Джоан Холлобон, медицинский редактор журнала Toronto Глобус и почта, в 1967 году вызвалась провести два дня в Ок-Ридже, как если бы она была пациентом, а затем хвалила сокамерников, говоря, что они «проводят смелый и захватывающий эксперимент по самоуправлению и самолечению ... [показывает ] индивидуальная ответственность, сотрудничество с коллегами и авторитетом, а также принятие правил, достигнутых консенсусом ».^[27]

В августе 1968 года подразделение создало "Капсулу Total Encounter Capsule", которая представляла собой звукоизолированную комнату без окон, шириной 8 футов (2,4 м) и длиной 10 футов (3,0 м), с выкрашенными в зеленый цвет стенами и зеленой стеной от стены до стены. коврик на полу и потолок, содержащий одностороннее зеркало. Он был пуст, не считая раковины и туалета. В одном из первых случаев использования видеозаписи в терапии телекамеры проходили сквозь зеркальный потолок и отверстия в стенах. Жидкое питание подавалось через соломинки для питья, встроенные в дверь. Баркер пишет, что цель капсулы заключалась в том, чтобы обеспечить «безопасное место, где небольшая группа пациентов могла бы сосредоточиться на вопросах, которые они считали достаточно важными, чтобы исключить обычные физические и психологические отвлекающие факторы».^[28] Хотя участие в программе STU было обязательным, вход в капсулу был добровольным, и каждый пациент мог выбрать, сколько дней проводить внутри.^[28] Группы насчитывали от двух до семи человек, которые оставались в комнате всего 24 часа или в течение продолжительных периодов до 11 дней.^[29] Поскольку Баркер считал, что они более склонны раскрывать свою внутреннюю сущность, будучи раздетыми, заключенные вошли в капсулу обнаженными. Чтобы еще больше стимулировать общение, ими управляли с LSD-25. Комната была постоянно освещена, поэтому день не отличался от ночи. Пока участники программы находились внутри капсулы, другие пациенты управляли комнатой и наблюдали за теми, кто находился внутри, включая камеры, ведя записи и поддерживая соответствующую температуру в помещении.^[28]

После его прибытия в январе 1967 года Лэмб с энтузиазмом принял участие и преуспел в новых программах Баркера, став Монреальским Вестник пишет: «Образцовый сокамерник».^[30] Он стал широко уважаемым коллегой-пациентом и был успешно назначен терапевтом отделения. "Он был полезен другим пациентам", - сказал Баркер. Глобус и почта, "и они посмотрели на него."^[25] Баркер подробно остановился на этой теме в интервью Windsor Star, сказав им, что в 1972 году Лэмб был «одним из самых уважаемых терапевтов в больнице».^[2] Лэмб основал газету в Ок-Ридже, для которой писал статьи, а также призывал других вносить свой вклад.^[31] Баркер и его коллеги были настолько впечатлены успехами молодого человека, что стали водить его на лекции в Полицейский колледж Онтарио в Эйлмер, где они представили его как доказательство возможности реабилитации.^[2] Примерно через пять лет в Ок-Ридже вопрос о свободе Лэмба был рассмотрен Консультативным наблюдательным советом из пяти человек, в состав которого входили: Верховный суд Онтарио Судья Эдсон Хейнс, два независимых психиатра, не имеющих отношения к делу Лэмба, адвокат и неспециалист.^[32] Рекомендация консультативного совета об освобождении Лэмба была одобрена Исполнительным советом Онтарио в начале 1973 года; Правление выдало ему чистую справку о состоянии здоровья и заявило, что он больше не представляет опасности.^[25]

Релиз и дальнейшее улучшение

Условия освобождения Лэмба заключались в том, что он должен провести год, живя с семьей Баркер на их ферме площадью 200 акров (0,80 кв. Км; 0,31 кв. Мили) под наблюдением врача. Бывший сокамерник оказался трудолюбивым чернорабочим, помогая оградить территорию и став одним из лучших рабочих фермы. Баркер и его жена настолько доверяли Лэмбу, что позволили ему присмотреть за своей трехлетней дочерью, которая очень привязалась к молодому человеку.^[24] За время жизни и работы на ферме Лэмб прочитал ряд книг по психиатрии, в том числе Маска здравомыслия к Херви М. Клекли, что особенно повлияло на него.^[32] Он сказал доктору, что он смирился со своим состоянием как психопат и что он хотел бы поехать за границу и сделать что-то целенаправленное в своей жизни. В то же время он рассматривал карьеру в армии, которую поддерживал Баркер.^[24] «Он хотел такой жизни», - позже сказал Баркер. Глобус и почта. "Он действительно нуждался в честь мундира армейской организации ".^[25] Когда Египет и Сирия напали на Израиль 6 октября 1973 г., Война Судного дня, Лэмб думал, что нашел свое призвание - на деньги, которые он сэкономил из зарплаты своего рабочего и подарки от бабушки, он купил Облигации Государства Израиль и, при поддержке Баркера, поехал в Израиль, чтобы стать волонтером Силы обороны Израиля. Однако после автостопа к израильским позициям Лэмб разочаровался в разговорах с солдатами, многие из которых не хотели сражаться и хотели вернуться домой.^[32] Он все равно подал заявку, но ему отказали из-за его психиатрической истории.^[33] Вместо этого он решил совершить поездку по миру и с этой целью покинул Израиль через несколько дней после прибытия.^[30] собирается поехать в Австралию.^[34]

Военная карьера в Родезии

Родезия (сегодня Зимбабве), выделено красным на карте Африки

По пути в Австралию в октябре 1973 года Лэмб остановился в Южной Африке и Родезия (сегодня Зимбабве), где он прервал свои путешествия, чтобы записаться в Родезийская армия.^[30][35] По словам Баркера, Лэмб ехал в Африку с этим намерением все время.^[25] Родезии непризнанный и преимущественно белое правительство было в то время ведя войну против поддерживаемых коммунистами чернокожих националистических партизан, которые пытались насильственно ввести правило большинства.^[36][37] Как и большинство иностранных добровольцев в родезийских войсках, Лэмб собрался в Родезийская легкая пехота (RLI), полностью белый батальон вертолетных десантников, участвовавший в основном в операциях по борьбе с повстанцами. Он и другие иностранные солдаты получили такое же вознаграждение и такие же условия службы, как и родезийцы, вместе с которыми они служили.^[38] "Во многих отношениях RLI был зеркалом Французский Иностранный Легион, в котором вербовщики мало обращали внимания на прошлое человека и не задавали вопросов, - пишет Крис Кокс, ветеран подразделения, - и, как и в случае с Иностранным легионом, когда-то в строю, прошлое человека не имело значения ».^[39] Так и оказалось для Лэмба; сохраняя свое прошлое в секрете, он стал уважаемым и популярным членом 3 Commando, RLI,^[39] отмечен профессионализмом и физической подготовкой.^[40] «Родезийцы считали его первоклассным солдатом», - позже сказал Баркер. Глобус и почта.^[25]

Лэмб навестил своих тётю и дядю в Виндзоре в отпуске в мае 1975 года, «гордо нося форму», пишет журналист Тони Уонлесс.^[2] Оказался в парадном платье RLI в зеленом тартане и зеленый берет,^[41] он был заметен Ouellette Avenue, одна из главных магистралей города. По совпадению, похоронная процессия по бабушке Эдит Чайкоски проходила на той самой улице в то же время, что привело к тому, что младший брат Эдит Ричард заметил на тротуаре Лэмба. Солдат ничего не заметил, но его присутствие ужаснуло семью Чайкоски. «У него была форма, и он выглядел немного иначе, - сказал Ричард. Windsor Star год спустя, «но я никогда не забывал его лицо».^[7] Мать Чайкоски была так расстроена произошедшим, что некоторое время спустя отказывалась выходить из дома одна.^[7] Во время пребывания в семье Хескетов Лэмб пошел к Баркеру и сказал ему, что служба в родезийских силах безопасности обогатила его лично и впервые заставила уважать себя. Из-за этого он хотел забыть о своей прошлой жизни в Канаде; в частности, он сказал, что «не хочет, чтобы это ассоциировалось с его приемной страной».^[25] Он выразил обеспокоенность тем, что, если его убьют или поймают, канадская пресса может раскрыть его предыдущую историю и поставить в неловкое положение армию Родезии, правительство Канады и психиатрическую больницу Пенетангишене. Однако, по его словам, он чувствовал большую преданность Родезии и все равно вернется, чтобы продолжить свою службу.^[25]

Лэмб был глубоко опечален предвзятостью, которую, по его мнению, западные СМИ имели против правительства и армии Родезии, но, как сообщается, бросился на защиту любых чернокожих родезийцев, с которыми, по его мнению, плохо обращались. «Он сочувствовал черным», - сказал Баркер. Windsor Star, «но считал, что если они немедленно захватят власть, это приведет к хаосу. Раньше он вступал в бой с другими солдатами, которые плохо обращались с черными. Он был очень умен и знал, что черные в конечном итоге захватят страну».^[2]

Вскоре после увольнения в Канаду Лэмба перевели из RLI в элиту. Специальное воздушное сообщение (SAS) в сентябре 1975 г.^[42] Там он тренировался в качестве десантника и, пройдя отбор, оказался в роли, совершенно отличной от той, к которой он привык во время службы в RLI. Вместо того, чтобы принимать участие в быстром и яростном RLI Fireforce В ходе контр-забастовки он участвовал в тайных разведывательных действиях, «действуя как глаза и уши», как пишет Барбара Коул.^[43] Желая увидеть больше действий, Лэмб попросил отправить сообщение обратно в RLI, что было разрешено; он вернулся в 3 коммандос.^[40] В конце 1976 года, в возрасте 28 лет, его повысили до ефрейтор и принял на себя командование «дубинкой» из четырех человек из 12 отряда, 3 коммандос, дежурившего по огневой службе в операции «Трэшер», которая прикрывала восточное нагорье Родезии от партизанских действий.^[44]

Ближе к вечеру 7 ноября 1976 года трое повстанцев из группы из семи человек были замечены армейским наблюдательным постом на землях племени Мутема, к юго-западу от Birchenough Bridge в Manicaland провинция. Была вызвана пожарная охрана, и родезийцы приготовились вылететь на вертолете и вступить в бой с партизанами.^[44] В огневом отряде было задействовано восемь «остановок» из четырех человек, и на этот раз Лэмб направился к остановке 2. Незадолго до их отъезда Лэмб подбежал к младшему капралу Филу Кею, лидеру остановки 3, и закричал, перекрикивая шум толпы самолет. «На этот раз они собираются схватить меня», - язвительно крикнул он; "Просто смотри, Фил Кэй!"^[42] Кэй и его МАГ Наводчик, солдат Пэт Гроган, отмахнулся от этого комментария и сказал Лэмбу двигаться. "Иди гвоздь гуки!"^[42] Кэй крикнула Лэмбу, когда он и остальные участники остановки 2 взлетели на их борту. Алуэтт III боевой корабль. Мужчинам Лэмба было 18 лет. национальная служба Наводчик MAG португальско-родезийского происхождения по имени Trooper Soares; Солдат Корнелиус Оливье, 20-летний регулярный родезийский, несший FN FAL боевая винтовка; и солдат Тони Рок, австралиец Ветеран Вьетнама, 28 лет и также имеющий FN. Лэмб нес на спине радиомодуль с его FN FAL в руках.^[42]

Остановка 2 приземлилась, выстроилась в линию и осторожно двинулась на север вдоль высохшего русла реки. С наступлением темноты, когда они подошли к расширению русла реки, по ним внезапно обстрелял невидимый противник. Все четверо упали на землю, чтобы избежать удара. Канадский младший капрал призвал Соареса прикрыть огонь, который он обеспечил, когда Лэмб и Рок поднялись на ноги и осторожно двинулись вперед. Темная фигура внезапно пересекла поле зрения солдат, между Лэмбом и руслом реки, и с расстояния примерно 16 шагов Оливье рефлекторно развернул винтовку и выпустил яростную неточную очередь. Смертельно раненный двумя ошибочными выстрелами в грудь, Лэмб споткнулся, упал на землю и лежал лицом вниз кучей. Одна из пуль вышла через заднюю часть его тела, разбив рацию, которую он нес. Он умер почти мгновенно. Между тем кадры Впереди врезался в остановку 1, возглавляемую сержантом Дерриком Тейлором, и все они были убиты в перестрелке. Палка Тейлора не пострадала. Когда битва закончилась, остановки 1 и 3 присоединились к Оливье, Року и Соаресу и всю ночь ждали рядом с безжизненным телом Лэмба, пока его не эвакуируют вертолетом в местную больницу в Чипинга.^[44] Официально смерть была записана как "убит в бою ", без ссылки на огонь по своим.^[1][42]

Реакции на смерть; военные похороны и похороны

Как и предсказывал Лэмб, его смерть вызвала в канадских местных и национальных средствах массовой информации истории, в которых подчеркивается его история насилия и безумия.^[45] Это даже вызвало бурные споры в канадской палата общин о том, почему, учитывая его личную историю в Онтарио и последующую службу в вооруженных силах страны, которую Канада не признала, Лэмб был выдан действительный Канадский паспорт и разрешено возобновить его 26 апреля 1976 г.^[46] Семья Чайкоски восприняла эту новость с некоторым облегчением, сообщил Уонлесс. Windsor Star, «живя в ужасе»^[7] после освобождения Лэмба из Пенетангишена тремя годами ранее.^[7]

В Родезии, напротив, Лэмб посмертно пользовался очень большим уважением среди людей, служивших вместе с ним. Его фотография в парадной форме была помещена на Стене почета 3 коммандос и оставалась там до расформирования RLI в 1980 году.^[42] Когда историю его ранней жизни в Канаде рассказывал Rhodesia Herald Газета получила множество резких писем от солдат, которые отказывались верить в это. Они потребовали напечатанного опровержения и извинений, которые Вестник дал вскоре после этого, чтобы предотвратить дальнейший скандал.^[3] Младшему капралу дали Windsor Star и Newsweek оба описываются как "похороны героя"^[3] в столице Родезии, Солсбери 15 ноября 1976 г. В нем не было членов его семьи. Его гроб, задрапированный Родезийский флаг увенчанный большим букетом цветов, несли лафет на кладбище Уоррен-Хиллз, на западной окраине города, где солдаты RLI произвели три залпа выстрелов, и старшие офицеры отсалютовали, когда гроб несли в крематорий на плечах восьми солдат RLI.^[3] Впоследствии прах Лэмба был возвращен его родственникам в Виндзор, Онтарио, где они были похоронены вместе с останками его бабушки.^[42][47]

Примечания и ссылки

Примечания

Интернет-источники

Газетные и журнальные статьи

Библиография