Вторые мысли самые лучшие - Second Thoughts Are Best

Вторые мысли самые лучшие
Title page of first edition of Second Thoughts Are Best.pdf
Титульный лист первого издания Вторые мысли самые лучшие (1729) Эндрю Моретон, он же Дэниел Дефо
АвторДэниел Дефо
Оригинальное названиеВторая мысль лучше всего: или дальнейшее усовершенствование поздней схемы предотвращения уличных ограблений
Странаобъединенное Королевство
Языканглийский
ЖанрБрошюра
ИздательW. Meadows
Дата публикации
8 октября 1729 г.; 291 год назад (1729-10-08)

Вторая мысль лучше всего: или дальнейшее усовершенствование поздней схемы предотвращения уличных ограблений это 1729 год брошюра к Дэниел Дефо. Он написал это под именем Эндрю Мортон Эсквайр,[1] представлен как недовольный старик из среднего класса, крайне обеспокоенный ростом преступности в 1720-х годах.

Как и в других эссе, таких как Дело каждого - это не дело никого (1725), Протестантский монастырь (1726), Приходская тирания (1727) и Августа Триумфанс (1728), Мортон здесь исследует ряд различных социальных и моральных проблем: рост ограбления на шоссе, неэффективность ночи смотреть, злая торговля Джин магазины, и "заражение" проститутки, нищие, и бродяги вокруг Лондон. Заявленное намерение Мортона - «разогнать уличных грабителей, гнездо и яйца»,[2] предоставление практических решений для реформирования ночной дозор, манеры, места и даже театр, реформы, которые улучшат качество жизни.

Дефо был особенно склонен использовать псевдонимы, получив таким образом репутацию одного из самых хамелеоноподобных английских писателей.[3] Эти многочисленные личности позволили ему свободно выражать свое мнение о социальных и моральных качествах Лондона.[4] (не без намёка на критику юмора) и в то же время выражать непоколебимое чувство долга, которое считалось важной характеристикой английского гражданина восемнадцатого века.[5]

Предисловие

Брошюра посвящена Его Величеству, «королю наших сердец, королю наших желаний».[6] Георгий II и его Королева, Кэролайн, но копии были также представлены Лорды духовные, то Дом лордов и палата общин. Дефо долгое время восхищался Дом Ганновера и его обращение к королю Георгу как «королю, прирожденному к нам, королю, который любит нас, королю, в личности которого, как и в мыслях, появляется весь герой»[6] вспоминает свое прошлое поклонение королю Вильгельму III. Схемы и социальные проекты Дефо в этот период действительно получили широкое одобрение.[7]

В предисловии Мортон выходит за рамки приветственного вступления и умоляет быть услышанным в таких брошюрах условно, но он умело превращает это в возможность критиковать и выдвигать обвинения. Во-первых, он осуждает злоупотребление «свободой печати, которая из выгоды превращается в зло и требует немедленного регулирования».[8] Вероятно, это относится к анти-Уолпол журнал Ремесленник, обвиняется в превращении поучительного и эффективного средства коммуникации в инструмент достижения личных интересов и даже в распространении клеветы и скандала.[8] Во-вторых, Мортон выражает свое возмущение анонимным джентльменом, автором книги. Открытие для предотвращения уличных ограблений, которого он обвиняет в том, что он копировал схемы, которые он представил в своей предыдущей брошюре, и даже нажил на них деньги, Августа Триумфанс. Описывая раздумья как исправленную и расширенную версию своего предыдущего плана Лондонский Сити, Мортон хочет подчеркнуть, что его предложения "смиренно предлагаются для общественного блага",[6] тем не менее, он будет «готов к насмешкам тех, кто вопреки всему и всем, кроме себя самого».[9]

Часы

"Обветшавшие, немолодые негодяи"

Сторож Лондонского Сити, нарисованный и гравированный Джоном Боглом (1776 г.)

Одна критическая проблема, затронутая Мортоном в этой брошюре, связана с ночной дозор, очень значимое учреждение в панораме Лондона восемнадцатого века. По описанию Мортона, сторожа были «дряхлыми, немолодыми негодяями, одна нога в могиле, а другая готова последовать за ними».[10] и поэтому больше подходит для Бедный дом чем патрулирование улиц: «они несут с собой так мало ужаса, что вряд ли воры будут над ними шутить».[10] Он даже предполагает, что некоторые из них, разочарованные своим низким социальным статусом, могут решить сколотить состояние, перейдя на другую сторону и пополнив ряды преступников. Как и многие его коллеги, Мортон считает, что английское общество полностью зависит от резкого увеличения числа уличные грабежи, кражи со взломом и взломы домов - преступления, вызывающие беспокойство среди всех социальных слоев столицы.[11] В первую очередь, вторжение в дом, кажется, напрямую касается всего мегаполиса, в том числе более богатых и фешенебельных приходов.[12] Более того, последние изменения в городской среде ужесточили охрану улиц,[13] особенно с магазинами, таверны, кофейни, театры, сады удовольствий, оставаясь открытым вечером, и такое большое количество людей перемещается после сумерек.

В Лондоне начала восемнадцатого века ночной сторож действительно был старой противоречивой фигурой (впервые учрежденной в 1285 году. Статут Винчестера ), глубоко укоренившееся в убеждении, что отдельный гражданин должен выполнять свой социальный и моральный долг ради благополучия общества.[14] Следовательно, каждый Лондон приход просил своих домовладельцев нести дежурство по очереди на безвозмездной и любительской основе от заката до рассвета, и только с палкой или алебарда как оружие.[15] Каждому сторожу была назначена небольшая улица для патрулирования каждый час, и он должен был исследовать всех подозрительных персонажей из своего назначенного сторожевого ящика (будки с полудверью).[16] Выполнение такого долга отнимало много денег и энергии, поэтому к концу семнадцатого века выросла практика платить заместителю (часто другому прихожану), чтобы тот взял на себя вахту. Тот факт, что эту службу должны были организовать приходские служители на месте, вызвал множество вопросов. Во-первых, единственными мужчинами, готовыми взяться за эту работу за очень небольшую заработную плату, были те, у кого было мало шансов найти другую работу, обычно это старики, нанятые в качестве альтернативы. плохой закон грант.[17] Во-вторых, Мортон предполагает, что "местническое неправильное применение"[18] были обычным явлением вокруг констебли и бидлз, назначенный для взимания индивидуальной платы за ночное дежурство. Их часто обвиняли в том, что они тратят как можно меньше на наем сторожа и кладут разницу в качестве компенсации за неоплаченную услугу, которую они оказали.[19]

Нужна реформа?

Мортон предлагает прагматическую схему (уже применяемую в приходе Сент-Джайлс в полях[18]) для более эффективного ночного наблюдения. Он должен быть «составлен из полных здоровых мужчин»,[20] расположены в достаточном количестве, по одному на каждые сорок домов, «ибо видно, что человек не может хорошо видеть дальше двадцати домов подряд».[20] Чтобы избежать любых возможных злоупотреблений или неправильного использования при распределении государственных денег, Мортон предлагает, чтобы вахты выбирались и оплачивались самими домовладельцами через организованную систему рейтинга и сбора, а их годовая заработная плата должна быть увеличена до 20 фунтов.[21] так что «бедняк, который с бережливостью может жить на нем прилично».[18] Кроме того, сторожа должны быть надлежащим образом вооружены огнестрельным оружием и мечами, чтобы иметь эффективные средства предотвращения преступлений и защиты своей личности в случае необходимости. Они также должны быть оснащены фонарем и звуковым сигналом.[18]

Хотя очевидно, что была необходима какая-то реформа, чтобы противопоставить криминальные проблемы улиц, в настоящее время критики считают, что сторожа на самом деле активно занимались поимкой преступников и что их работа могла быть скрыта в протоколах, потому что официальный арест будет зарегистрирован констеблем. отвечает за часы.[22] В Old Bailey В сессионных докладах приводится множество примеров того, как сторожа были очень способными и храбрыми в противостоянии и задержании преступников.[23] Вероятно, установленное законом вознаграждение за арест уличного грабителя или грабителя было неплохим стимулом, не говоря уже о возможных частных чаевых и местных наградах.[24]

Тем не менее, Мортон скептически относится к честности сторожей и сомневается в их подозрительной тесной связи с преступным миром в различных современных брошюрах.[25] Стражи также фигурируют в качестве обвиняемых в Old Bailey Документы заседаний в суде за убийство и кражу,[26] в то время как взятки, которые они получали от уличных проституток, были широко известны в Лондоне восемнадцатого века.[22]

Реформирование общества

Проститутки

Глупец и его деньги скоро разошлись (1790) Крукшенка, Исаака, 1756? –1811 ?, гравер

В реформе Мортона для безопасности и процветания города насущная проблема представлена проститутки, изображаются как агенты разрушения, которые легко вводят людей в заблуждение и кажутся «первым мотивом их подлости и подстрекают их к всякому злу».[27] В начале восемнадцатого века в Англии лондонские проститутки подвергались резкой критике, особенно за их непристойность и агрессивность. Было распространено мнение, что эти порочные женщины могут развратить молодых мужчин, особенно учеников и слуг.[28]

Стражи, как стражи уличного покоя, должны были в рамках своего ритма бороться с пьянством, подстрекательством и мелкими хулиганами, а также задерживать подозрительных персонажей. Тем не менее, они часто были готовы уступить привилегии некоторым проституткам, в результате чего прихожане жаловались на их неспособность обеспечить соблюдение закона.[29] В самом деле, даже проституток, которых дежурила вахта, часто отпускали после нескольких часов, проведенных в вахте, без встречи с судьей. Обстоятельства изменились, когда были совершены кражи или другие преступления. Общественное мнение, и Мортон тоже твердо верили, что этих женщин нужно ограничивать в своих свободах не только из-за их пороков и безнравственности, но и потому, что они представляют реальную угрозу для совместной жизни.[30] К сожалению, в большинстве случаев это было легче сказать, чем сделать. Стражи имели право задерживать преступников в пределах своего прихода, и им грозили выговоры за то, что они оставляли свои битвы. Так что, возможно, они не были настолько склонны преследовать женщину, которая перешла в другой приход, чтобы их не схватили.[31]

Более того, Мортон осуждает ночлежки и подвалы как места, где встречаются проститутки и воры и продолжают свою адскую торговлю. Здесь преступники «ждут сигнала своего разведчика; здесь они излагают свои планы и приносят советы; здесь они поощряют и инициируют молодых воров; здесь они обменивают и продают свои украденные вещи; это их обмены и убежища после шалостей».[2] Таким образом, ночлежки для преступников являются злыми крепостями, и их необходимо подавлять. Они действительно были настоящими штабами преступников, идеальными местами для организации их бизнеса и обмена товарами и информацией. Судя по всему, они функционировали как неортодоксальный «клуб» бродячих преступников, где вы могли быть уверены, что их будут радушно принимать и найти компанию, если только что выпадет пикантный гол.[32]

Слуги

Коварную и внутреннюю угрозу воплотил слуги, который долгое время был проблемой в Лондоне восемнадцатого века. Значительное количество домашней прислуги были обвинены и предстали перед судом за кражи различной степени тяжести.[33] Лондон был основным направлением для молодых людей, ищущих работу и богатство, и большинство из них работали слугами или подмастерьями в домах и магазинах. Дефо представляет подробный перечень классов слуг в Поведение слуг в Англии (1725 г.), включая не только владельцев магазинов, фабрикантов, поваров и лакеев, но и даже клерков юристов, поверенных и господ в государственных учреждениях.[34] По мнению Мортона, слуги являются неотъемлемой частью домашнего хозяйства, в котором они работают, и они должны вести себя как приемные дети, будучи полностью преданными своим работодателям. С другой стороны, их хозяева и любовницы также должны взять на себя ответственность перед ними и «следить за тем, чтобы слуги обоих полов не бездельничали, когда их посылают в церковь, но чтобы они соблюдали нормальные часы работы; многие из них были разрушены из-за того, что ходили на свидания и оставались вне дома. вместо того, чтобы быть в церкви или дома ».[35]

Тем не менее, соблазны города и развращающие дружеские отношения могли легко привести идеально прилежного слугу на путь преступления. Среди лондонцев восемнадцатого века росло беспокойство по поводу опасности, которую представляют слуги, ищущие работу, чтобы украсть или открыть дом ночью для своих сообщников.[33] По словам Дефо, жить в страхе и подозрительности к своим слугам, поскольку чувствовать себя небезопасно на улице ночью, означает жить во враждебной стране, изображение недостойно его представления о процветающей Англии.[36]

Солдаты и матросы

Социальному обеспечению серьезно угрожали периодические расформирования вооруженных сил, обычная ситуация в конце войн, которая привела к сотням солдаты и моряки бродить по улицам Лондона без занятия и приличного жилья. Периоды мира обычно отмечены ростом насильственных преступлений. В послевоенном Лондоне конкуренция за работу была жесткой, а уровень преступности за грабежи и преступления против собственности тревожно вырос.[37] Хотя со временем моряки могли подписаться на некоторые торговые суда, у солдат таких перспектив не было.[38] Более того, в момент увольнения кавалеристы имели возможность оставить своих лошадей, заплатив за них своим довольствием. Прибавив их опыт обращения с оружием и их знакомство с сообщниками в аналогичном положении, мы получили все прекрасные предпосылки для возникновения банд грабителей и преступных союзов.[39]

Мортон, похоже, весьма умен в решении этой проблемы. Он начинает просить о государственном наблюдении за солдатскими помещениями (которое должно поддерживаться даже после войны) с «инспекторами, которые должны посещать квартиры каждого солдата или матроса в определенное время, чтобы узнать, есть ли они там или нет, и зарегистрировать их дома или соответственно отсутствовать; отсутствие наказывается ",[40] а затем он постепенно переходит к использованию их в своем собственном проекте. Чтобы уберечь улицы от разбойников и пешеходов, он предлагает использовать солдат на лошадях и пешком, чтобы патрулировать улицы и окрестности города, а также вести учет выезжающих и прибывающих конвоев.[41] Дополнительная заработная плата за выполнение этой услуги может даже помешать им начать преступную карьеру.

Водители автобусов Hackney

Среди тех, кто зарабатывал себе на жизнь на улицах Лондона, больше критиковали наемный тренер драйверы. Мортон определяет их как «отбросы народа и, вообще говоря, худшие из негодяев»,[2] грабят своих клиентов на регулярной основе и часто в союзе с грабителями с шоссе. Хакни-туристы, как правило, зависели от своих перевозчиков, и даже самое простое путешествие могло легко превратиться в настоящую опасность. Даже самых «честных» из них использовали для переделки городских маршрутов и ставок по своему усмотрению с целью увеличения своей прибыли.[42] Водители туристических автобусов Hackney подвергались такой резкой критике за грубость и жестокость, что в 1682 г. Общий совет должны были принять закон об их регулировании с целью: ограничить их количество, установить действующую лицензию и справедливую плату, а также указать места, где они могли бы ждать найма.[43] Мортон обращает внимание читателя на техническую деталь, которая может объяснить, почему эти водители большую часть времени умудрялись ходить безнаказанно. Фактически, арендатор автобуса редко оказывается настоящим водителем (хотя они могут быть в лиге), поэтому «штраф, который раньше был на арендаторе, теперь возлагается на водителя, арендатора или владельца. об этой цифре ясно, и водителю ничего не остается, как отсутствовать и смеяться над истцом ".[44] По этой причине в закон необходимо внести поправки, чтобы и водитель, и арендатор (для Мортона в равной степени виновен) могли нести ответственность за вымогательство, наглость или правонарушения. Кроме того, арендатор должен быть обязан зарегистрироваться и ответить за поведение водителя, которому он арендовал автобус.

Нищие и бродяги

Чистящее средство для обуви (около 1759) Пол Сэндби

Группа, которая наиболее характеризовала улицы Лондона, была нищие и бродяги. Широкое определение нищего в восемнадцатом веке охватывало не только беднейших людей, вынужденных жить на улице, но и практически любого, кто не хотел бы вас просить денег, работать или предлагать вам такие услуги, как: чистка обуви, Linkboys, доярки, трубочисты и др.[45] Попрошайничество было настоящим искусством: то, как вы держали свое тело, раны, которые вы показывали или не показывали, тон голоса, ваш пол и возраст, время года, стратегии повествования, которые вы решили принять, - все эти элементы повлияли на то, как вы просили, и это нужно было тщательно рассмотреть.[46] Мортон считает нищих и бродяг замаскированными потенциальными преступниками и утверждает, что их «следует подавлять, если они бездельничают весь день, чтобы посмотреть, где они могут украсть ночью»[44] и что «все чистильщики обуви, я имею в виду мальчиков и крепких бродяг, должны быть подавлены, [...] что касается парней связи, псевдонима воров с фонарями».[40] Чистильщики обуви - своеобразный пример бродяжничества. Основанная в конце семнадцатого века как профессия, чистка обуви служила прекрасным поводом для приближения к прохожим без каких-либо штрафов.[47]

И законодатели, и авторы памфлетов жаловались на давнее существование нищих на улицах Лондона и настаивали на их заключении и исправлении.[48] Несмотря на широкий диапазон законов о бродяжничестве семнадцатого и восемнадцатого веков, некоторые формы попрошайничества все еще считались приемлемыми. Многие люди могли вести свою жизнь на улице, особенно женщины (особенно беременные или имеющие детей) могли продолжать попрошайничать, не беспокоясь о констеблях и сторожах.[49]

Мортона, однако, небезразлично положение приличных бедняков и бродяг, поэтому он предполагает, что

бараки или амбары должны быть построены в удобных концах города, где все бродяги должны быть обязаны приносить себя в установленный час, где им должна быть разрешена чистая солома, и чтобы их содержали в порядке и вдали от вреда; они могут быть освобождены, если у них есть очевидные средства к существованию; в противном случае их следует отправить в работный дом соответствующего прихода или в общий работный дом, в котором существует большая потребность; и об этом подробнее ниже.[2]

Это утверждение можно оценить как намек на двойственное отношение восемнадцатого века к этим людям. С одной стороны, английское общество решительно требовало ограничений и наказаний. С другой стороны, были разрешены не только некоторые виды попрошайничества, но и простые люди сильно чувствовали социальную и религиозную обязанность дать что-то или ответить на просьбу.[50]

Женевские магазины или "Торговля беззаконием"

Джин Лейн (1751) Уильям Хогарт

Среди основных причин опасности улиц Лондона Мортон называет злоупотребление алкоголем, особенно женевское или Джин. В эпоху джина 1720–1750 годов очень дешевые спиртные напитки продавались без разбора, что часто приводило к разгулу спиртных напитков, последствия которого были заметны на улицах, в работные дома, в растущем нищете бедных и в росте преступности и насильственных действий.[51] Мортон утверждает, что эта злая торговля станет гибелью английской нации и представляет реальную угрозу для всего сообщества:

представьте себе человека, способного поддерживать себя и семью своим ремеслом и в то же время пьяницей в Женеве. Этот парень сначала делает себя неспособным работать, будучи постоянно пьяным; что заставляет его отставать, так что он либо закладывает, либо пренебрегает своей работой, по этой причине никто не будет нанимать его. Наконец, страх ареста, его собственный голод, крики семьи о хлебе, его естественное желание поддержать ненормированный образ жизни и скрытая ненависть к труду превращают слишком многих честных торговцев в отъявленных отчаянных мошенников. И это обычно средства, которые снабжают нас ворами и злодеями в целом.[52]

Обильное употребление алкоголя и связанная с ним зависимость широко описаны в газетах и ​​брошюрах восемнадцатого века. Бернар Мандевиль, британский философ и сатирик, утверждает, что злоупотребление алкоголем может привести к разрушительным последствиям для суждения человека: «он делает человека сварливым, делает его зверями и дикарями, заставляет их драться ни за что и часто становится причиной убийства. ".[53] Четное Генри Филдинг, активный участник развития лондонских правоохранительных органов, отмечает в своем эссе 1751 г. Расследование причин позднего роста разбойников что такое безграничное потребление среди бедных серьезно угрожает общественному порядку и поэтому должны быть приняты строгие правила и дисциплина.[54]

Однако общество восемнадцатого века боролось с соотношением между пьянством и ответственностью, особенно когда речь шла о преступлении. С одной стороны, считалось, что интоксикация может изменить характер человека, что приведет его к преступному поведению, и, следовательно, судьи и присяжные были склонны терпимо относиться к этим нарушениям. С другой стороны, и граждане, и правоохранительные органы разделяли мнение о том, что пьянство является неприемлемым оправданием, поэтому, если преступление было совершено в таком состоянии, преступник должен быть полностью привлечен к ответственности.[55] С суровыми наказаниями Кровавый код в ожидании вынесения обвинительного приговора английские судьи и присяжные обычно соглашались признать заявление о пьянстве. Это часто рассматривалось как смягчающее обстоятельство и чаще всего приводило к возможности смягчения приговора, оправдания или помилования.[56]

Мортон определяет Джин Craze как «проклятие и разорение для наших низших слоев населения».[57] Он рассматривает английское общество как набор винтиков в машине: если один рухнет, все рухнет. "Те, кто отрицают, что низший класс людей необходим в политической сфере, противоречат разуму и самому опыту; поскольку они наиболее полезны, когда трудолюбивы, и столь же вредны, когда ленивы. Их трудолюбие осуществляется нашими мануфактурами, торговлей и коммерцией. на".[58] Чтобы остановить это великое зло, Мортон предлагает закрыть все трактиры и магазины с джином в 22:00. и, учитывая большое количество потребляемого джина, магазины, торгующие джином, должны получать лицензии, чтобы их можно было держать под контролем.[2]

Реформирование нравов и социальных ценностей

Мортон считает, что рост преступности на улицах Лондона является результатом поздних радикальных изменений в английском обществе, которое, похоже, пронизано жадностью и жаждой власти на всех уровнях. Любовь к роскоши и публичная близорукость сформировали новую реальность, основанную на жадности и преступном поведении, как следствие «нашей женственности, наших париков-париков и паштетов, нашего чая и других скандальных шалостей».[20] Этот сдвиг в сторону жадности и социальных амбиций не был прерогативой среднего и высшего классов, но его можно было восстановить даже в низших классах, стремящихся подняться по социальной лестнице. Эти критические замечания выразительно повторяются в статьях Дефо Applebee:

Что можно сказать в пользу этой роскоши, которая не удовлетворяется Обладанием Лорда; тренер и шестерка, доход, со слугами и заведениями пропорционально; но чтобы иметь два кареты и шесть, и два набора слуг, и два дохода, и т. д. Закладывают ли в залог веру и честь, характер и принципы и даже рискуют ли потерять имущество, которое у них было, и уморить голодом свое потомство?[59]

и даже в его художественных произведениях, таких как Moll Flanders и Роксана.

Более того, Мортон хочет показать, как жадность небольшой группы людей может повлиять на все сообщество. Он подвергает суду особенно пекарей, торговцев углем, мясников и продавцов сала, которые резко подняли свои цены, потому что «обычная и умеренная прибыль их не удовлетворит; они не могут пить солодовый напиток, а бедные должны платить за вино».[60] Будучи этими предметами первой необходимости, «мужчины, не способные содержать свои семьи честным трудом и ставшие нищими из-за дороговизны продовольствия, часто впадают в отчаяние и превращаются в мошенников».[60] Мортон предлагает государственное регулирование торговцев, надеясь, что «правительство сделает их честными, даже против их воли»,[61] но он также выступает за возвращение к отечественной промышленности, принося процветание национальной торговле и предоставляя возможность применить давние традиции английского мастерства.

Конец семнадцатого века и начало восемнадцатого века стали свидетелями растущей озабоченности пороками и безнравственностью, распространяющейся по всей стране.[62] Было общее ощущение того, что они впадают в наихудшую из возможных форм поведения, и общее чувство, что скупость, порок, праздность, богохульство, бродяжничество и преступность - все это переплетения, толкающие людей (бедных и богатых, молодых и старых) на скользкую дорожку к проклятие.[63] Требовалась радикальная социальная реформа, и в конце семнадцатого века общества для изменение нравов начали появляться в ранге достойных оплачиваемых агентов, работающих на местном уровне.[62] В самом деле, Дефо был лишь одним из многих голосов восемнадцатого века, считавших, что, по крайней мере, частично падение преступника произошло из-за ослабления социальных и моральных ценностей английского общества.

Реформирование улиц

уличное освещение

Как мы уже видели, Мортон уделяет пристальное внимание наиболее практичным аспектам своего проекта, как это также происходит с неадекватной системой уличного освещения в Лондоне; в конце концов, его цель - сделать город «строго охраняемым и таким великолепно освещенным».[64] Мортон предлагает следующее:

установить удобное количество светильников, причем не выпуклых, которые слепят глаза и бесполезны; они ослепляют, но не дают отчетливого света и, кроме того, не препятствуют грабежам. Многие люди, обманутые и ослепленные этими ignes fatui, были сбиты каретами, телегами и т. Д., Люди больше спотыкались даже под этими лампами, чем в темноте. Короче говоря, это самые убыточные фары и, на мой взгляд, скорее злоупотребления, чем польза.[65]

Между семнадцатым веком и началом восемнадцатого века система освещения улиц Лондона была радикально преобразована с появлением ламп с выпуклой линзой: стеклянного яблока, которое имело эффект концентрации света.[66] Этот новый тип лампы освещал улицу намного больше, чем это было обычно, при помощи свечей и фонарей с роговыми сторонами; хотя они излучали такой концентрированный луч света, чтобы ослепить прохожих и не дать им увидеть возможные близкие опасности.[67] По словам Мортона, это не просто мелкое раздражение, а реальная опасность для жизни простого гражданина и, наоборот, неожиданный помощник для преступников.

В 1736 году был принят новый закон об освещении, согласно которому был установлен новый вид масляной лампы с уплотнением, обеспечивающей лучший свет даже зимой. Также было решено, что фонари на главных улицах должны находиться на расстоянии двадцати пяти ярдов (а не тридцати, как раньше).[68] Эти изменения были хорошо восприняты общественным мнением, и даже в Old Bailey В сессионных газетах нередко можно было прочитать о потерпевших и свидетелях, которые утверждали, что могут опознать обвиняемых благодаря лучшему уличному освещению.[69]

Обеспечение безопасности улиц

Улучшение условий на улицах Лондона - это не только вопрос о том, как предотвратить преступление или задержать грабителей. Мортон на самом деле осознает, как архитектурная структура дорог, переулков и проспектов может иметь значение, иначе «все обходные пути, суды , переулки, переулки и т. д., которые могут способствовать побегу уличного грабителя и сделать наш проект неэффективным ".[27] У лондонских преступников были бесконечные возможности убежать от преследователя, и как Генри Филдинг написал в 1751 году в своем эссе Расследование причин позднего роста разбойников:

Тот, кто действительно рассматривает города Лондона и Вестминстера с поздним обширным добавлением их пригородов; огромная неровность их зданий, огромное количество переулков, переулков, дворов и мест для свиданий; Должен думать, что, если бы они предназначались для самой цели сокрытия, вряд ли они были бы надуманными. При таком взгляде все выглядит как обширный лес или лес, в котором вор может укрыться с такой же большой безопасностью, как дикие звери в пустынях Африки или Аравии.[70]

И действительно, как мы также узнаем из художественных произведений Дефо, если бы вы знали, куда смотреть, город мог бы предложить неожиданно удобные уголки.

Лондон очаровал Дефо и, в частности, множество Лондонов, пересекающихся по улицам: экономически развитый Лондон с магазинами, торговцами, учениками и слугами; и темный преступный мир Лондона воров, биржевых маклеров, оборванных детей, скрывающихся в тени перекрестка.[71]

Реформирование театра

Опера нищего (1728) Уильям Хогарт

В каждой из своих брошюр Эндрю Мортон упрекает театр и его влияние на английское общество, особенно в случае Опера нищего (1728), баллада-опера Джон Гей, где «воры представлены в таком доброжелательном свете […], который научил их ценить свою профессию, а не стыдиться ее».[10] Мортон также входит в Вторые мысли самые лучшие резкая критика непонятного Квакерская опера (имитация оперы нищего) Томас Уокер, даже более злой, чем прежний. Он подчеркивает социальное влияние, которое такие пьесы могут иметь на простодушных людей, и рассматривает их отношение к проблеме благополучия общества: «слишком много слабых умов было оторвано, и многие неосторожные люди так очарованы его появлением на сцене. на сцене, одетые в такой элегантной манере и с такими хорошо набитыми карманами, они сразу же начали грабить улицу или взломать дом; так что каждому праздному парню, уставшему от честного труда, нужно было только представить себя Махит или пастырь, и есть мошенник сделал сразу ".[57] Такие возражения против Опера нищего широко разделялись многими современными критиками, которые прямо обвиняли пьесу в различных газетах 1728 года в новом росте уличной преступности после недавнего снижения.[72]

Действительно, в середине восемнадцатого века разбойники пользовался странным народным восхищением. Простые люди, заинтригованные их историями и личностями, часто толпились в тюрьме Ньюгейт, чтобы увидеть их.[73] Джек Шеппард, Джеймс Маклин, Дик Терпин стали фигурами легенд в народном воображении, населяя царства реальности и вымысла. По правде говоря, Даниэль Дефо не был застрахован от этого увлечения. В 1724 г. он опубликовал История замечательной жизни Шеппарда и Повествование обо всех грабежах, побегах и т. Д. Джона Шеппарда, изображающий знаменитого грабителя как изощренного преступника, обменивающегося шутками и выполняющего хитрые трюки. Дефо был очарован криминальной жизнью, особенно когда в ней использовались остроумные уловки и уловки, и, как это ясно показано в его произведениях, вроде Moll Flanders и Полковник Джек, его намерения часто кажутся скорее забавными, чем назидательными.[74]

Тем не менее, когда Дефо имеет дело с социальными и моральными проблемами, он всегда пытается донести до читателя ясность и практические предложения. Театр, являющийся весьма влиятельной формой развлечения, «должен быть реформирован, и выставляться не должно ничего, кроме того, что может быть представлено перед епископом».[57] Пример, который рекомендует Мортон: [Спровоцированный муж]] (1728), пьеса, которая Колли Сиббер, переработанная из незаконченной рукописи Джон Ванбру. Он имел огромный успех, во время своего первого выступления он выступал на сцене двадцать восемь вечеров подряд и открывал два Сезоны на Друри-Лейн.[74] Спектакль раскрывает динамику разрушенного брака, вращающегося вокруг легкомысленной упрямой жены, которая целыми днями играет в азартные игры, держит плохие компании, расточительно тратит и нагло разговаривает с мужем. Тем не менее, в конце концов, движимая добротой и твердыми принципами своего мужа, она исправляется и в конце концов выражает свою благодарность и недостойность - поворот, который имеет много общего с художественными произведениями Дефо.[75]

Рекомендации

  1. ^ Бакшайдер, Паула Р. (1992). Даниэль Дефо: Его жизнь. Тейлор и Фрэнсис. п. 517. ISBN  9780801845123.
  2. ^ а б c d е Дефо Д. (1729 г.), Вторые мысли самые лучшие, стр.17.
  3. ^ Маршалл, А. (2007). Даниэль Дефо, как сатирик. Huntington Library Quarterly, Vol.70, No. 7. pp. 553–576.
  4. ^ Wall C. 'Defoe and London', in Richetti J. (2008), The Cambridge Companion to Daniel Defoe, New York: Cambridge University Press, p.166. ISBN  978-0521675055
  5. ^ Backscheider, P.R. (1989). Daniel Defoe: His Life. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса. pp. 516–517. ISBN  0801845122.
  6. ^ а б c Defoe, D. (1729). Вторые мысли самые лучшие. п. 3.
  7. ^ Novak, M.E. (2001). Daniel Defoe, Masters of Fiction: His Life and Ideas. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 683. ISBN  978-0199261543.
  8. ^ а б Defoe, D. (1729). Вторые мысли самые лучшие. п. 4.
  9. ^ Defoe, D. (1729). Вторые мысли самые лучшие. п. 7.
  10. ^ а б c Defoe, D. (1729). Вторые мысли самые лучшие. п. 9.
  11. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 22. ISBN  978-0199257232.
  12. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 183. ISBN  978-0199257232.
  13. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 172. ISBN  978-0199257232.
  14. ^ Hitchcock T. and Shoemaker R. (2006). Tales from the Hanging Court. Лондон: Блумсбери. ISBN  978-0340913758.
  15. ^ Beattie J.M. (2001), Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror, Oxford: Oxford University, Press, p.170, ISBN  978-0199257232; Tobias J.J. (1979), Crime and Police in England: 1700–1900, Dublin: Gill and Macmillan, p.33, ISBN  978-0312547820
  16. ^ Tobias, J.J. (1979). Crime and Police in England: 1700–1900. Dublin: Gill and Macmillan. п. 35. ISBN  978-0312547820.
  17. ^ Tobias, J.J. (1979). Crime and Police in England: 1700–1900. Dublin: Gill and Macmillan. С. 35–43. ISBN  978-0312547820.
  18. ^ а б c d Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, p.13.
  19. ^ Tobias, J.J. (1979). Crime and Police in England: 1700–1900. Dublin: Gill and Macmillan. п. 34. ISBN  978-0312547820.
  20. ^ а б c Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, стр.12.
  21. ^ В Приходская тирания (1727) Moreton affirms that a watchman is paid 6d. a night, too little to attract any good candidate. (Beattie, 2001, p.190).
  22. ^ а б Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 200. ISBN  978-0199257232.
  23. ^ See: Old Bailey Proceedings Online (www.oldbaileyonline.org, version 7.2, 31 October 2015), September 1719, trial of Thomas Jones (t17190903-21); Old Bailey Proceedings Online (www.oldbaileyonline.org, version 7.2, 31 October 2015), April 1724, trial of John Winderam (t17240415-8); Old Bailey Proceedings Online (www.oldbaileyonline.org, version 7.2, 31 October 2015), May 1724, trial of Thomas Mobbs (t17240521-29); Old Bailey Proceedings Online (www.oldbaileyonline.org, version 7.2, 31 October 2015), July 1726, trial of Mary Blewit , alias Dickenson, alias Bowler (t17260711-34).
  24. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 202. ISBN  978-0199257232.
  25. ^ See Defoe D. (1727), Parochial Tyranny, or the Householder's Complaint, стр.20.
  26. ^ See: Old Bailey Proceedings Online (www.oldbaileyonline.org, version 7.2, 31 October 2015), January 1723, trial of William Harris (t17230116-35); Old Bailey Proceedings Online (www.oldbaileyonline.org, version 7.2, 31 October 2015), January 1725, trial of John Hewlet (t17250115-8); Old Bailey Proceedings Online (www.oldbaileyonline.org, version 7.2, 31 October 2015), August 1725, trial of Richard Brecknell (t17250827-68).
  27. ^ а б Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, p.15.
  28. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 63. ISBN  978-0199257232.
  29. ^ Handerson, T. (1999). Disorderly Women in Eighteenth-century London. Prostitution and Control in the Metropolis, 1730–1830. Лондон: Лонгман. п. 110. ISBN  0582263956.
  30. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 66. ISBN  978-0199257232.
  31. ^ Handerson, T. (1999). Disorderly Women in Eighteenth-century London. Prostitution and Control in the Metropolis, 1730–1830. Лондон: Лонгман. п. 9. ISBN  0582263956.
  32. ^ Tobias, J.J. (1979). Crime and Police in England: 1700–1900. Dublin: Gill and Macmillan. п. 9. ISBN  978-0312547820.
  33. ^ а б Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 335. ISBN  978-0199257232.
  34. ^ Wall C. 'Defoe and London', in Richetti J. (2008), The Cambridge Companion to Daniel Defoe, New York: Cambridge University Press, p.171. ISBN  978-0521675055
  35. ^ Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, pp.15–16.
  36. ^ Backscheider, P.R. (1989). Daniel Defoe: His Life. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса. п.508. ISBN  0801837855.
  37. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. С. 42–43. ISBN  978-0199257232.
  38. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 47. ISBN  978-0199257232.
  39. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 48. ISBN  978-0199257232.
  40. ^ а б Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, стр.16.
  41. ^ Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшиеС. 20–21.
  42. ^ Wall C. 'Defoe and London', in Richetti J. (2008), The Cambridge Companion to Daniel Defoe, New York: Cambridge University Press, p.174. ISBN  978-0521675055
  43. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 125. ISBN  978-0199257232.
  44. ^ а б Defoe D. (1729), Second Thoughts Are best, p.18.
  45. ^ Hitchcock, T. (2005). "Begging on the Streets of Eighteenth-century London". Журнал британских исследований. 44 (3).
  46. ^ Hitchcock, T. (2005). "Begging on the Streets of Eighteenth-century London". Журнал британских исследований. 44 (3): 483.
  47. ^ Hitchcock, T. (2005). "Begging on the Streets of Eighteenth-century London". Журнал британских исследований. 44 (3): 489.
  48. ^ An attempt to regulate begging on the streets was made through the Badging Act (1697), declaring that the poor of a certain parish had to wear a badge for identification. This badge was considered a sort of license to beg in one's own parish.
  49. ^ Hitchcock, T. (2005). "Begging on the Streets of Eighteenth-century London". Журнал британских исследований. 44 (3): 481.
  50. ^ Hitchcock, T. (2005). "Begging on the Streets of Eighteenth-century London". Журнал британских исследований. 44 (3): 498.
  51. ^ Tobias, J.J. (1979). Crime and Police in England: 1700–1900. Dublin: Gill and Macmillan. п. 21. ISBN  978-0312547820.
  52. ^ Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, стр.11.
  53. ^ See Bernard Mandeville (1714), Fable of the Bees: or, Private Vices, Publick Benefits.
  54. ^ Rabin, D. (2005). "Drunkness and Responsibility for Crime in the Eighteenth-century". Журнал британских исследований. 44 (3): 465.
  55. ^ Rabin, D. (2005). "Drunkness and Responsibility for Crime in the Eighteenth-century". Журнал британских исследований. 44 (3): 457–458.
  56. ^ Rabin, D. (2005). "Drunkness and Responsibility for Crime in the Eighteenth-century". Журнал британских исследований. 44 (3): 466.
  57. ^ а б c Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, p.10.
  58. ^ Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, pp.10–11.
  59. ^ Backscheider, P.R. (1989). Daniel Defoe: His Life. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса. п.484. ISBN  0801837855.
  60. ^ а б Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, стр.19.
  61. ^ Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, стр.20.
  62. ^ а б Henderson, T. (1999). Disorderly Women in Eighteenth-century London. Prostitution and Control in the Metropolis, 1730–1830. Лондон: Лонгман. п. 86. ISBN  0582263956.
  63. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 51. ISBN  978-0199257232.
  64. ^ Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, стр.1.
  65. ^ Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие, стр.14.
  66. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 212. ISBN  978-0199257232.
  67. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 215. ISBN  978-0199257232.
  68. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 221. ISBN  978-0199257232.
  69. ^ Beattie, J.M. (2001). Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. п. 223. ISBN  978-0199257232.
  70. ^ Tobias, J.J. (1979). Crime and Police in England: 1700–1900. Dublin: Gill and Macmillan. п. 10. ISBN  978-0312547820.
  71. ^ Wall C. 'Defoe and London', in Richetti J. (2008), The Cambridge Companion to Daniel Defoe, New York: Cambridge University Press, p.158. ISBN  978-0521675055
  72. ^ Backscheider, P.R. (1989). Daniel Defoe: His Life. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса. п.517. ISBN  0801837855.
  73. ^ Tobias, J.J. (1979). Crime and Police in England: 1700–1900. Dublin: Gill and Macmillan. п. 18. ISBN  978-0312547820.
  74. ^ а б Backscheider, P.R. (1989). Daniel Defoe: His Life. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса. стр.489–490. ISBN  0801837855.
  75. ^ Backsheider, P.R. (1989). Daniel Defoe: His Life. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса. п.518. ISBN  0801837855.

Библиография

  • Backscheider P.R. (1989), Daniel Defoe: His Life, Baltimore: Johns Hopkins University Press, ISBN  0801837855.
  • Beattie J.M. (2001), Policing and punishment in London 1660–1750, Urban Crimes and the Limits of Terror, Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, ISBN  978-0199257232.
  • Defoe D. (1729), Вторые мысли самые лучшие. Retrieved on Gutenberg: http://www.gutenberg.org/ebooks/32404
  • Handerson T. (1999), Disorderly Women in Eighteenth-century London. Prostitution and Control in the Metropolis, 1730–1830, London: Longman, ISBN  0582263956.
  • Hitchcock T. (2005), 'Begging on the Streets of Eighteenth-century London', Журнал британских исследований, Vol.44, No.3, pp. 478–498.
  • Hitchcock T. and Shoemaker R. (2006), Tales from the Hanging Court, London: Bloomsbury, ISBN  978-0340913758.
  • Marshall A. (2007), 'Daniel Defoe as Satirist', Ежеквартальная библиотека Хантингтона, Vol. 70, No. 7, pp. 553–576.
  • Novak M. E. (2001), Daniel Defoe, Masters of Fiction: His Life and Ideas, Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, ISBN  978-0199261543.
  • Rabin D. (2005), 'Drunkness and Responsibility for Crime in the Eighteenth-century', Журнал британских исследований, Vol.44, No.3, pp. 457–477.
  • Richetti J. (2008), The Cambridge Companion to Daniel Defoe, New York: Cambridge University Press, ISBN  978-0521675055.
  • Tobias J.J. (1979), Crime and Police in England: 1700–1900, Dublin: Gill and Macmillan,ISBN  978-0312547820.

внешняя ссылка