Дуглас Хейг, первый граф Хейг - Википедия - Douglas Haig, 1st Earl Haig

Граф Хейг
Фельдмаршал лорд Хейг
Псевдоним (ы)	«Мастер поля»[1] "Мясник Соммы"[2] 'Мясник' Хейг[3]
Родившийся	(1861-06-19)19 июня 1861 г. Шарлотта Сквер, Эдинбург, Шотландия
Умер	29 января 1928 г.(1928-01-29) (66 лет) Княжеские ворота, 21, Лондон, Англия
Верность	объединенное Королевство
Служба/ответвляться	Британская армия
Годы службы	1884–1920
Классифицировать	Фельдмаршал
Команды проведены	Британский экспедиционный корпус (1915–19) Первая армия (1914–15) I корпус (1914) Команда Олдершота (1912–14) Начальник Генерального штаба в Индии (1909–12) 17-й улан (1901–03) 3-я кавалерийская бригада (1900)
Битвы / войны	Махдистская война Вторая англо-бурская война Первая мировая война
Награды	Рыцарь Ордена Чертополоха Кавалер Большого креста ордена Бани Кавалер ордена «За заслуги» Рыцарь Большого креста Королевского Викторианского ордена Рыцарь-командор Ордена Индийской Империи Упоминается в депешах Полный список

Фельдмаршал Дуглас Хейг, первый граф Хейг, KT, GCB, ОМ, GCVO, KCIE (/часeɪɡ/; 19 июня 1861 - 29 января 1928) был старшим офицер из Британская армия. Вовремя Первая мировая война, он командовал Британский экспедиционный корпус (BEF) на Западный фронт с конца 1915 г. до конца войны. Он был командиром во время Битва на Сомме, то Битва при Аррасе, то Третья битва при Ипре (Passchendaele), немец Весеннее наступление, и последний Сто дней наступления.^[4][5][6]

Хотя он приобрел благоприятную репутацию в первые послевоенные годы, а его похороны стали днем ​​национального траура, с 1960-х годов Хейг стал объектом критики со стороны своего руководства во время Первой мировой войны.^[7][8][9] Он получил прозвище «Мясник Хейг» из-за двух миллионов британских потерь, понесенных под его командованием.^[7] В Канадский военный музей комментирует: «Его эпические, но дорогостоящие наступления на Сомме (1916) и Passchendaele (1917) стали почти синонимом кровавой бойни и тщетности сражений Первой мировой войны ».^[10] С другой стороны, некоторые историки считают Сто дней наступления 1918 г. - совместные усилия союзников во главе с Фош которая положила конец войне - и, в частности, британскому вкладу в нее, стала одной из величайших побед, когда-либо достигнутых в британской военной истории.^[4][5][6]

Генерал майор Сэр Джон Дэвидсон, один из биографов Хейга, высоко оценил лидерство Хейга, и с 1980-х годов многие историки утверждали, что общественная ненависть, в которой возникло имя Хейга, не была полностью заслуженной. Недоброжелатели командира не смогли признать принятие новой тактики и технологий силами под его командованием, важную роль британских войск в союзник Победа 1918 г., и высокие потери были следствием тактических и стратегических реалий того времени.^{[4][5][6][11][12][13]}

Ранние годы

23 года, 1885 год, в гусарской форме.

Хейг родился в доме на Шарлотта Сквер, Эдинбург, (но с почтовым адресом 19 Hope Street, переулок на юго-запад; мемориальная доска существует).^[14] Его отец Джон Ричард Хейг - алкоголик - считался «торговцем», хотя и являлся главой успешной семьи. Хейг и Хейг на заводе по производству виски, его доход составлял 10 000 фунтов стерлингов в год (1 160 000 фунтов стерлингов в 2018 году), что по тем временам было огромной суммой.^[15] Его мать, Рэйчел (дочь Хью Вейча из Стюартфилда),^[16] был из дворянской семьи, попавшей в стесненные обстоятельства.^[17] Двоюродная сестра Рэйчел, Вайолет Вейтч, была матерью драматурга, композитора и исполнителя. Ноэль Кауард.^[18] Семейный дом был Дом Хейга в Windygates, Файф.^[19]

Образование Хейга началось в 1869 году, когда он учился в школе мистера Бейтсона в Клифтон-Бэнк, Сент-Эндрюс. Позже в 1869 году он переключился на Эдинбургская университетская школа, а затем в 1871 году в Оруэлл Хаус, подготовительную школу в Уорикшир. Затем он посетил Клифтонский колледж.^[20][21] Оба родителя Хейга умерли, когда ему исполнилось восемнадцать.^[22]

После турне по Соединенным Штатам со своим братом Хейг изучал политическую экономию, древнюю историю и французскую литературу в Brasenose College, Оксфорд, 1880–1883. Он посвящал много времени общению - он был членом Буллингдонский клуб - и конный спорт. Он был одним из лучших молодых наездников Оксфорда и быстро нашел свой путь в Команда университета по поло.^[23] Во время учебы он был инициирован как Масон в Elgin’s Lodge на Левен № 91 на Левен, Файф, приняв первую и вторую степени масонства.^[24] В 1920 г. Граф Эглинтон призвал Хейга завершить его масонское продвижение, и он вернулся в свою ложу, чтобы получить третью степень,^[24] впоследствии служащий Досточтимый Мастер ложи с 1925 по 1926 год.^[25] Он стал офицером Великая Ложа Шотландии.^[24]

Хотя он сдал последний экзамен в Оксфорде (требование для поступающих в университет в Сандхерст), он не имел права на получение степени, так как пропустил семестр из-за болезни, и если бы он оставался там дольше, то был бы старше этого возраста. limit (23), чтобы начать обучение офицеров в Королевский военный колледж в Сандхерсте, куда он поступил в январе 1884 года. Поскольку он учился в университете, Хейг был значительно старше, чем большинство учеников его класса в Сандхерсте. Он был старшим заместителем офицера, был награжден Энсон меч, и отключился первым в порядке заслуг.^[26] Он был назначен лейтенант в 7-й (Королевский) гусарский 7 февраля 1885 г.^[27]

Мемориальная доска, отмечающая место рождения графа Хейга, Шарлотт-сквер, Эдинбург

Карьера

Младший офицер

В начале своей военной карьеры Хейг играл в поло за Англию во время турне по Соединенным Штатам (август 1886 г.). Он оставался энтузиастом поло всю свою жизнь, занимая пост председателя комитета по поло Херлингема с момента его реорганизации в мае 1914 года до 1922 года. Он также будет президентом комитета армейского поло и основателем Индийской ассоциации поло.^[28][29]

Затем Хейг отправился на заграничную службу в Индию (отправлен в ноябре 1886 г.), где был назначен командиром полка. адъютант в 1888 г.^[30] Он был в некотором роде приверженцем дисциплины,^[31] но также произвел впечатление на начальство своими административными навыками и анализом недавних тренировок. Он был повышен до капитан 23 января 1891 г.^[32]

Хейг покинул Индию в ноябре 1892 года, чтобы подготовиться к вступительным экзаменам в Колледж персонала, Кемберли, который он сдал в июне 1893 года. Хотя он был помещен в число 28 лучших кандидатов (количество мест, присуждаемых на экзамене), ему не было предоставлено место. поскольку он едва не сдал обязательную математическую работу. Он скрывал эту неудачу на всю оставшуюся жизнь^[33] позже (около 1910 г.) рекомендовал отказаться от работы по математике в качестве требования.^[34] Генерал-адъютант сэр Редверс Буллер отказался предоставить Хейгу одно из четырех номинированных мест, сославшись на его дальтонизм, несмотря на то, что немецким окулистом перепроверил зрение Хейга, и несмотря на блестящие отзывы Хейга от различных старших офицеров, некоторые из которых лоббировали Хейг и его сестра. Было высказано предположение, что Буллер искал объяснение (дальтонизм, экзамен по математике), чтобы уступить место пехотному офицеру.^[35]

Хейг ненадолго вернулся в Индию (потратив время на то, чтобы написать отчет на сорока страницах о французских кавалерийских маневрах в Турене) в качестве заместителя командира эскадры, которой он сам командовал в 1892 году, а затем вернулся в Соединенное Королевство как Адъютант сэру Киту Фрейзеру, генеральному инспектору кавалерии.^[36] Фрейзер был одним из тех, кто лоббировал поступление Хейга в Колледж персонала, и в конце 1894 года его выдвинули окончательно, что в то время было обычной практикой для многообещающих кандидатов. Ожидая своего места, он отправился в Германию, чтобы доложить о маневрах кавалерии, а также служил штабным офицером для Полковник Джон Френч (которого он встретил в ноябре 1891 года, когда Френч был командиром 19-го гусарского полка) на маневрах. Карьеры Френча и Хейга должны были быть переплетены в течение следующих двадцати пяти лет, и Хейг помог Френчу написать учебник по кавалерии, опубликованный в 1896 году.^[14]

Хейг вошел Колледж персонала, Кэмберли в 1896 году, где он явно не пользовался популярностью среди своих сверстников. Например, они выбрали Алленби в качестве Мастер Drag Hunt, несмотря на то, что Хейг был лучшим наездником.^[37] Хейг произвел впечатление на главного инструктора, подполковника Г.Ф. Р. Хендерсона, и закончил курс, оставив его в 1897 году. Некоторые авторы (например, Travers 1987) критиковали Кемберли за его старомодный учебный план, что особенно повлияло на Хейга, поскольку он был поглощен доктриной. а не оригинальный мыслитель. Хейга учили, что победа должна исходить от победы над основной вражеской армией в бою, и что, как в Наполеоновская война истощение («изнурительная борьба») было лишь прелюдией к выделению резервов для решающей победы на поле боя; Следы этой мысли можно увидеть на Лоосе и Сомме. Большое внимание уделялось моральному духу и мобильности, а также Мурат кавалерийское преследование после Наполеон с Йенская кампания 1806 г.. Хотя американская гражданская война был изучен, акцент был сделан на Стоунволл Джексон мобильный кампания в долине Шенандоа, а не из-за более изнуряющего характера этой войны.^[38]

Махдистская война, 1898 г.

В начале января Хейга выбрали Эвелин Вуд (ныне генерал-адъютант) в качестве одного из трех недавних выпускников колледжей, которых попросил Китченер для кампании в Махдистская война в Судан.^[39] Возможно, он был выбран для наблюдения за Китченером, поскольку Вуд предложил ему написать ему откровенно и конфиденциально. Хейгу не требовалось особой поддержки, чтобы (в частном порядке) критиковать начальство - особенно он критиковал диктаторские привычки Китченера.^[40] Силы Китченера были англо-египетскими, и Хейгу требовалось официально присоединиться к Египетская армия, большинство офицеров которых были британцами. Планировалось, что он обучит и возьмет на себя командование египетской кавалерийской эскадрой, но этого не произошло, так как Китченер не хотел, чтобы командные перестановки были неизбежны.^[41] В отличие от многих британских офицеров, Хейг считал, что египтяне могут стать хорошими солдатами, если их правильно обучать и вести.^[42] Все еще не имея официальной позиции, но сопровождавший кавалерию, Хейг впервые участвовал в перестрелке к югу от Атбары (21 марта). В своем отчете Вуду о перестрелке Хейг прокомментировал отсутствие британских пулеметов. Позже его критиковали за неспособность оптимизировать использование пулеметов, но Хейг специально приехал сюда. Enfield изучить Максим Гун, и на протяжении всей кампании комментировал его ценность.^[43]

Через четыре дня он был назначен штабным офицером бревета. Лейтенант полковник Broadwood кавалерийская бригада. Хейг отличился во второй битве при Нухейле (6 апреля), где он руководил перераспределением эскадрилий для защиты тыла, а затем начал фланговую атаку, поскольку Бродвуд был занят на передовой. Он присутствовал на Битва при Атбаре (8 апреля), после чего он раскритиковал Китченера за то, что он начал фронтальную атаку, не взяв дервишей во фланг.^[44] После Атбары Китченер получил подкрепление, а Хейг получил собственный отряд, которым командовал в Омдурман (в резерве во время боя, потом фланговым маршем в город). Он был повышен до бревет основной 15 ноября 1898 г.^[45]

Вторая англо-бурская война 1899–1902 гг.

Хейг вернулся в Соединенное Королевство в надежде получить должность в военном министерстве, но вместо этого был назначен (май 1899 г.) бригадным майором в 1-я кавалерийская бригада в Олдершоте.^[46]

Хейг недавно одолжил 2500 фунтов стерлингов (в рамках официального контракта с процентами) командиру бригады Джону Френчу, чтобы покрыть его убытки от спекуляций с добычей полезных ископаемых в Южной Африке. Ссуда ​​позволила Френчу сохранить свою комиссию.^[47] 26 июня 1899 года Хейг был произведен в основной чин майора.^[48]Вскоре Хейг был назначен заместителем помощника генерал-адъютанта (сентябрь 1899 г.)^[49] а затем помощник генерал-адъютанта (т. е. главный штаб-офицер) силы французской бригады, когда она была отправлена ​​на англо-бурская война.^[50] Он принял участие в первом сражении французов, Эландслаагте (18 октября, близ Ледисмита). Френчу и Хейгу приказали уйти Ladysmith когда началась четырехмесячная осада, он возглавил новую кавалерийскую дивизию, прибывшую из Соединенного Королевства. Двое мужчин сбежали на последнем поезде, чтобы покинуть Ледисмит (2 ноября 1899 г.), лежа, когда он прошел через огонь противника.^[51]

Как и в Судане, Хейг продолжал скептически относиться к важности артиллерии, основывая свое мнение на интервью с вражескими пленными.^[52]

После Генерал майор Французский Colesberg Операции по защите Капской колонии, Фредерик Робертс, недавно прибывший в качестве главнокомандующего, назначил своего протеже полковника Граф Эрролл Несмотря на протесты Френча, на должность помощника генерал-адъютанта кавалерийской дивизии с Хейгом, которому обещали эту должность (и местное звание подполковника), в качестве его заместителя. Конница играла ведущую роль на этом этапе войны, в том числе рельеф Кимберли (15 февраля 1900 г.), во время которого была проведена впечатляющая атака британской кавалерии на Клип Дрифт. Хейгу на короткое время (21 февраля 1900 г.) было поручено командование 3-й кавалерийской бригадой, а затем, после того, как Эрролл был переведен на другую работу, был переведен в кавалерийскую дивизию. Французская дивизия участвовала в захвате Блумфонтейн (13 марта 1900 г.), а затем Претория (5 июня 1900 г.). Хейг в частном порядке критиковал Робертса за потери лошадям (истощение и отсутствие корма) и мужчин (брюшной тиф) и считал его «глупым стариком».^[53]

После того, как Робертс выиграл обычную войну, Китченер остался отвечать за буры, которые перешли к партизанской войне. Кавалерийская дивизия была расформирована (ноябрь 1900 г.), и Френч, с Хейгом все еще его начальником штаба, был назначен ответственным за общевойсковые силы, охранявшие район Йоханнесбурга, позже пытаясь захватить лидера буров de Wet вокруг Блумфонтейна. В январе 1901 года Хейгу дали колонну из 2500 человек с местный разряд бригадного генерала, патрулирующего Капскую колонию и преследующего коменданта Крицингера. Как было стандартной политикой того времени, действия Хейга включали сжигание ферм (включая усадьбы, посевы и домашний скот) как часть хорошо известной британской политики выжженной земли, а также сгон женщин и детей буров в концентрационные лагеря.^[54] На протяжении всей войны сестра Хейга, Генриетта, лоббировала Эвелин Вуд, чтобы ее брат возглавил собственный кавалерийский полк, когда война закончится. Френч, вероятно, не желая расставаться с ценным помощником, порекомендовал Герберта Лоуренса на вакантное место командования 17-м уланским полком, но Робертс, теперь главнокомандующий в Британии, отверг его и передал Хейгу (май 1901 г.). Поскольку 17-й уланский полк находился в Южной Африке в то время, Хейг смог объединить эту команду с командой своей собственной колонны.^[55]

Когда война подошла к концу, Хейгу пришлось найти и сопровождать вождя буров. Ян Кристиан Смэтс к мирным переговорам в Веринингинге. Хейг был упомянутые в депешах четыре раза за его службу в Южная Африка (в том числе лордом Робертсом 31 марта 1900 г.,^[56] и лордом Китченером 23 июня 1902 г.^[57]) и назначил Товарищ Ордена Бани (CB) в ноябре 1900 г.^[58] Также ему было присвоено существенное звание лейтенант полковник 17 июля 1901 г.^[59]

После окончания войны Хейг ушел Кейптаун с 540 офицерами и солдатами 17-го уланского полка на СС Немецкий в конце сентября 1902 г.^[60] Полк должен был остаться в Южной Африке, но в конце концов вернулся домой раньше, чем планировалось, и прибыл в Саутгемптон в конце октября, когда их отправили в Эдинбург.^[60] Хейг был назначен Адъютант к Король Эдуард VII в списке почетных званий Южной Африки за октябрь 1902 г., с бреветским званием полковника (таким образом, сохраняя это звание вместо того, чтобы вернуться к более низкому чину),^[61] оставаясь АЦП до 1904 года.

Генеральный инспектор кавалерии, Индия

Хейг продолжал исполнять обязанности командира 17-й улан до 1903 г. находился в Эдинбурге. Затем он был назначен Главный инспектор кавалерии в Британская Индия (он предпочел бы командование кавалерийской бригадой в Aldershot, где сейчас был французский Генерал-офицер командующий (ГОК)), но сначала пришлось провести год в гарнизоне в Эдинбурге, пока предыдущий президент не завершил свой срок).^[62]

Военная служба Хейга принесла ему запоздалое, но быстрое продвижение по службе: проработав капитаном до относительно солидного возраста тридцати семи лет, к 1904 году он стал самым молодым. генерал майор в Британская армия в это время. Он присутствовал на Парад Равалпинди 1905 в честь Принц и визит принцессы Уэльской в ​​Индию. В то время большая часть энергии самых высокопоставленных британских генералов была сосредоточена на вопросе о том, следует ли обучать кавалерию атаковать с мечом и копьем (по мнению Френча и Хейга), а также использовать лошадей для передвижения. бой спешился с огнестрельным оружием. Лорд Робертс, ныне главнокомандующий британской армией, предупредил Китченера (ныне Главнокомандующий, Индия ) быть «очень твердым с Хейгом» в этом вопросе (в случае, если Китченер вскоре отвлекся, начиная с 1904 года, его ссорой с вице-королем лордом Керзоном, который в конце концов ушел в отставку), и написал, что Хейг был «умным, способным парнем». который имел большое влияние на сэра Джона Френча.^[63]

Брак и дети

В отпуске из Индии Хейг женился на Дороти Мод Вивиан (1879–1939) 11 июля 1905 года после бурного ухаживания (она впервые заметила его, когда он играл в поло в Херлингеме двумя годами ранее). Она была дочерью Хасси Креспиньи Вивиан и Луиза Дафф.^[64]:562

У пары было четверо детей:

• Александра Генриетта Луиза Хейг^[65] (9 марта 1907 - 1997); Впервые замужем за контр-адмиралом Кларенс Динсмор Ховард-Джонстон, с которым у нее было трое детей. Она во второй раз вышла замуж в 1954 году за историка. Хью Тревор-Ропер, который позже был создан бароном Дакром из Глантона.
• Виктория Дорис Рэйчел Хейг (7 ноября 1908 - 1993). Женатый полковник Клод Эндрю Монтегю Дуглас Скотт 10 августа 1929 г., от которого у нее было двое детей (развелась в 1951 г.)^[64]:562
• Джордж Александр Юджин Дуглас Хейг (15 марта 1918 г. - 10 июля 2009 г.)
• Леди Ирен Вайолет Фрезия Джанет Огюстия Хейг (7 октября 1919 - 2001); жена Гэвин Астор

Хейг использовал отпуск в 1905 году, чтобы лоббировать работу в военном министерстве, но предложение было отклонено. Х. О. Арнольд-Форстер то Государственный секретарь по вопросам войны как слишком откровенно полагаясь на королевское влияние.^[66]

Военное министерство

Англо-бурская война выявила отсутствие у Великобритании генерального штаба и современной резервной армии. В новом либеральном правительстве (декабрь 1905 г.) Ричард Холдейн, Государственный секретарь по вопросам войны, выполнил рекомендации Эшера, принятые в принципе уходящим консервативным правительством. В августе 1906 года Хейг был назначен директором военной подготовки Генерального штаба Военное министерство.^[67] Позже Холдейн писал, что Хейг обладал «первоклассным умом генерального штаба» и «давал неоценимые советы».^[68] Хейг, в ​​свою очередь, позже посвятит том своих посланий Холдейну, которого к тому времени изгнали из офиса за якобы прогерманские симпатии в 1915 году. Хотя оба позже заявили, что реформы были направлены на подготовку Британии к континентальной войне, они не создавали армию континентального размера, и было бы правильнее сказать, что они создали небольшую профессиональную армию в рамках бюджета, с политически невозможным призывом на военную службу, несмотря на кампанию лорда Робертса.^[69]

Реформы реорганизовали милицию, йоменов и добровольцев в новый состав. Территориальная сила. Хейг не терпел того, что считал старомодным мнением, и не умел вести переговоры с незнакомцами.^[70] Ополчение (на самом деле старше регулярной армии, со многими социально значимыми офицерами) согласилось последним, и парламентским актом пришлось превратить его в особый резерв. Хейг хотел иметь резерв в 900 000 человек, но Холдейн остановился на более реалистичных 300 000.^[71]

Навыки Хейга в области управления и организации обучения и инспекций были лучше использованы при создании экспедиционного корпуса численностью 120 000 человек (6 пехотных дивизий и 1 кавалерия - силы, которые должны были быть отправлены во Францию ​​в 1914 году) в 1907 году. Как был близок Халдейна Хейга. в состоянии обеспечить высокий приоритет кавалерии, а не артиллерии, вопреки совету лорда Робертса (ныне вышедшего в отставку с поста главнокомандующего), взгляды которого больше не приветствовались, потому что его кампания по призыву на военную службу усложнила жизнь Холдейну. Записи Хейга о его наблюдении за артиллерийскими учениями показывают мало интереса к техническим вопросам (прицеливание, дальность, точность и т. Д.).^[72]

В ноябре 1907 года Хейга перевели на должность директора по служебным обязанностям.^[73] Он требовал, чтобы командиры принимали назначенных им штабных офицеров (а не выбирали своих по патронату), а также назначили штабных офицеров в новую Территориальную армию. Он руководил публикацией «Положений о полевой службе», которые позже были очень полезны для расширения BEF в Первой мировой войне, хотя в нем все еще подчеркивалась важность атаки кавалерии с мечами и копьями, а также сражений спешенными. В это время он также завершал отдельную работу, «Кавалерийские исследования» (по этой теме восхищенный биограф Хейга Джеймс Маршалл-Корнуолл позже писал, что он «не был… среди пророков»)^[74]), много времени уделяя кавалерийским учениям.^[75] Он также участвовал в создании Имперского генерального штаба (в более крупных колониях должны были быть местные отделения Генерального штаба с обученными штабными офицерами), за что его работа получила высокую оценку от Холдейна.^[76]

Начальник штаба, Индия

К 1909 году Холдейну и Хейгу казалось вероятным, что надвигается англо-германская война, и Хейг поначалу не хотел соглашаться с назначением. Начальник Генерального штаба в Индии.^[77] Он передал должность директора по служебным обязанностям своему верному последователю бригадному генералу Киггеллу (впоследствии начальнику штаба BEF), которому он писал «советы» каждые две недели. Хейг, получивший рыцарское звание за свою работу в военном министерстве, был повышен до генерал-лейтенант в ноябре 1910 г.^[78] В Индии он надеялся развить Индийский генеральный штаб как часть более крупного имперского генерального штаба и организовать отправку индийских войск на будущую европейскую войну. План, который он предусмотрел для мобилизации индийской армии для отправки в Европу в случае войны, был наложен вице-королем на вето. Лорд Хардиндж. В том случае, если индийский корпус будет служить на Западном фронте в начале конфликта, а индийские войска также использовались в сравнительно небольших формированиях на Ближнем Востоке.^[79]

Aldershot

Хейг покинул Индию в декабре 1911 года и в марте 1912 года получил назначение в качестве генерального офицера, командующего Олдершотским командованием (1-я и 2-я дивизии и 1-я кавалерийская бригада).^[80]

в Армейские маневры 1912 года он был решительно избит Сэр Джеймс Грирсон несмотря на то, что у него были шансы в его пользу, из-за превосходного использования Грирсоном воздушной разведки. После обеда Хейг отказался от подготовленного текста, и хотя он писал, что его замечания были «хорошо приняты», Чартерис записал, что они были «неразборчивыми и невыносимо скучными» и что прибывшие сановники заснули. Если отбросить плохие навыки публичных выступлений Хейга, считалось, что маневры показали эффективность реформированной армии.^[81]

Первая мировая война

1914

Начало войны

Карта Западный фронт в 1914 г.

Вовремя Curragh Mutiny (Март 1914 г.) Хейг призвал к осторожности своего начальника штаба. Джон Гоф, чей брат Хуберт Гоф (в то время кавалерийский бригадир, позже Пятая армия ГОК в Первой мировой войне) скорее угрожал уйти в отставку, чем принуждать Ольстерменов стать полунезависимой Ирландией. Хейг подчеркнул, что армия обязана сохранять мир, и призвал своих офицеров не вмешиваться в политику. Сэр Джон Френч был вынужден уйти в отставку с поста CIGS после того, как сделал ошибку, дав письменное обещание, что от офицеров не потребуется принуждение к Ольстеру; Хейг уважал принципиальную позицию Хьюберта Гофа, но считал, что Френч позволил использовать себя в качестве политического инструмента. Х. Х. Асквит.^[82]

После начала войны в августе 1914 года Хейг помог организовать Британский экспедиционный корпус (BEF) под командованием фельдмаршала сэра Джона Френча. Как и планировалось, команда Хейга Олдершота была сформирована в I корпус. В письме Холдейну (4 августа) Хейг предсказал, что война продлится месяцы, если не годы; Хейг хотел, чтобы Холдейн вернулся в военное министерство (Асквит занимал эту должность с момента отставки Сили во время дела Курра - он был передан Китченеру) и отложил отправку BEF во Францию ​​до тех пор, пока Территориальная армия не будет мобилизована и включена.^[83]

Хейг присутствовал на военном совете (5 августа), на котором было решено, что слишком опасно мобилизовать вперед во Франции в Мобеж, недалеко от бельгийской границы, поскольку британская мобилизация отставала от мобилизации Франции и Германии на три дня (т.е. быть захваченным немцами при построении). Других планов на случай непредвиденных обстоятельств не было - Хейг и Китченер предположили, что BEF будет лучше позиционирован для контратаки в Амьен. Сэр Джон Френч предложил приземлиться в Антверпен, на который наложил вето Уинстон Черчилль поскольку Королевский флот не мог гарантировать безопасный проход.Критический биограф пишет, что Хейг был «более дальновидным, чем многие его коллеги».^[84]

В его мемуарах, подвергшихся критике 1914Позже Френч утверждал, что Хейг хотел отложить отправку BEF, что отчасти может быть правдой, учитывая то, что Хейг написал Холдейну в то время. Хейг был так зол на это заявление, что попросил секретаря кабинета министров Морис Хэнки исправить французские "неточности". Однако Хейг также переписал свой дневник того периода, возможно, чтобы показать себя в лучшем свете, а французский - в плохом. Первоначальный рукописный дневник за начало августа не сохранился, но нет никаких доказательств того, что он был уничтожен; и было указано, что столь же вероятно, что существующая машинописная версия была подготовлена ​​на основе диктовки или заметок, которые теперь утеряны.^[85] Примечания Хэнки к протоколу встречи, что Хейг предлагал отложить или отправить меньшие силы, но был готов отправить войска, если Франция была в опасности поражения или если Франция хотела их (что она и сделала). Хейг предсказал, что война продлится несколько лет и что потребуется армия в миллион человек, обученная офицерами и унтер-офицерами, выведенными из BEF.^[84]

Хейг был назначен адъютант к Король Георг V в феврале 1914 г.^[86] Во время королевской инспекции Олдершота (11 августа) Хейг сказал королю, что у него «серьезные сомнения» по поводу уравновешенности нравов и военных знаний Френча. Позже он утверждал, что эти сомнения восходят к англо-бурской войне, но, похоже, в этом был элемент более позднего приукрашивания; Хейг (который критиковал Китченера, Робертса и других) на самом деле хвалил французский язык во время англо-бурской войны и приветствовал его назначение на пост CIGS в 1911 году.^[87]

Монс к Марне

Хейг с генерал-майором К. К. Монро (командующий 2-й дивизион ), Главный бригадир Дж. Э. Гоф (Начальник штаба Хейга) и генерал-майор сэр Эдвард Персеваль (командир 2-й артиллерийской дивизии) на улице во Франции, 1914 год.

Хейг перебрался в Гавр.^[88] BEF высадился во Франции 14 августа и продвинулся в Бельгию, где французы заняли позиции слева от генерала. Ланрезака Пятая французская армия в Шарлеруа. Хейга раздражал сэр Джон Френч (под влиянием Генри Уилсон верить в наступление французов из Арденн), которого интересовали только три немецких корпуса перед BEF в Монсе, и который игнорировал сообщения разведки о немецких войсках, движущихся на запад из Брюсселя, угрожая окружением с левых британцев. Хотя II корпус отбил немецкую атаку на Монс 23 августа (первая встреча англичан с немцами) BEF были вынуждены отступить после того, как Ланцерак приказал отступить, обнажив и их правый фланг.^[89]

Отступление 1-го и 2-го корпусов пришлось проводить раздельно из-за Мормальный лес. Оба корпуса должны были встретиться в Le Cateau но I корпус под командованием Хейга был остановлен в Landrecies, оставляя большой промежуток между двумя корпусами. Реакция Хейга на стычку его корпуса с немецкими войсками в Ландреси (во время которой Хейг вывел свой штаб на улицу с обнаженными револьверами, пообещав «дорого продать наши жизни») заставила его отправить преувеличенный отчет французам, что вызвало панику у французов. . На следующий день, 26 августа, Гораций Смит-Дорриен с II корпус вступил в бой с противником Битва при Ле Като, который не поддерживался Хейгом. Эта битва замедлила продвижение немецкой армии. Тем не менее, критически настроенный биограф пишет, что слишком много внимания уделялось «моменту паники» в Ландреси, и что отступление на 200 миль (320 км), продолжавшееся 13 дней, является данью «стойкости и компетентности». лидерство »Хейга и Смит-Дорриен.^[90]

25 августа французский командующий Джозеф Жоффр приказал своим войскам отступить к Марна, что вынудило БЭФ отозвать. Хейга раздражало самоуправное поведение французов, захвативших дороги, которые они обещали для использования британцами, и отказа от обещания прикрыть правый фланг англичан. В частном порядке он жаловался на ненадежность французов и недостаточную боевую квалификацию, жалобу, которую он будет поддерживать в течение следующих четырех лет. Он написал жене, что хотел бы, чтобы британцы действовали независимо от Антверпена, предложение, которое он отклонил как «безрассудный», когда сэр Джон Френч сделал его на Военном совете 4 августа.^[91]

Отступление заставило сэра Джона Френча усомниться в компетентности своих союзников, что привело к еще большей нерешительности и привело к его решению вывести BEF к югу от побережья. Сена. 1 сентября лорд Китченер вмешался, посетив французов и приказав ему снова вступить в битву и координировать свои действия с силами Жоффра. Битва за защиту Париж начался 5 сентября и стал известен как первая битва на Марне. Хейг хотел дать отдых своему корпусу, но был счастлив возобновить наступление, когда получил приказ. Он наехал на своих подчиненных, в том числе на Айвора Макса, когда подумал, что им не хватает «боевого духа». Хотя сэр Джон Френч похвалил Хейга за руководство своим корпусом, Хейг в частном порядке презирал самоуверенность Френча до Монса и чрезмерную осторожность после него.^[92]

Первая битва при Ипре

15 октября, позже, чем было предложено после двух недель трений между британскими и французскими генералами, 1-й корпус Хейга был переведен в Ипр во Фландрии как часть "Гонка к морю ".^[93] Полагая, что северный фланг немцев слаб, Хейгу было приказано идти дальше. Гент, Брюгге и Courtrai в западной Бельгии, но новый начальник немецкого штаба Фалькенхайн пытался сделать обратное и свернуть северный фланг союзников. 1-й корпус стремительно двинулся в атаку свежих немецких войск на запад, и в результате Первая битва при Ипре. Немецкие войска, оснащенные 250 крупнокалиберными орудиями (большое количество для этого раннего этапа войны), превосходили I корпус вдвое и были близки к успеху. В какой-то момент Хейг сел на своего белого коня, чтобы ободрить своих людей, отступавших вокруг Гелувельта, хотя в случае, если город только что был взят батальон из Worcesters перед поездкой Хейга.^[94] Хейг укрепил свою репутацию в этой битве, и Ипр оставался символическим участком земли в последующие годы. На Хейга также повлиял тот факт, что немцы прекратили наступление, когда они были на грани успеха, и он извлек урок, что атаки необходимо продолжать до тех пор, пока есть хоть какие-то шансы на успех.^[95]

После двух недель ожесточенных боев 1-й корпус к 12 ноября был сокращен с 18 000 человек до чуть менее 3 000 человек.^[96] После шести дней споров между британскими и французскими генералами 1-й корпус был заменен французскими войсками; Хейг очень подозрительно относился к профранцузским симпатиям Генри Вильсона.^[97] После успеха Первой битвы при Ипре, Френч, которому его врач приказал отдохнуть, чтобы снять напряжение с его сердца, рекомендовал Хейга для немедленного повышения до генерала. Хейг поехал в Лондон от имени Френча (23 ноября), чтобы проконсультироваться с Китченером о плане расширения BEF и реорганизации его в две армии.^[98]

В тот момент считалось, что война закончится, как только немцы потерпят поражение от русских в Лодзи, а трудности наступления на Западном фронте еще не были оценены. В неудачной атаке II корпуса Смита-Дорриена на Мессин-Вичете (14–15 декабря) была возложена ответственность за плохую работу штаба, и 18 декабря Хейг встретился с Френчем, который сказал, что хочет уволить начальника штаба BEF Мюррея, чей производительность была неудовлетворительной на протяжении всей кампании и продвижения его заместителя Генри Уилсона. Хейг подумал, что Уилсон, помимо того, что был слишком про-французским, «не обладал военными знаниями», и рекомендовал генерал-квартирмейстера. "Улли" Робертсон на вакансию. Такого же мнения придерживался и лорд Китченер, поэтому Робертсон получил повышение.^[99] Хейг получил повышение до Общее 16 ноября 1914 г.^[100]

1915

Весенние наступления

Френч, Жоффр и Хейг (слева направо) посещают линию фронта в 1915 году.

Как и Френч, Хейг хотел продвинуться вдоль побережья Северного моря до Остенде и Зебрюгге но Жоффр не хотел, чтобы британцы действовали так независимо.^[101] Германия недавно направила на Восточный фронт восемь пехотных дивизий с двенадцатью вновь сформированными дивизиями, сократив их чистую численность на западе со 106 дивизий во время Первого Ипра до 98, поэтому Французы и Жоффр полагали, что войну выиграют летом договорились о том, что французское наступление в Артуа и Шампани должно сопровождаться британским наступлением на Neuve-Chapelle будет проводиться Хейгом, так как он доверял ему больше, чем Смит-Дорриен, после неудачи последнего в Мессине в декабре. В Neuve Chapelle Хейг хотел быстрой бомбардировки, а его подчиненный Генри Роулинсон (IV корпус ГОК), более длительный и методичный. Нехватка снарядов означала, что была возможна только тридцать пятиминутная бомбардировка, но небольшой фронт атаки давал ей концентрацию для успеха.^[102]

Хейг проявил большой интерес к потенциалу самолетов и встретил Майор Тренчард из Королевский летающий корпус (16 февраля) для организации фотографической воздушной разведки и получена карта немецких рубежей; Самолеты также начали использоваться для обнаружения артиллерии - передачи сигналов британским батареям по Морзе - наблюдения за перемещениями войск противника и бомбардировки тыловых районов Германии.^[103] Четыре дивизии атаковали Битва при Нев-Шапель 10 марта и проник на глубину 1600 ярдов (1500 м), но в последующие дни не было достигнуто никакого прогресса, так как немцы смогли ввести подкрепление. Потери с каждой стороны составили около 12 000 человек.^[102] Официальная история позже утверждала, что Нев-Шапель должен был показать французам атакующую способность британских войск и что это был первый раз, когда линия Германии была прорвана.^[104] Роулинсон хотел прекратить наступление после первого дня, и Хейг считал, что резервы нужно было задействовать быстрее. По предложению Роулинсона Хейг был близок к увольнению генерал-майора Джоуи Дэвиса (8-я дивизия ГОК), пока не было обнаружено, что Дэвис выполнял приказы Роулинсона; Хейг сделал выговор Роулинсону, но счел его слишком ценным, чтобы увольнять. Возможно, это заставило Роулинсона отказываться выступать против Хейга после этого.^[105]

Френч и Жоффр все еще ждали победы к июлю. В то время как немцы атаковали Смит-Дорриен во Второй битве при Ипре (апрель), новые наступления союзников были запланированы французами у Вими и Хейгом у хребта Оберс (9 мая). Британская сторона считала, что уроки Нев-Шапеля были усвоены - резервы были готовы к эксплуатации, а минометы были готовы поддержать атакующих, вышедших за пределы артиллерийского прикрытия, - и что на этот раз успех будет полным, а не частичным. Атака была менее успешной, чем Нёв-Шапель, поскольку сорокиминутная бомбардировка (всего 516 полевых орудий и 121 крупнокалиберная артиллерийская установка) велась на более широком фронте и против более сильных оборонительных сооружений; Хейг по-прежнему был сосредоточен на достижении решающей победы путем захвата ключевых позиций, а не на наращивании огневой мощи для нанесения максимального урона немцам.^[106][107] Атаки (в Фестуберте, 15–25 мая) в качестве отвлекающего маневра позволили набрать 1 100 ярдов (1 000 м) на фронте 4 400 ярдов (4 000 м), потеряв 16 000 британцев и около 6 600 немецких потерь.^[108] Сэр Джон Френч был удовлетворен тем, что атаки помогли ослабить давление французов по их просьбе, но Хейг все еще чувствовал, что немецкие резервы истощаются, приближая победу.^[109]

Отсутствие снарядов при наступлении был вместе с Адмирал Фишер отставка из-за несостоявшегося Кампания Дарданеллы, причина падения либерального правительства (19 мая). Хейг не одобрял Northcliffe нападки прессы на Китченера, которого он считал мощным военным голосом против глупости таких гражданских лиц, как Черчилль (несмотря на то, что Китченер сыграл роль в планировании экспедиции в Галлиполи и был противником сильного Генерального штаба, которого хотел видеть Хейг). Френч передавал информацию о нехватке снарядов в Чарльз а Корт Репингтон из Времена, которую ненавидел Хейг и которую он сравнил с «ведением отношений со шлюхой» (возможно, намеренно выбранная аналогия ввиду женственности Френча). Французский также общался с лидерами консерваторов и Дэвид Ллойд Джордж который теперь стал министром боеприпасов в новом коалиционном правительстве.^[110]

Клайв Вигрэм (один из представителей королевской прессы) попросил Хейга наладить отношения между Френчем и Китченером. По предложению Робертсона Хейг принял Китченера в своей штаб-квартире (8 июля - несмотря на попытку Френча заблокировать встречу), где они поделились своими опасениями по поводу французского языка. Двое мужчин снова встретились в Лондоне (14 июля), когда Хейг получал свой GCB (награжденный по рекомендации Френча после Neuve Chapelle) от короля, который также жаловался ему на французский. За обедом с королем и Китченером Хейг заметил, что лучшее время для увольнения французов было бы после отступления к Марне; Было решено, что мужчины будут переписываться конфиденциально, и в ответ на шутку короля о том, что это приглашает Хейга «красться», как школьник, Китченер ответил, что «мы уже прошли школьный возраст».^[111]

Хейг долгое время считал француза мелочным, ревнивым, неуравновешенным («как бутылка газированной воды… неспособным думать… и приходить к обоснованному решению»), слишком быстро вмешивающимся в партийную политику и легко управляемым Генри Вильсоном.^[112] Хейга все больше раздражала смена приказов французов и резкие смены настроений относительно продолжительности войны, которая, как теперь ожидалось, продлится до 1916 года, французы.^[113] Хейг все еще думал, что Германия может рухнуть к ноябрю, хотя в то же время он отправлял меморандум в военное министерство, рекомендуя, чтобы BEF, в настоящее время насчитывающий 25 дивизий, был оснащен максимальным количеством тяжелых орудий, готовым к огромной решающей битве. Всего в 1916 году 36 дивизий.^[114]

Лоос

Война шла плохо - помимо провала у мыса Хеллес (высадка 25 апреля), Болгария присоединился к Центральным державам (Сербия был вскоре захвачен), а итальянские атаки на Изонцо не принесли заметного прогресса. Атаки союзников на западе были необходимы, чтобы ослабить давление на русских, которых выгоняли из Польши (после падения Варшавы 5 августа). Изначально планировалось атаковать в июле. По настоянию Жоффра наступление было запланировано рядом с 10-й французской армией у Лооса.^[115]

Хейг осмотрел Лоос площадь (24 июня) и выразил недовольство землей; отвалы шлака и башни изголовья карьера, которые были хорошими наблюдательными пунктами для немцев. Позже Френч сделал то же самое и согласился. Френч и Хейг предпочли бы возобновить атаку у Оберс-Ридж. Жоффр был недоволен и созвал еще одну конференцию (11 июля), чтобы призвать британцев к нападению на Лоос.^[116] Хейг снова настаивал на хребте Оберс (22 июля) - французы сначала соглашались, пока не отговорил Фош (29 июля), который чувствовал, что только британская атака на Лоос привлечет достаточно немецких резервов, чтобы позволить французам взять Вими-Ридж. Френч написал Жоффру, что готов согласиться с этими планами ради англо-французского сотрудничества, но затем снова написал Жоффру (10 августа), предлагая провести артиллерийский обстрел с ограниченными атаками британской пехоты. Это было не то, чего хотел Жоффр. Китченер, которого пригласили совершить поездку по французской армии (16–19 августа), сочувственно выслушал предложение Жоффра о том, что в будущем Жоффр должен установить размер, даты и цели британских наступлений, хотя на данный момент он только согласился на нападение Лооса. Китченер сначала встретился с Хейгом, а затем с Френчем. Непонятно, почему Китченер, а затем Хейг согласились согласиться с желанием Жоффра - возможно, бедственное положение русских, но, возможно, обещание использовать отравляющий газ могло убедить Хейга. Добившись своего, французы затем отложили атаку, поскольку они выбрали новую территорию для атаки в Шампани и организовали дополнительный обстрел Вими, в обоих случаях по самым причинам - удерживаемые немцами деревни и другие препятствия, - которым британские генералы возразил.^[117]

В наличии было всего 850 орудий (110 из которых были тяжелыми), слишком мало для сосредоточенной бомбардировки по фронту, гораздо более широкому, чем в Нев-Шапель (в 1915 году у немцев было 10500 орудий, из которых 3350 были тяжелыми, в то время как у англичан было только около 1500, не более упомянуть о нехватке боеприпасов^[118]). Также был спор о размещении заповедника, XI корпус (Хейкинг) с 21-е и 24-й дивизион (неопытный Новая армия дивизии), которые Хейг хотел поближе к фронту. Несмотря на то, что изначально не желал наступления, Хейг убедил себя, что решающая победа возможна, и, возможно, французы хотели сохранить контроль над резервом, чтобы помешать их напрасному бросанию в бой.^[119] Френч тщетно пытался запретить Хейгу обсуждать свои планы с Китченером (на том основании, что Китченер может передать их политикам). Битва началась (25 сентября) после того, как Хейг приказал выпустить газообразный хлор (у него был помощник, Алан Флетчер, закурил сигарету, чтобы проверить ветер).^[120]

Атака провалилась на севере против редута Гогенцоллернов, но прорвала первую немецкую линию в центре (Лоос и Холм 70). Резервы устали после ночных маршей, чтобы скрытно выйти на фронт, и были недоступны до 14:00, но на второй день были брошены в бой безуспешно, хотя неясно, чего бы они достигли, если бы они были доступны в первый день. день, как и хотел Хейг.^[121]

Хейг заменяет французского

Теперь резервы стали дубиной, которой можно было победить французов, которые к этому времени говорили о заключении мира до того, как «Англия была разорена». Хейг написал подробное письмо Китченеру (29 сентября), утверждая, что он «завершен» [sic ] успех в первый день и жалобы на то, что резервы не были размещены так близко к фронту, как было согласовано (это оказалось неправдой), и что Френч не освободил их от контроля по запросу (у него были лишь задержки в связи и движении контроль означал, что они были недоступны до 14:00). Френч возразил, что время для выделения резервов наступило на второй день; Когда Робертсон сказал об этом (2 октября), Хейг подумал, что это свидетельство «неразумного ума Френча». Хейг подкрепил свои доводы сообщениями о том, что захваченные в плен вражеские офицеры были удивлены отказом британцев использовать атаку, и пожаловались на медлительность правительства при введении воинской повинности и на участие войск в таких аттракционах, как Салоники и залив Сувла (6 августа). в то время, когда немцы досрочно призывали свой класс 1918 года.^[122]

Неудача Лооса обсуждалась в британской прессе. Китченер потребовал отчета (6 октября), и лорд Холдейн (бывший министр кабинета министров) был отправлен во Францию, чтобы взять интервью у Френча и Хейга.^[123] Френч, в свою очередь, потребовал от Хейга донесения, в частности о его заявлении о проникновении на немецкие рубежи (16 октября). Хейг утверждал в своем дневнике, что предложение о том, чтобы его послали с докладом о Галлиполийском плацдарме, было отложено из-за неизбежности смещения Френча. Лорд Стэмфордхэм, королевский секретарь, позвонил Робертсону, чтобы узнать его мнение о Френче, и Робертсон обсудил это с Хейгом, который настаивал на назначении Робертсона начальником имперского генерального штаба, прежде чем высказать свое мнение. Король также обсудил этот вопрос с Хейгом за обедом во время визита на фронт (24 октября). Хейг снова сказал ему, что Френч должен был быть уволен в августе 1914 года. Четыре дня спустя король, осматривая войска, был ранен, когда его бросила одна из лошадей Хейга, и его пришлось эвакуировать в Англию на носилках, что вызвало у Хейга некоторое затруднение. Френч был вынужден получить приказ об освобождении резервов, опубликованных в Времена (2 ноября), а также статья Репингтона, обвиняющая Хейга. Хейг потребовал исправить «неточности» Френча в отношении наличия резерва, после чего Френч приказал Хейгу прекратить всю переписку по этому поводу, хотя он предложил позволить Хейгу увидеть сопроводительное письмо, которое он отправлял в Лондон в своем отчете, но судьба Френча была решена. запечатанный. Хейг встретился с премьер-министром, Х. Х. Асквит 23 ноября и Бонар Ло (Консервативный лидер) на следующий день. Ходили слухи о том, что Френч должен быть уволен, еще одна причина его увольнения заключалась в том, что его недостатки станут более явными с расширением BEF, которое в течение двух лет будет насчитывать шестьдесят дивизий.^[124] Дело было отложено, так как Китченер уезжал с инспекцией по Средиземному морю, а Френч болел в постели. Китченер вернулся в Лондон (3 декабря) и на встрече с Хейгом в тот же день сказал ему, что он должен порекомендовать Асквиту, чтобы Хейг заменил Френча.^[125]

О назначении Хейга главнокомандующим BEF было объявлено 10 декабря, и почти одновременно Робертсон стал начальником имперского генерального штаба в Лондоне, подчиняясь непосредственно кабинету министров, а не военному секретарю. Хейг и Робертсон надеялись, что это станет началом нового и более профессионального управления войной. Вместо Хейга в Первую армию ГОК был назначен Монро, а не Роулинсон, которого Хейг предпочел бы, и по причинам старшинства Хейг был вынужден принять слабовольные Ланселот Киггелл, а не Батлер на посту главы штаба BEF после Робертсона.^[126] Хейг и Френч, которые казались больными и задыхались, провели заключительное совещание по передаче полномочий (18 декабря, за день до официальной смены командования), на котором Хейг согласился с тем, что Черчилль - недавно ушел из кабинета министров и наложил вето на право командования бригадой. - надо отдать под командование батальоном.^[127]

1916

Прелюдия к Сомме

Хейг, король Георг V и общие Генри Роулинсон в Querrieu, 1916 г.

Впервые (2 января) Хейг посетил церковную службу с Джорджем Дунканом, который имел на него большое влияние. Хейг считал себя слугой Бога и очень хотел, чтобы священнослужители были посланы, проповеди которых напоминали бы людям, что погибшие на войне были мучениками за правое дело.^[128]

Робертсон и Китченер (которые считали, что наступление, начавшееся в марте, может принести решающую победу к августу и мир к ноябрю) хотели сосредоточиться на Западном фронте, в отличие от многих членов кабинета, которые предпочитали Салоники или Месопотамию. Хейг и Робертсон понимали, что Британии придется взять на себя большее наступательное бремя, так как во Франции начинали заканчиваться люди (и, возможно, не могло продержаться больше года при том же уровне усилий), но считали, что немцы могут отступить на западе, чтобы сократить свою линию, чтобы они могли сосредоточиться на поражении русских, которые, в отличие от Франции и Великобритании, могли бы пойти на компромиссный мир. Хейг подумал, что немцы уже достаточно «измотались», что в 1916 году возможна решающая победа, и призвал Робертсона (9 января) набрать больше кавалерии. Хейг предпочитал восстановить контроль над бельгийским побережьем путем атаки во Фландрии, чтобы передать побережье и военно-морские базы в Брюгге, Зебрюгге и Остенде (эта точка зрения также поддерживается Кабинетом министров и Адмиралтейством с 1914 года) в руки союзников и где немцы будут также понесут большие потери, если не захотят отступить.^[129][130]

Ллойд Джордж посетил Хейга в Ставке, а затем написал Хейгу, что он был впечатлен его «хваткой» и «натренированной мыслью великого солдата». Последующие отношения между двумя мужчинами не должны были быть такими сердечными. Хейг считал Ллойда Джорджа «хитрым и ненадежным».^[131] Хейг и Киггелл встретились с Жоффром и его начальником штаба де Кастельно в Шантийи (14 февраля). Хейг думал, что политики и общественность могут неправильно понять длительный период истощения, и думал, что до решительного наступления потребуется всего две недели «изнашивания», а не три месяца, как первоначально хотел Жоффр. Споры продолжались по поводу того, что британцы захватили передовую линию фронта у французов.^[132] Хейг думал, что немецкие войска, о которых доложили около Вердена, были уловкой перед атакой на британцев, но Верденское наступление началось 21 февраля.^[133]

В марте 1916 г. ставка была переведена из Сен-Омер к Монтрей, Па-де-Кале город был близок к портам и имел развитую инфраструктуру в виде военной академии. Для своей резиденции Хейг реквизировал дом Борепар, который находился в нескольких километрах к юго-востоку от Монтрей.^[134]

Статуя фельдмаршала Хейга, стоящая перед театром в Монтрей-сюр-Мер

Хейг решил, что Верден достаточно «измотал» немцев и что решительная победа возможна сразу. Кабинет был менее оптимистичен, и Китченер (как и Роулинсон) также несколько сомневался и предпочел бы меньшие и чисто истощающие атаки, но встал на сторону Робертсона, сказав Кабинету, что наступление на Сомме должно продолжаться. Хейг присутствовал на заседании кабинета министров в Лондоне (15 апреля), где политиков больше беспокоил политический кризис, связанный с введением воинской повинности, который мог бы свергнуть правительство, и Хейг записал, что Асквит пришел на встречу одетым для гольфа и явно стремился уйти. на выходные.^[135]

Меморандум Хейга генерал-адъютанту, генерал-лейтенанту сэру Невил Макреди, спрашивая его мнение о возможных датах начала наступления на Сомму, 22 мая 1916 г.

Французы уже настаивали на англо-французской атаке на Сомме, где британские и французские войска соседствовали, чтобы ослабить давление на французскую армию в Вердене, хотя французский компонент атаки постепенно уменьшался по мере того, как подкрепления шли к Вердену. Хейг хотел отложить до 15 августа, чтобы иметь возможность провести больше тренировок и больше артиллерии. Услышав об этом, Жоффр крикнул Хейгу, что «французская армия прекратит свое существование» и ее нужно успокоить «щедрыми дозами бренди 1840 года». Англичане отказались согласиться с требованиями Франции о совместном англо-французском наступлении с Салоникского плацдарма. В конце концов, возможно, под влиянием сообщений о беспорядках французских войск в Вердене, Хейг согласился атаковать 29 июня (позже отложил до 1 июля). Это было как раз вовремя, поскольку позже выяснилось, что Петен в Вердене предупреждал французское правительство, что «игра окончена», если британцы не нападут.^[136]

Правительство было обеспокоено объемом грузовых площадей, используемых для кормов, и хотело сократить количество кавалерийских дивизий. Хейг выступил против этого, полагая, что кавалерия все еще будет необходима для использования неизбежной победы. Кабинет министров ошибся, поскольку большая часть корма предназначалась для лошадей, ослов и мулов, которых BEF использовал для перевозки припасов и тяжелого оборудования. Обсуждая этот вопрос с королем, который думал, что война продлится до конца 1917 года, Хейг сказал ему, что Германия рухнет к концу 1916 года.^[137] Этот раунд планирования закончился резким обменом письмами с кабинетом, Хейг упрекнул их за вмешательство в военные дела и заявил, что «я отвечаю за эффективность армий во Франции». Ллойд Джордж счел письмо Хейга «совершенно наглым» и что правительство «имело право расследовать любой вопрос, связанный с войной, который им нравился».^[138]

Носильщики на носилках выздоравливают раненых во время Битва при хребте Тьепваль, Сентябрь 1916 г. Фото автора Эрнест Брукс.

С 1 июля по 18 ноября 1916 года Хейг руководил британской частью Битва на Сомме. Французы хотели, чтобы Хейг продолжал наступление, и настаивали на этом на протяжении всего сражения, даже после того, как французы перешли в наступление при Вердене в октябре 1916 года. Хотя при первой бомбардировке 1 июля было использовано слишком много шрапнели, Хейг не был полностью виноват в этом. это - еще в январе 1915 года Хейг был впечатлен доказательствами эффективности фугасных снарядов и потребовал их как можно больше от ван Донопа (начальника артиллерийского управления в Великобритании).^[139]

1917

Портрет Хейга в Генеральном штабе, Франция, сэр Уильям Орпен, Май 1917 г.

1 января 1917 года Хейг был назначен фельдмаршал.^[140] Король (Георг V) написал ему рукописную записку, заканчивающуюся: «Надеюсь, вы сочтете это новогодним подарком от меня и страны».^[141] Ллойд Джордж, ставший премьер-министр в декабре 1916 г. привел в ярость Хейга и Робертсона, отдав BEF под командование нового французского главнокомандующего Роберт Нивель на бурной конференции в Кале. Провал наступления на Нивелле в апреле 1917 г. (который Хейгу пришлось поддержать британским наступлением В третьих и Первые армии в Аррасе) и последующий французский мятеж и политический кризис на время дискредитировали планы Ллойд Джорджа относительно англо-французского сотрудничества.Во второй половине 1917 года Хейг провел наступление на Passchendaele (Третья битва при Ипре). Хейг надеялся прорваться и освободить побережье Северного моря Бельгии, с которого действовали немецкие подводные лодки, при условии, что будет помощь со стороны французов, поддержка со стороны Великобритании и что Россия останется в войне.^[142]

Адмиралтейство во главе с Джон Джеллико, полагал, что угроза подводных лодок может поставить под угрозу способность Великобритании продолжать боевые действия до 1918 года. Другой целью было перебросить немецкие ресурсы в бельгийскую Фландрию, вдали от сектора Эна во Франции, где французский мятеж был самым сильным, чтобы дать Французской армии пора восстанавливаться.^[142] Помимо своих непосредственных целей, Хейга также беспокоило, что Русская революция приведет к заключению мира между Россией и Германией и формированию союза. Если это произойдет, то около миллиона немецких войск, расположенных на Восточный фронт будет переведен на запад к концу 1917 - началу 1918 года. Если это произойдет, добиться решающей победы будет гораздо труднее.^[143]

Третья битва при Ипре принесла англичанам гораздо меньше потерь, чем битва на Сомме, и значительный успех оккупации горных хребтов вокруг Ипра, первого этапа наступательной стратегии, причинил сопоставимые потери немцам, которые были гораздо менее боеспособны. возмещения потерь и которые способствовали их поражению в 1918 году. Канадский корпус командир Артур Карри, чтобы захватить Пассчендельский хребет в последний месяц битвы, Карри категорически ответил: «Это самоубийство. Я не буду тратить 16 000 хороших солдат на такую ​​безнадежную цель», а затем сделал, как ему сказали.^[144]

Камбре

К концу 1917 года Ллойд Джордж почувствовал себя способным утвердить власть над генералами и в конце года смог уволить Первый морской лорд Адмирал Джеллико. Несмотря на возражения Хейга и Робертсона, был создан Высший военный совет союзников. По пути на встречу в Париже, чтобы обсудить это (1 ноября), Ллойд Джордж сказал Уилсону, Смэтсу и Хэнки, что он раздумывает над идеей послать Хейга командовать британскими и французскими войсками в Италии.^[145] На встрече (4 ноября) Ллойд Джордж обвинил Хейга в подстрекательстве к нападкам прессы на него. Хейг предъявлял аналогичные претензии к Ллойд Джорджу, которого он в частном порядке сравнивал с немцами, обвинявшими союзников в зверствах, в которых они были виноваты. Хейг вызвался написать Дж. А. Спендер, редактор журнала "Асквит" Вестминстерская газета но Ллойд Джордж умолял его не делать этого. Хейг написал: «Я побеседовал с LG по нескольким поднятым им вопросам и почувствовал, что получил лучшие аргументы», - точка зрения, которая не отражает более позднюю репутацию Хейга и Ллойд Джорджа.^[145]

На Версальском заседании, когда был торжественно открыт Высший военный совет (11 ноября), Ллойд Джордж объяснил успех центральных держав единством и высмеивал недавние «победы» союзников, говоря, что он хотел бы, чтобы «не было необходимости одерживать столько побед. их". Его речь возмутила нескольких ведущих политиков, Карсон отверг ее, а Дерби заверил Хейга в своей поддержке. Хейг думал, что политическая позиция Ллойд Джорджа была слабой и что он не продержится еще шесть недель (это был ложный прогноз, хотя у Ллойд Джорджа не было полной свободы действий в коалиционном правительстве, его личного стремления и обращения к определенным слоям общественности сделал его незаменимым премьер-министром).^[146] Хейг и Петен возражали против единого приказа, утверждая, что коалиции работают лучше, когда доминирует одна держава, чего больше не было, поскольку британская военная мощь увеличилась по сравнению с французской.^[147]

Ллойд Джордж получил свое желание послать британские войска в Италию после поражения итальянцев при Капоретто в ноябре. Плумер был переброшен в Италию с пятью дивизиями и тяжелой артиллерией, что сделало невозможным возобновление наступления на Ипр.^[148] Хейг знал, что в BEF и дома не хватает рабочей силы, и написал Робертсону (28 октября), что наступление на Камбре остановит поток подкреплений в Италию;^[149] Робертсон задержал отправку двух дивизий.^[150]

Планы атаки III корпуса на Камбре были предложены еще в мае. Хейг проинформировал Военное министерство (5 июня), что «события доказали полезность танков», и первоначально (18 июля) одобрил приготовления как средство обмана со стороны Пашендейле и одобрил операцию более формально (13 октября) как первую битву при Пассчендель вел бой.^[151] План состоял в том, чтобы заманить немецкие войска в ловушку между рекой Сенсе и Северным каналом, а кавалерия захватить переходы через канал Сен-Кантен, а затем использовать северо-восток. Первой целью дня была возвышенность вокруг Бурлон-Вуда, и Хейг должен был оценить прогресс через 48 часов.^[152]

Третья армия атаковала Камбре (6.20 утра 20 ноября) шестью пехотными и пятью кавалерийскими дивизиями, 1000 орудиями (с использованием прогнозируемого внезапного удара, а не предварительной бомбардировкой) и девятью танковыми батальонами из 496 танков (325 боевых, 98 вспомогательных) на сплошная территория, которую удерживают две немецкие дивизии.^[151] В первый день британцы прорвали 5 миль (8,0 км) на фронте 6 миль (9,7 км) с потерями всего 4000 человек, ограниченных в первый день взорванными мостами и коротким ноябрьским днем. 51-я (Хайлендская) дивизия была задержана у деревни Флескьер, которая пала на следующий день. Начальник разведки Хейга бригадный генерал Чартерис сказал ему, что немцы не смогут подкрепить в течение 48 часов, а Джеймс Маршалл-Корнуолл, тогдашний младший офицер разведки, позже восхищенный биографом Хейга, утверждал, что Чартерис отказался сообщить о свежих немецких подразделения, показанные на карте ситуации, поскольку он не хотел ослаблять решимость Хейга.^[153]

Хейг посетил поле битвы (21 ноября), наблюдая в бинокль за боевыми действиями в Бурлонском лесу. Он считал атаки «слабыми и несогласованными» и был разочарован недостаточной хваткой командиров корпусов и дивизий, и столкнувшись с 1-й кавалерийской дивизией, которой было приказано отступить, он устоял перед искушением отменить приказ. Около 9 часов вечера он решил продолжить атаку на Бурлонский лес, решение, которое подвергалось большой критике, но имело хороший военный смысл в то время и было поддержано Бингом, хотя политическая потребность в чистой победе также могла быть фактором. .^[154] Наступление продолжалось, но отдача уменьшалась. Бурлон Вуд пал 23 ноября, но немецкие контратаки уже начались. Хейг прибыл на совещание по планированию Третьей армии (26 ноября) и отдал приказ о дальнейших атаках на следующий день, но затем вынужден был склониться перед Бингом, решившим перейти к обороне, достигнув выступа 4 мили (6,4 км) в глубину и 9 миль (14 км). ) широкий. Хейг пожаловался, что отсутствие дополнительных двух подразделений предотвратило прорыв, что один биограф назвал «самообманом в чистом виде».^[155]

Некоторые из достижений (после того, как в Англии прозвучали церковные колокола на праздновании) были повторены после 30 ноября, когда немцы предприняли свое первое контрнаступление против британцев с 1914 года, используя новые Sturmtruppen тактика. Разведке главного штаба не удалось собрать воедино предупреждения, особенно предупреждения 55-й дивизии. К 3 декабря потери англичан превысили 40 000 человек, а потери немцев несколько меньше.^[153] Бейкер-Карр, командующий 1-й танковой бригадой, позже заявил, что Киггелл предлагал сократить количество танковых батальонов на 50 процентов, поскольку Камбре был «великолепным зрелищем, которое нельзя повторить». Это не было точкой зрения Хейга. Один биограф утверждает, что первоначальный успех в Камбре помог Хейгу спасти работу, но другая точка зрения состоит в том, что окончательное разочарование нанесло больший ущерб политическому авторитету Хейга, чем Пашендейл.^[156][157]

Последствия Камбре

Рассматривая недавние операции на конференции командующих армией 7 декабря в Дулленсе, Хейг прокомментировал, как шестью месяцами ранее, до Мессина, британцы ожидали наступления со стороны России, Италии и Франции и вместо этого остались нести бремя.^[158] Ллойд Джордж (6 декабря) был особенно рассержен смущающим переворотом Камбре в руках «нескольких» немецких дивизий после того, как Хейг последние два года настаивал на том, что его наступление ослабляет их. Когда об этом сказали, Хейг написал Робертсону, что Ллойд Джордж должен либо уволить его, либо прекратить его «придирчивую критику». Поддержка Хейга среди армии, общественности и многих политиков сделала это невозможным, и план по «продвижению» Хейга в синекуру в качестве генералиссимуса британских войск (аналогично тому, что было сделано с Джоффром в конце 1916 года), был сорван, когда Лорд Дерби пригрозил отставкой.^[159] На просьбу предоставить заявление в Палату общин, Хейг процитировал телефонный отчет Бинга в штаб-квартиру о том, что контратака «ни в каком смысле не была неожиданностью» (на самом деле это противоречило показаниям из штаб-квартиры), и приписал успех Германии: одна причина и только одна ... отсутствие подготовки младших офицеров, унтер-офицеров и рядовых », - приговор был поддержан следственной комиссией, которую по наущению Дерби вынес постановление Хейга, хотя следствие также критиковало« высшее командование »за невыполнение применять защитную доктрину. Также были запросы от комитета военного министерства и генерала Смэтса от имени военного кабинета.^[160]

В более позднем отчете Робертсону (24 декабря) Хейг принял вину на себя, заявив, что войска устали в результате атаки на Бурлонский лес, которую он приказал.^[157] Эшер предупредил Хейга (28 октября), что Роулинсон критикует Чартерис (известного как «Главный мальчик»), и сообщил, что он сказал Роулинсону, что Чартерис «не имеет никакого влияния» на Хейга, и его информация никогда его не подводила. Дерби предупредил Хейга (7 декабря) уволить Чартериса, поскольку военный кабинет и генеральный штаб были недовольны его преувеличенными заявлениями о слабости Германии.^[156] Хейг взял на себя ответственность и защитил Чартерис.^[161] После битвы пресс-барон лорд Нортклифф уменьшил свою поддержку Хейга. Недавно он был оскорблен во время визита в штаб, когда Хейг был слишком занят, чтобы уделять ему много внимания. А Раз Редакционная статья «Дело для расследования» (12 декабря) критиковала Чартериса за его «бессмысленные оценки» потерь и морального духа немцев и призывала уволить «всех грубых ошибок» в штаб-квартире. Хейг предположил, что Ллойд Джордж вдохновил на создание статьи.^[162]

Нортклифф также предупредил помощника Хейга Филип Сассун что потребовались изменения: «Сэра Дугласа в армии уважают, но везде отмечают, что его окружают некомпетентные люди».^[163] Хейгу требовалось уволить Чартерис. Робертсон прибыл в штаб-квартиру Хейга с приказом (подписанным Дерби) о его увольнении в кармане на тот случай, если Хейг откажется сделать то, что его просили. Хейг заявил своей жене (14 декабря), что Чартерис проделал превосходную работу, но он чувствовал, что должен уволить его, потому что он «огорчил так много людей». Распространенная критика заключается в том, что Хейг принимал информацию только от Чартериса (который сказал ему то, что он хотел услышать), и не перепроверил ее с другой информацией.^[164]

1918

Политические маневры

За обедом в 10 Даунинг-стрит с Дерби и Ллойд Джорджем в январе (Дерби поспорил со скептически настроенным Ллойд Джорджем 100 сигар на 100 сигарет, что война закончится к следующему году), Хейг предсказал, что война закончится в течение года из-за "внутреннего состояния Германии" . В заключительном отчете разведки Чартериса было сделано заключение, что Германия привозила 32 дивизии, по десять в месяц, с умирающего Восточного фронта, поэтому наиболее вероятное время для немецкого наступления было в конце марта (верный прогноз).^[165] Бонар Лоу спросил Хейга, что бы он сделал, если бы он был немецким генералом: Хейг ответил, что немецкое наступление было бы "игрой игрока", поскольку у Германии был только миллион человек в качестве резервов, и баланс людских ресурсов сместился бы в пользу союзников. Августа (это предсказание также было верным) и что, если бы он был немецким генералом, он бы начал только ограниченные наступления, хотя он предупреждал, что немецкие генералы могут попытаться удержать мирных жителей от власти, начав атаку с целью выбить из строя Францию. Хейг покинул военный кабинет с впечатлением, что он думал, что немцы начнут небольшие атаки масштаба Камбре.^[166]

Хейг также рекомендовал британцам сохранить инициативу и привлечь германские резервы, возобновив наступление вокруг Ипра, предложение, которое не встретило политического одобрения, и, кроме того, материально-техническая инфраструктура была недоступна для прорыва с выступа Ипра.^[167][168] К настоящему времени наступление Хейга в 1917 году подверглось критике в прессе (Ловат Фрейзер написал очень критическую статью в газете Northcliffe's Ежедневная почта 21 января) и в парламенте, где член парламента Дж. К. Веджвуд открыто потребовал смены командования.^[158][169]

Чистка персонала Хейга продолжилась с удалением Максвелла (генерал-квартирмейстер) и генерал-лейтенанта. Ланселот Киггелл в качестве начальника штаба BEF. Возможно, Дерби прикрывал спину Хейга, посоветовав ему попросить Герберта Лоуренса в качестве нового генерального директората, а не генерала Батлера. Лоуренс был гораздо более сильным персонажем, чем Киггелл, и, сделав деньги в бизнесе и не имея планов оставаться в армии после войны, не был обязан Хейгу. Со временем двое мужчин составили хорошую команду.^[170] Если Дерби накрыл спину Хейга, Хейг не был ему благодарен, сравнивая Дерби с «перьевой подушкой, на которой лежит печать последнего человека, сидевшего на нем».^[171]

В январе министр кабинета министров Ян Кристиан Смэтс и секретарь кабинета министров Морис Хэнки, которого Ллойд Джордж собирался назначить на работу Киггелла, были отправлены во Францию, чтобы провести осторожное зондирование среди командующих армией, чтобы узнать, готовы ли они заменить Хейга - нет. из них были. Казалось, что единственная возможность Клод Джейкоб, II корпус ГОК. Хэнки сформировал мнение, что никто из важных британских генералов не считал вероятным крупное нападение Германии.^[172]

На Высшем военном совете в Версале (29 января) Хейг и Петен жаловались на нехватку войск, но политический авторитет Хейга был настолько низким, что Хэнки написал, что они «оспорили себя». Было решено создать общий резерв союзников под командованием Фоша с Генри Вильсоном в качестве его заместителя; Хейг не хотел передавать дивизии Генеральному резерву. Хейг выступал против общего приказа, утверждая, что для него было бы «неконституционным» выполнять приказы от иностранного генерала, и что у него не было лишних резервов (опасаясь, что они будут отправлены в Турцию.^[173] но полагая, что для реализации предложения потребуется время) и предложил Клемансо (который с подозрением относился к стремлению Фоша стать генералиссимусом), что он мог уйти в отставку. Милнер считал позицию Хейга «отчаянно глупой», хотя Хейг был уверен, что контроль за резервами комитетом не обязательно был разумным.^[174] Клемансо напал на желание Ллойд Джорджа сделать наступление на Турцию главным приоритетом.^[175]

У Ллойда Джорджа теперь был бой с Робертсоном. Он предложил, чтобы CIGS был сокращен до его полномочий до 1915 года (т.е. подчиняться государственному секретарю по вопросам войны, а не непосредственно перед Кабинетом министров) и чтобы британский военный представитель в Высшем военном совете в Версале был заместителем CIGS и членом Совет армии (то есть уполномоченный отдавать приказы Хейгу). Он предложил Робертсону выбор: остаться в CIGS с ограниченными полномочиями или согласиться с понижением в должности до заместителя CIGS в Версале - в любом случае Ллойд Джордж теперь смог бы исключить его из цикла принятия решений. Дерби вызвал Хейга в Лондон, ожидая, что тот поддержит его в поддержке Робертсона. На частной встрече с Ллойд Джорджем Хейг согласился с позицией Робертсона о том, что CIGS должен сам быть делегатом в Версале, или что делегат Версаля явно подчиняется CIGS для сохранения единоначалия. Однако он согласился с тем, что военный кабинет должен в конечном итоге принять решение, и, по словам Ллойд Джорджа, «не сопротивлялся Робертсону» и презирал угрозы Дерби уйти в отставку - он убедил его не делать этого после того, как Робертсон был вытеснен. Хейг считал Робертсона (который начал свою военную карьеру рядовым) эгоистом, грубым, помешанным на власти, а не «джентльменом», и был недоволен тем, как Робертсон позволил перебросить дивизии на другие фронты, хотя Робертсон на самом деле имел боролись, чтобы свести такие отвлечения к минимуму. Генри Уилсон теперь стал CIGS, а Роулинсон - британским военным представителем в Версале.^[176] Хотя Хейг относился к Генри Уилсону с подозрением, постепенно они установили вежливо уважительные отношения, и общение стало более гладким в социальном плане, чем с Робертсоном.^[177]

Немецкое наступление Михаэля

К марту 1918 года армии Западного фронта Германии были усилены до почти 200 дивизий за счет вывода войск с Восточного фронта. Поскольку немецкое наступление явно неизбежно, на встрече в Лондоне (14 марта) Ллойд Джордж и Бонар Лоу обвинили Хейга в том, что он сказал, что не будет крупного немецкого наступления (на самом деле это было не то, что он сказал - он сказал это. был бы "бросок игрока"), но согласился отложить на время Генеральный резерв, пока не прибудет достаточное количество американских войск.^[178]

К этому моменту у Хейга было 52 дивизии в своих армиях линии фронта, еще 8 в резерве Ставки и 3 кавалерийские дивизии. Британские войска устали и ослабли, а численность британских дивизий сократилась с 12 до 9 батальонов.^[179] Разведка союзников не поддалась обману немцев, что они могут атаковать в Италии или на Балканах, но полагала, что главная атака может быть нанесена в секторе Камбре - Сен-Квентин (Третья армия).^[180]

Хейг в частном порядке считал гвардейскую дивизию «нашим единственным надежным резервом».^[181]Его критиковали за то, что он написал (2 марта), что он «только боялся, что Враг сочтет наш фронт настолько сильным, что он не решится бросить свою армию в атаку с почти уверенностью, что очень сильно проиграет», но это в Факты касались Первого, Третьего и Четвертого (ранее Второго, теперь перенумерованного в Ипре) армейских фронтов, которые он провел неделю, осматривая и которые хорошо защищались - Смэтс и Хэнки пришли к такому же выводу в январе. По сравнению с австралийцами, Хейг думал, что канадцы «сейчас действительно прекрасные дисциплинированные солдаты, такие умные и чистые».^[181]

Хейг проинспектировал 5-ю армию (7–9 марта) и отметил широко распространенные опасения, которые он разделял, по поводу нехватки резервов - он перебросил одну дивизию из Фландрии в 5-ю армию, а другую, под контролем Ставки, направил в тыл 5-й армии. Еще 17 марта Кокс, сменивший Чартериса на посту начальника разведки, предсказал, что немецкое наступление еще не является неизбежным; Хейг все еще верил, что борьба за власть между генералами и политиками в Германии (на самом деле генералы в значительной степени контролировали ситуацию) определит, будет ли какое-либо нападение. К 20 марта дезертиры сообщили о развертывании немецких окопных минометов, и британская артиллерия начала разрушительный огонь.^[182]

Германия начала атаку «Михаэль» (21 марта 1918 г.) с 76 дивизиями и 7000 орудий, силой больше, чем весь BEF (немецкие дивизии были несколько меньше британских), и обладая превосходством 5: 1 над 12 дивизиями Губерта. Пятая армия Гофа, которая была рассредоточена по линии, недавно захваченной у французов.^[183] Первоначально 21 марта Хейг был спокоен, поскольку из-за связи того времени штаб-квартира была «информационным вакуумом», где новости часто занимали целый день, чтобы добраться до него, и большую часть дня проводил, развлекая иностранных сановников, включая военного министра США. Третья армия отступила, как и планировалось, с выступа Flesquieres, освободив дивизию. На три четверти 50-километрового фронт атаковала английские войска боролись и немцы не смогли достичь своих целей первых суток.^[184] Однако, не имея резервов, Гофу пришлось отступить за канал Кроза. 22 марта 5-я армия отступила к Сомме; Хейг все еще ожидал дальнейших нападений немцев в Шампани или Аррасе. Немцы изначально не осознавали важность Амьена как цели.^[179]

Хейг не разговаривал и не посещал Гоф до 23 марта. В тот день Хейг организовал отправку резервов из Фландрии. Пятой армии был дан официальный приказ поддерживать связь с Третьей армией на севере и французами на юге.^[185] После первоначального оптимизма Тим Трэверс написал о «панике» среди старших офицеров, таких как Герберт Лоуренс и Тэвиш Дэвидсон, в штаб-квартире 23 марта.^[186] и есть свидетельства того, что можно было подумать об отступлении к портам канала.^[187]

Doullens

У Хейга был резерв штаба, который был сосредоточен на севере, в 72 часах пути, для защиты портов Ла-Манш. Французский главнокомандующий, Петен и Хейг встретились 23 марта (16:00), и Петен подчеркнул, что Пятая армия Гофа должна поддерживать связь с французским V корпусом Пелле справа от нее. Петен согласился разместить две французские армии под командованием Файоля в качестве резерва в долине Соммы, но не мог согласиться с просьбой Хейга отправить 20 французских дивизий в Амьен из-за риска немецкого нападения вокруг Шампани.^[188] На фоне взаимных подозрений - французский офицер зафиксировал 22 и 23 марта нарастающие опасения Петэна, что британцы отступят через Ла-Манш, - Петен отдавал приказы прикрывать Париж в приоритетном порядке и поддерживать связь с британцами «по возможности».^[189]

24 марта было, «вероятно, самым травматическим днем, который Хейг пережил со времен Первого Ипра в 1914 году. Половина поставок BEF шла в Гавр, Руан и Дьепп и проходила поездом через Амьен, что делало его важным узким местом.^[190] Планирование той зимы оставило открытым вопрос о том, отступят ли BEF на юго-запад или сформируют ли они «остров» вокруг Ла-Манш (Кале, Булонь, Дюнкерк), через который армии Хейга потянут вторую половину своих запасов. Похоже, что решение об отступлении в портах было принято только через несколько дней после 21 марта.^[191] Хейг оставался спокойным перед более молодыми офицерами.^[192]

Это один из случаев, когда были высказаны сомнения в подлинности дневника Хейга. Рукописный дневник Хейга о следующей встрече (Дьюри, 24 марта в 23:00) краток. В напечатанном дневнике - вероятно, основанном на записях, подготовленных в апреле, - Петен описывается как «почти неуравновешенный и очень взволнованный», утверждая, что после посещения заседания кабинета министров в Париже, где ему было приказано «покрыть Париж любой ценой»,^[193] он угрожал отступить на Париж, оставив британский правый фланг незащищенным. Тим Трэверс утверждает, что Петен сказал на встрече, что он отступит в Париж только в том случае, если Хейг отступит на Ла-Манше, и что генерал-майор Клайв сообщил с встречи, что Петен ушел, удовлетворенный тем, что Хейг не разорвет контакт. В послевоенном обмене письмами с Хейгом Петен отрицал, что приказал отступить в Париж или угрожал Хейгу, что может, - воспоминание, которое, похоже, поддерживало Герберт Лоуренс.^[194] Было высказано предположение, что Хейг и Лоуренс, долгое время возвращаясь в штаб-квартиру после встречи с Петэном, возможно, просто неправильно поняли его намерения, и что любые фактические ошибки в дневнике Хейга за этот период были честными, если не ошибочными воспоминаниями.^[186]

В напечатанном дневнике Хейг также утверждал, что по возвращении в 3 часа ночи он телеграфировал Уилсону (CIGS) и Милнеру (военному секретарю - ошибка со стороны Хейга, поскольку Милнер не занимал эту должность до апреля), чтобы он приехал во Францию ​​и обеспечил назначение «Фоша или другого решительного генерала, который будет сражаться» в качестве генералиссимуса союзников.^[193] Запись телеграммы отсутствует, а Милнер и Уилсон на самом деле в то время уже направлялись во Францию.^[195] В дневнике Уилсона записано, что Хейг позвонил ему в 7 или 8 часов вечера 24 марта, перед встречей с Петэном и после вечернего визита Хейга в Третьую армию, во время которого он приказал этой армии поддерживать любой ценой контакт с Первой армией на севере. .^[188] Трэверс предполагает, что на этом этапе Хейг списал и пятую армию, и связь с французами, что он вызвал Генри Вильсона во Францию, чтобы обсудить отступление через Ла-Манш, и что он хотел, чтобы 20 французских дивизий в Амьене не поддерживали связь с французами, но для прикрытия британского отступления или, возможно, для контратаки.^[196]

Письмо Хейга от 25 марта, отправленное через Вейганд, просило 20 французских дивизий прикрыть южный британский фланг, пока BEF пробивались обратно, «прикрывая порты Ла-Манша».^[197] Письмо неоднозначно и конкретно об отходе «в порты» не упоминается. Шеффилд утверждает, что приказы Третьей армии были не предвестником отступления, а «средством для достижения цели», указывая на приказ, в случае необходимости, контратаковать на северном фланге немецких атакующих.^[186] а также утверждает, что, хотя штаб должен был рассмотреть планы на случай непредвиденных обстоятельств, в отличие от 1940 года, эвакуация никогда не была вероятной.^[198]

В дневнике Уилсона их встречи 25 марта (11:00) Хейг описывается как «запуганный» и говорит, что, если французы не пришлют дополнительную помощь, BEF потерпит поражение и «было бы лучше заключить мир на любых условиях, которые мы могли бы». Уилсон утверждал, что Хейг предложил назначить Петена генералиссимусом союзников (что не согласуется с более поздним заявлением Хейга о том, что Петен не желал помогать британцам) и что он предложил Фоша вопреки возражениям Хейга.^[196] Вечером 21 марта Петен послал 3 французские дивизии.^[190] чтобы помочь британцам, а не двадцатке, которых требовал Хейг, подтверждая предупреждения Генри Вильсона о том, что полагаться на двустороннее соглашение с Петеном будет «очень холодная благотворительность».^[173]

На конференции в Дулленсе (26 марта) Хейг принял назначение Фош координировать резервы всех национальностей везде, где он считает нужным. В своем напечатанном дневнике Хейг утверждал, что во многом заслуга в назначении Фоша, и настаивал на том, что он имеет более широкие полномочия над Петэном, чем Клемансо хотел ему предоставить. Однако напечатанная версия дневника Хейга, хотя и более полная, не противоречит конкретно рукописному оригиналу, и было высказано предположение, что Хейгу либо нужно было психологически примириться с необходимостью принять французского начальника, либо просто выпустить пар и захотеть чтобы отдать себе должное, которого он, по его мнению, заслужил.^[197] Милнер, представлявший британское правительство в Дулленсе, записал, что Клемансо недоволен недавними усилиями Петэна, но утверждал, что сам убедил Хейга согласиться на назначение Фоша; Официальный биограф Хейга Дафф Купер отдал должное Хейгу, но заметил, что эта идея, вероятно, пришла в голову нескольким участникам одновременно.^[199] Уилсон записал, что в тот вечер после Дулленса Хейг казался «на 10 лет моложе».^[196]

После наступления немцев под Аррасом («Марс», 9 немецких дивизий, 28 марта^[200]) был отброшен, между 29 и 31 марта немцы наступали на Амьен. Канадская бригада приняла участие в боевых действиях на Мореуил Вуд. Атаки 4 апреля (Виллер-Бретоннё, к востоку от Амьена) и 5 ​​апреля на фронте Третьей армии были отбиты британскими и австралийскими войсками, хотя планы на случай непредвиденных обстоятельств все еще разрабатывались для прикрытия Руана и Гавра в случае падения Амьена.^[201]

Немецкая жоржетта наступление

Ллойд Джордж потребовал, чтобы Хейг уволил Гофа, и когда Хейг отказался, он получил прямой приказ от Дерби (4 апреля).^[183] Хейг рекомендовал Кавана на эту вакансию (она досталась Роулинсону) и предложил уйти в отставку. Ллойд Джордж хотел принять отставку Хейга и зачитал его предложение на заседании военного кабинета, созванном (8 апреля) для обсуждения «желательности избавления от Хейга», но другие министры, и Генри Уилсон, не считали очевидным преемник (Хэнки думал, что единственной возможностью был Плумер, который был «примерно таким же глупым, как и сам Хейг»).^[198] В штаб-квартире ходили слухи о том, что Хейга скоро уволят в пользу Робертсона, Уилсона (который, возможно, был главной движущей силой увольнения Хейга).^[202]), или, что более вероятно, Плумер, Бинг или Алленби.^[203]

Во время второго крупного немецкого наступления «Жоржетта» во Фландрии (9 апреля) Хейг издал свой знаменитый приказ (11 апреля), согласно которому его люди должны продолжать сражаться «Нашими спинами к стене и верить в справедливость нашего дела», чтобы защитить «Безопасность нашего дома и свободу человечества»^[204] - последнее вызывает серьезную озабоченность после того, как недавняя британская пропаганда остановилась на суровых условиях, наложенных на Россию в Брест-Литовск.^[205] Подобно тому, как «Майкл» пронесся над полями сражений Камбре и Соммы, выигранных такой ценой в собственных наступлениях Хейга в предыдущие годы, этот захватил Пассчендале, но не сам Ипр. Наступление угрожало Хэзбруку, «северному Амьену», ключевому перевалу, через который доставлялись припасы из портов Ла-Манш - в случае его падения порты Ла-Манш могли оказаться в опасности, а вторая армия Плумера могла быть отрезана.^[206]

Ранее Фош отказался отправить 4 французские дивизии во Фландрию, но теперь перебросил Десятую французскую армию Местра в сектор Соммы, высвободив британские силы.^[206] В Бове (3 апреля) Фошу было дано право «стратегического руководства», хотя его полномочия все еще в значительной степени основывались на убеждении, а не на командовании.^[200] и ему было присвоено звание генералиссимуса (он предпочел бы «главнокомандующий») (14 апреля), чтобы дать ему большее влияние над Петэном, который все еще не хотел выпускать французские резервы. В конце концов, позже в том же году, Петен просто перейдет под командование Фоша, хотя Хейг и Першинг сохранили право апелляции к своим правительствам. Во время возобновленной атаки (17 апреля) Фош обратил внимание на доблесть англичан при Первом Ипре и отказался послать дальнейшие французские подкрепления, чтобы сохранить стратегический резерв. 24 апреля немецкая армия начала безуспешную атаку на Виллер-Бретоннё недалеко от Амьена, в ходе которой произошел первый бой между танками. Хейг с подозрением отнесся к просьбе Фоша перебросить британские дивизии во французский сектор для высвобождения французских резервов, опасаясь, что это может привести к «постоянному объединению» французских и британских войск. Милнер согласился, но на встрече 27 апреля спор был сглажен, и британский IX корпус двинулся на французский сектор.^[207] 30 апреля Людендорф остановил наступление на Фландрию.^[208]

Хотя некоторые американские дивизии теперь служили в британских войсках, Хейг считал Першинга «очень упрямым и глупым» из-за отказа объединить войска США (1 мая) с союзными частями (ироническая жалоба, учитывая его нежелание объединять британские войска с французскими). .^[207] В Аббевиле (2 мая) было решено, что в случае возобновления атаки британские силы отступят на юг, если это необходимо, и оставят Ла-Манш, а не потеряют связь с французами. Были составлены планы на случай непредвиденных обстоятельств (11 мая), хотя неясно, были ли они когда-либо выполнены.^[209]

Почти фиаско в марте 1918 года стало предметом политических споров. Репингтон писал, что это было «худшее поражение в истории армии». Бонар Лоу заявил в дебатах в Палате общин (23 апреля), что Хейг и Петен согласились на продление британской линии, что не было полностью правдой, поскольку в январе 1918 года Высший военный совет приказал продлить ее на более длительный срок, чем договорились Хейг и Петен. между собой в декабре 1917 года, оставив им только разбираться в деталях.^[210] Ллойд Джордж был обвинен (в Морис Дебейт от 9 мая 1918 года в Палате общин после публичного обвинения Мориса тремя днями ранее) в том, что он скопил войска в Великобритании, чтобы Хейгу было сложнее начать наступление. Ллойд Джордж ввел в заблуждение Палату общин, заявив, что силы Хейга были сильнее (1,75 миллиона человек) в начале 1918 года, чем они были годом ранее (1,5 миллиона человек) - на самом деле это увеличение было вызвано увеличением численности армии на 335 000 человек. количество рабочих (Китайский, Индейцы и чернокожие южноафриканцы), а у Хейга было меньше боевой пехоты (630 000, по сравнению с 900 000 годом ранее), что позволило удерживать более протяженный участок фронта (остальные люди Хейга составляли бы танковые, авиационные и артиллерийские расчеты и, прежде всего, логистические вспомогательный персонал).^[211] Хейг возражал против того, чтобы Морис публично высказывал свои опасения, но был разочарован тем, как Ллойд Джордж смог сорваться с крючка, произнеся «бессвязную речь».^[212] Морис считал, что спас Хейга от увольнения.^[213]

Немецкое наступление Блюхера

К концу весны БЭФ потерял чуть более 300 000 человек. Батальоны пришлось перебрасывать с Ближнего Востока. В мае Хейг провел время в поездке по своим силам.^[214] Жена Хейга сообщила (11 мая) слухи о том, что его должны доставить домой как Главнокомандующий Внутренними войсками; когда Уилсон опроверг слухи в лицо Хейгу, Хейг записал (20 мая), что «еще никого не выбрали!» чтобы заменить его.^[215]

Третье крупное немецкое наступление против французов на Эне («Блюхер»), начавшееся 27 мая, привело к поражению IX британского корпуса Гамильтона-Гордона, который был отправлен туда для переоборудования после участия в «Майкле» и «Жоржетте». На конференции в Версале (1 июня) возникли трения между Хейгом, который опасался, что немцы снова атакуют его сектор (разведка сообщила, что рядом с Ла Бассе открываются дополнительные немецкие госпитали) - это действительно был план Германии, но наступление «Хаген», о котором идет речь, неоднократно откладывался и на самом деле никогда не состоялся - и Фош, который потребовал, чтобы американские дивизии, обученные британцами, были переброшены в его сектор, чтобы освободить французские дивизии (к боевым способностям которых Хейг в частном порядке относился с пренебрежением) - Фош также обвинил Ллойда Джорджа в удержании британских войск в Великобритании. Фош двинул французские войска из Фландрии, но на встрече в Париже возникли новые трения по поводу просьбы Фоша перебросить британские резервы на юг (7 июня).^[216] Хейг пригрозил обратиться к британскому правительству, если он почувствует, что Фош требует слишком много британских войск.^[213] поэтому было решено, что Хейг и Фош должны встречаться чаще, и со временем у них сложились хорошие рабочие отношения (хотя шутники в Ставке говорили, что ему пришлось драться с «Бошем, Фошем и Loygeorges "^[200]).

Сотрудничество улучшилось, когда 9 июня немцы начали наступление «Гнейзенау», чтобы расширить выступ «Блюхер» на запад. Ллойд Джордж и Милнер полностью поддержали Фоша в перемещении четырех британских дивизий.^[217] Они сказали Хейгу, что он должен пока считать себя подчиненным Фошу и что они больше не заинтересованы в его увольнении (возможно, это было неправдой - еще в августе, накануне битвы при Амьене, Ллойд Джордж мог пытался заменить Хейга на Каван^[218]).

Поскольку еще одно нападение немцев неизбежно, Герберта Лоуренса попросили (12–13 июля - Хейг был в отпуске в Англии) прислать 8 дивизий - он послал только 2 (XXII корпус). Хейг считал, что это нарушает договоренность от 1 июля о том, что приоритет будет отдаваться прикрытию Парижа и района Соммы. Затем Уилсон проконсультировался с военным кабинетом (рано утром 15 июля) и сказал Хейгу «проявить свое суждение» относительно удержания британской линии. Хейг чувствовал, что они возьмут на себя ответственность за победу Фоша, но могут уволить его, если с британскими войсками постигнет беда.^[217] Немецкое «наступление мира» началось против французов в Реймсе в тот же день. В конце концов Хейг согласился, что французы могут использовать XXII корпус в случае необходимости «для эксплуатации».^[219]

Поворот прилива и сто дней

король Георг V, Президент Франции Раймон Пуанкаре и Хейг в Ставке в Монтрей, 7 августа 1918 г.

«Наступление мира» оказалось для Германии последней игрой в кости. «Хаген» был окончательно отменен, и в июле и августе немцы потерпели поражение от союзных войск при Вторая битва на Марне и 4-й армией Роулинсона (британский австралийский и канадский корпус) в Амьен. Последняя победа, обладая полным превосходством в воздухе и артиллерии и используя более 500 танков,^[220] был описан генералом Эрих Людендорф как «Черный день немецкой армии» после массовой капитуляции немецких войск. 11 августа Хейг, вопреки желанию маршала Фоша, настоял на прекращении наступления на Амьен (вместо того, чтобы вступать в бой с новыми немецкими войсками с усталыми союзниками, которые избежали значительной части их артиллерийского прикрытия) и начал новую атаку Третьей армии Бинга. 21 августа между Скарпом и Анкром. Как и в своих предыдущих наступлениях в 1916 и 1917 годах, Хейг поощрял своих подчиненных преследовать амбициозные цели, в данном случае удар от Альберта к Бапому, и на этот раз с большим успехом, чем в предыдущие годы, и больше, чем ожидало правительство: 21 августа Хейга посетил Уинстон Черчилль, министр боеприпасов, который сказал ему, что новое оборудование (танки, пушки, новые отравляющие газы и т. Д.) Производятся, готовые к тому, что правительство ожидало, что оно станет победоносным наступлением в июле 1919 года.^[221] 10 сентября Хейг во время краткого визита в Лондон настоял на том, что война может закончиться в том же году, и попросил лорда Милнера (государственного секретаря по вопросам войны) прислать всех доступных боеспособных людей и транспорт.^[222] Впоследствии Милнер поделился с Уилсоном своим скептицизмом и опасениями, что Хейг предпримет "еще один пасшендель".^[223]

Войска Хейга продолжали пользоваться большим успехом, но когда они начали продвигаться к Линия Гинденбурга Хейг получил якобы «личную» телеграмму от CIGS Генри Вильсона (31 августа), предупреждающую его, что он не должен нести ненужные потери при штурме этих укреплений. Хейг, предполагая, что военный кабинет не запрещает ему атаковать, но может уволить его, если нападение не удастся, телеграфировал Уилсону в ответ, что они были «жалкой партией» (Уилсон ответил, что правительство обеспокоено необходимостью сохранения войск в Великобритании, потому что из забастовка полиции ) и написал, что атаковать немцев сейчас будет дешевле, чем дать им время на перегруппировку и консолидацию.^[222] Когда Третья и Четвертая армии достигли линии Гинденбурга (18 сентября) Хейг получил поздравительную записку от Вильсона, в которой говорилось, что «вы, должно быть, знаменитый генерал», на что он ответил, что нет (поскольку это означало заискивать перед Репингтоном и Northcliffe Press), но «у нас есть ряд очень способных генералов». Милнер посетил штаб-квартиру и предупредил его, что если сейчас их растратить, то на 1919 год не будет.^[223]

Хейг и Фердинанд Фош осмотр Гордон Хайлендерс, 1918

Существует некоторый спор относительно того, насколько Хейг поддерживал прямой оперативный контроль в то время, Тим Траверс, в частности, утверждал, что он позволил своим армейским командирам (Плумеру, Бингу, Хорну, Бёрдвуду и Роулинсону) очень полную свободу действий, в то время как Фердинанд Фош , чья роль первоначально ограничивалась советами и развертыванием резервов, оказывала все большее влияние на стратегию. Хейга раздражало то, что Фош настаивал на том, чтобы вторая армия Плумера оставалась частью группы армий под командованием бельгийского короля, чтобы французы и бельгийцы могли взять на себя ответственность за освобождение Брюсселя.^[224]

Германия впервые потребовала перемирия после прорыва линии Гинденбурга в ее наиболее опорный пункт, Сен-Квентин / Камбре, 28 сентября и почти одновременной капитуляции Болгарии.^[225] и переговоры продолжались месяц до прекращения огня 11 ноября. Хейг призвал к умеренности, предлагая попросить Германию только отказаться от Бельгии и Эльзаса-Лотарингии, а также предупредил, что в сообщениях разведки говорится, что немецкая армия все еще «далека от поражения» (ироничное утверждение, учитывая его готовность объявить Германию на грани поражения в предыдущие годы), и эти унизительные условия могут привести к ответной милитаристской реакции. После серии переговоров 21 октября Хейг заподозрил Уилсона, стойкого юниониста, в желании продлить войну в качестве предлога для подчинения южной Ирландии путем призыва на военную службу.^[226] В конце концов, крах Австро-Венгрии побудил политиков потребовать более строгих условий (хотя и менее строгих, чем хотелось бы Фошу или Першингу), и Германии также потребовали эвакуировать Рейнскую область.^[224] Однако, как только Германия приняла строгие условия перемирия, Хейг предложил разделить Германию на независимые государства по мирному договору.^[227]

Войска под командованием Хейга, включая австралийский корпус Монаша и канадский корпус Карри, достигли впечатляющих результатов: в то время как французская, американская и бельгийская армии вместе захватили 196 700 военнопленных и 3775 немецких орудий в период с 18 июля до конца войны, Хейга силы, имея меньшую армию, чем французская, вступили в бой с основной массой немецкой армии и захватили 188 700 пленных и 2 840 орудий - около половины из этих пленных были захвачены британской кавалерией. Ежедневный уровень потерь в Великобритании (3645 в день) был выше в этот период, чем на Сомме (2950) или Пассченделе (2121) (но не в Аррасе: 4070 за более короткий период).^[228] потому что британские силы наступали через линию, вместо того, чтобы вращаться в единственном наступлении.^[229] Военный историк, Гэри Шеффилд, назвал это, так называемый Сто дней наступления, «безусловно, величайшая военная победа в истории Великобритании».^[5]

Казни во время Первой мировой войны

В качестве главнокомандующего одной из обязанностей Хейга было поставить последнюю подпись под смертными приговорами солдатам Великобритании и Содружества (но не австралийцев - они достались генерал-губернатору Австралии), которые были впервые приговорены к смертной казни Филдом. Общий военный суд. Хотя книга Выстрел на рассвете (1983), который начал кампанию за помилование, говорит, что «совершенно неправильно» считать Хейга единоличным ответственным, поскольку он участвовал в судебном процессе, к концу 1990-х годов Хейг был, пожалуй, наиболее известен широкой публике благодаря публичности. что подразумевало, что он был жестоким приверженцем дисциплины - это не было точки зрения современников.^[230] Из 3080 человек, приговоренных к смертной казни во всех театрах,^[231] 346 человек были казнены, 266 (77%) - за дезертирство, 37 - за убийство (которые, вероятно, были бы повешены в то время по гражданскому праву) и 18 - за трусость.^[232] Чуть более 250 казней произошло за время, когда Хейг был главнокомандующим, но сохранились записи только казненных мужчин, поэтому трудно прокомментировать причины отсрочки наказания.^[233]

Продвижение армейской стоматологии во время Первой мировой войны

Во время войны Хейг страдал от зубная боль и послал за парижским дантистом. Следовательно, в течение нескольких месяцев британская армия наняла дюжину дантистов, а к концу войны их стало 831. Это привело к формированию Стоматологический корпус Королевской армии в 1921 г.^[234]

Более поздняя жизнь

Фельдмаршал Хейг представляет Национальный военный мемориал в Сент-Джонс, Ньюфаундленд. (день памяти 1 июля 1924 г.)

После окончания боевых действий Ллойд Джордж устроил 1 декабря торжественный прием маршалу Фошу; Хейга попросили поехать в пятом вагоне с Генри Уилсоном, но не пригласили на прием. Ощущение, что это пренебрежение и попытка завоевать голоса для неизбежного Всеобщие выборы Хейг вообще отказался присутствовать, хотя он проглотил свою неприязнь к Ллойд Джорджу настолько, чтобы проголосовать за Коалицию.^[235] В ноябре 1918 года Хейг отказался от предложения Ллойд Джорджа о виконтстве, отчасти потому, что считал это еще одним пренебрежением, поскольку его предшественник сэр Джон Френч был удостоен того же звания после того, как его отстранили от командования BEF, и отчасти из-за своего отказа торговаться. за лучшую государственную финансовую помощь демобилизованным солдатам, которые, как сказал ему Генри Вильсон, были в достаточной степени обеспечены благотворительностью.^[236] Хейг выстоял, несмотря на лоббирование королем,^[237] пока Ллойд Джордж не отступил в марте 1919 года, обвинив недавно уволенного министра пенсионного обеспечения. Хейг был создан Эрл Хейг Виконт Давик и барон Хейг из Бемерсайда в графстве Бервик получили благодарность обеих палат парламента и грант в размере 100000 фунтов стерлингов (его секретарь Филип Сассун попросил 250 000 фунтов стерлингов), чтобы позволить ему жить в стиле, соответствующем старшему коллеге.^[227][238]

В январе 1919 г. вспыхнули волнения среди войск на Кале, поскольку мужчины, вернувшиеся из отпуска, должны были вернуться к полной армейской дисциплине, а ключевые работники с рабочими местами (которые часто поступали на службу последними), вопреки совету Хейга, получали приоритет при демобилизации. Хейг принял совет Уинстон Черчилль Государственному секретарю по вопросам войны, что использовать свое право на расстрел главаря неразумно.^[239] Большую часть 1919 года Хейг служил главнокомандующим внутренних войск в Великобритания Казалось вероятным, что ключевая позиция в качестве всеобщей забастовки.^[240] На этой работе Хейг вел себя сдержанно и настаивал на том, чтобы армия оставалась в резерве, а не использовалась для нормальной работы полиции.^[241] Его военная карьера закончилась в январе 1920 года. Лорд Хейг организовал публикацию своих депеш в 1922 году как Всеобщие выборы маячил, хотя в конце концов его заклятый враг Ллойд Джордж был изгнан по не связанным с этим причинам.^[242]

Хейг в Ньюфаундленде

После ухода со службы лорд Хейг посвятил остаток своей жизни благополучию бывших военнослужащих, произнося множество речей (что далось ему нелегко) и отвечая на все письма собственноручно.^[243] Хейг настаивал на слиянии организаций, отменив предложение об отдельной организации для офицеров, в Британский легион который был основан в июне 1921 года. Он посетил Южную Африку в 1921 году, Ньюфаундленд в 1924 году и Канаду в 1925 году (после его смерти планировались визиты в Австралию и Новую Зеландию), чтобы продвигать интересы бывших военнослужащих. Он сыграл важную роль в создании Фонд Хейга за материальную помощь бывшим военнослужащим и Haig Homes благотворительность для обеспечения их надлежащего жилья; оба продолжают оказывать помощь спустя много лет после своего создания.^[243]

Заядлый энтузиаст гольфа, Хейг был капитаном Королевский и старинный гольф-клуб Сент-Эндрюса, с 1920 по 1921 гг.^[244] Он был президентом Британского легиона до своей смерти и был председателем United Services Fund с 1921 года до своей смерти.^[245]

Лорд Хейг поддерживал связи с британской армией после выхода на пенсию; он был почетный полковник из 17/21 Lancers (с 1912 г. был почетным полковником 17-го уланского полка), Лондонский шотландский и Собственные шотландские границы короля.^[246] Королевская конная гвардия,^[247] Он также был Лорд ректор и позже Ректор Сент-Эндрюсского университета.^[248]

Смерть

Могила Хейга (справа) рядом с его женой, со стандартным военным надгробием, используемым во время Первой мировой войны.

Хейг умер у ворот 21 принца, Лондон, из острое сердечно-сосудистое заболевание 29 января 1928 года ему исполнилось 66 лет, а 3 февраля его устроили тщательно продуманные похороны.^[249][250] «Огромные толпы выстроились вдоль улиц ... пришли, чтобы воздать честь вождю, который послал тысячи на последнюю жертву, когда того требовал долг, но которого его измотанные в войну солдаты любили как своего верного защитника и друга».^[249] Лафет, несший Неизвестный воин к могиле и, находясь на действительной службе, нес пистолет, из которого был произведен первый британский выстрел в Первой мировой войне, забравший тело фельдмаршала из Церковь св. Колумбы, Понт-стрит, Лондон, где он раньше находился, в Вестминстерское аббатство. Три королевских принца следовали за лафетом, и среди несущих гроб были двое. Маршалы Франции (Фош и Петен).^[249] Кортеж сопровождали пять почетных караулов на медленном марше с перевернутыми руками и приглушенными барабанами: два офицера и пятьдесят других рядовых от каждого вида британских вооруженных сил (Королевский флот, то Ирландские гвардейцы, а королевские воздушные силы ); пятьдесят человек из 1-го французского армейского корпуса; и 16 человек из бельгийского гренадерского полка.^[249] После службы в аббатстве процессия перестроилась, чтобы сопровождать тело в Станция Ватерлоо для поездки в Эдинбург, где он простоял три дня в Собор Святого Джайлса.^[249]

Впоследствии тело Хейга было похоронено в Драйбургское аббатство на шотландских границах могила отмечена простой каменной табличкой в ​​стиле стандартных надгробий Комиссия по имперским военным захоронениям выдан британским военным, пострадавшим в Первой мировой войне.^[251]

В Мемориал Эрла Хейга, конная статуя в Уайтхолл по заказу парламента и скульптура Альфред Франк Хардиман, вызвало некоторые споры и не было обнародовано до Дня перемирия в 1937 году.^[252]

Репутация

Послевоенное мнение

После войны Хейга хвалили американцы. Общий Джон Дж. Першинг, который заметил, что Хейг был «человеком, который выиграл войну».^[253] Его также публично превозносили как лидера победившей армии. Его похороны в 1928 году были большим государственным событием. Однако после его смерти его все чаще критиковали за то, что он отдавал приказы, приведшие к чрезмерным потерям британских войск под его командованием на Западный фронт, зарабатывая ему прозвище «Мясник Соммы».^[9]

Статуя графа Хейга, Эдинбургский замок. Статуя была заказана Сэр Дханджибхой Боманджи Бомбея (ныне Мумбаи).^[254] Когда-то он был полностью открыт для публики возле входа в Замок, но теперь он относительно спрятан в заднем дворе у входа в Замок. Национальный военный музей.^[255]

Критика Хейга возникла в воспоминаниях политиков. Уинстон Черчилль, чей Мировой кризис был написан при жизни Хейга, предполагал, что более широкое использование танков, как в Камбре, могло быть альтернативой блокированию вражеского пулеметного огня «грудью храбрецов».^[256][257]

Хейг послал Черчиллю выдержки из его дневников и прокомментировал черновики, в которые Черчилль был готов внести поправки. Черчилль сказал Хейгу (20 ноября 1926 г.), что он был «убежденным и откровенным противником нашей наступательной политики в Лоосе, на Сомме и Пассендале». Он считал Сомму «суматохой резни, которая… сделала (союзные) армии более слабыми по сравнению с немцами, чем когда она началась».^[258] Хейг счел эти взгляды «самыми вредными», но был готов принять критику своего командования, хотя и утверждал, что решения, которые он принял в августе и сентябре 1918 года, привели к войне, окончившейся в ноябре.^[259]

Черчилль также писал, что, хотя наступление союзников до августа 1918 года было «столь же безнадежным, сколь и катастрофическим», требуя призыва пятидесяти человек из-за нехватки рабочей силы, «Хейг и Фош в конце концов были оправданы» и что Сотня дней «будоражит чудеса будущих поколений».^[260] Черчилль (23 ноября 1926 г.) Лорд бивербрук, который думал, что он слишком охотно хвалит Хейга, что «последующее изучение войны заставило меня думать о Хейге гораздо лучше, чем в то время. Совершенно очевидно, что не было никого, кто мог бы занять его место. "^[259][261]

Очерк Черчилля о Хейге в Великие современники, написанная после смерти Хейга, была немного более критичной, отмечая отказ правительства предложить Хейгу работу после 1920 года, его чрезмерный (с точки зрения Черчилля) упор на Западный фронт и отсутствие у него «зловещего гения», которым обладали поистине великие генералы история; Черчилль писал, что он был «весьма дружелюбен к танкам», но никогда не придет в голову изобрести их сам.^[262]

Посмертная маска Хейга, Эдинбургский замок

Ллойд Джордж нанес меньше ударов в Мемуары о войне, опубликованная в 1936 году, когда Хейг умер, а Ллойд Джордж перестал быть крупным политическим игроком. В главе 89 он высмеял недавно опубликованные дневники Хейга (явно "тщательно отредактированные" Дафф Купер ) описывая Хейга как «интеллектуально и темпераментно неравного для выполнения своей задачи» и «второсортного» (по сравнению с Фошем, стр. 2014), хотя «выше среднего для его профессии - возможно, больше в промышленности, чем в интеллекте». Он объяснил свое «недоверие к своей способности занять столь громадное положение» отсутствием у Хейга четкого представления даже о Западном фронте (уподобляя его « слепой король Богемии в Crecy "), не говоря уже о потребностях других фронтов и его неспособности, учитывая его предпочтение быть окруженным учтивыми" джентльменами ", выбирать хороших советников. Он также критиковал Хейга за отсутствие личного магнетизма великого полководца, за его интриги против его предшественник Сэр Джон Френч, его готовность сделать Хьюберта Гофа козлом отпущения за поражение в марте 1918 года (хотя он на самом деле защищал его, и альтернативой, вероятно, было бы увольнение самого Хейга) и его заявления о том, что впоследствии он согласился с назначением Фоша союзным генералиссимусом, что Ллойд Джордж утверждал, что Хейг выступил против. В другом случае он, как говорят, описал Хейга как «блестящего - до верха».^[263] Биограф Ллойда Джорджа Джон Григг (2002) приписал его язвительный характер угрызениям совести, что он не вмешался, чтобы остановить наступление на Пашендейле. Джон Террейн, писавший о «пронзительной злобе», с помощью которой Ллойд Джордж пытался «оправдать себя», также обнаружил некоторое «слабое пробуждение сознания» того, как он разрушил доверие между политиками и солдатами из-за дела Нивеля (сделав невозможным для Робертсон чтобы выразить свои опасения по поводу битвы при Пашендейле перед премьер-министром) и назвал мемуары «документом столь же убогим, как его поведение в Кале».^[264]

B.H. Лидделл Харт, Военный историк, который был ранен во время Первой мировой войны, пошел от поклонника к скептику к неустанному критику. Он написал в своем дневнике:

[Хейг] был человеком высочайшего эгоизма и полного отсутствия угрызений совести, который ради своего высокомерного честолюбия пожертвовал сотнями тысяч людей. Человек, который предал даже своих самых преданных помощников, а также правительство, которому он служил. Человек, добившийся своей цели хитростью не только аморальной, но и преступной.^[265]

Другие историки

Мемориал Эрла Хейга, Уайтхолл, Лондон

Одним из защитников Хейга был военный историк. Джон Террейн, опубликовавший биографию Хейга (Образованный солдат) в 1963 году, в котором Хейг был изображен как «Великий капитан» калибра Герцог Мальборо или Герцог Веллингтон. Террейн, опираясь на «Последнюю отправку» Хейга 1918 года, также утверждал, что Хейг придерживался единственной возможной стратегии, учитывая ситуацию, в которой находились армии: истощение, которое истощило немецкую армию и доставило coup de grâce 1918 года. Гэри Шеффилд заявил, что, хотя аргументы Террейна о Хейге подвергались резкой критике на протяжении сорока лет, тезис Террейна «еще предстоит опровергнуть».^[4]

Австралийский историк Les Carlyon писал, что, хотя Хейг не спешил адаптироваться к правильному использованию артиллерии в достаточном количестве для поддержки атак пехоты и в целом скептически относился к тому, что наука о такой доктрине занимает много места в военной теории, он полностью поддерживал превосходных корпусов и полевых командиров, таких как Герберт Плюмер, Артур Карри и Джон Монаш, которые, кажется, лучше всего понимают и применяют эти концепции, особенно на поздних этапах войны.Карлайон также написал, что есть случай, чтобы ответить за его поддержку более сомнительных командиров, таких как Ян Гамильтон, Эйлмер Хантер-Уэстон и Хуберт Гоф.^[266]

Тактические разработки

Критики любят Алан Кларк и Джерард Де Гроот утверждал, что Хейг не смог оценить критическую науку об артиллерии или вспомогательном оружии и что он был «лишен воображения», хотя де Гроот добавил, что ему не повезло, что его оценили по стандартам более поздней эпохи, когда Дело в том, что Британия и ее Империя больше не считались достойными такого кровопролития.^[267] Пол Фасселл, историк литературы, писал в Великая война и современная память который,

хотя никто не хочет быть слишком суровым по отношению к Хейгу ... который уже был хорошо оклеветан ... следует сказать, что теперь выясняется, что война проверяла только полезность серьезного шотландского персонажа в ситуации. требуя военного эквивалента остроумия и изобретательности. У Хейга их не было. Он был упрямым, самодовольным, непреклонным, нетерпимым - особенно по отношению к французам - и совершенно лишенным чувства юмора ... Действительно, одним из сильных наследников игры Хейга является убежденность современных творческих и умных людей в непоправимой ущербности всех гражданских и военных лидеров. . Можно сказать, что Хейг установил эту парадигму.^[268]

Военный историк Джон Борн писал, что это не так. Хейг, хотя и не был знаком с технологическими достижениями, поощрял их использование. Он также отверг утверждения, что Хейг был традиционалистом и сосредоточился только на тактике кавалерии.^[269] К сентябрю 1916 года кавалерия составляла менее трех процентов BEF во Франции, в то время как к 1918 году британская армия была самой механизированной силой в мире, поддерживаемой крупнейшими военно-воздушными силами. В Танковый корпус был первым в мире таким отрядом, и во время войны в нем служили около 22 000 человек. В Королевская артиллерия выросла на 520 процентов, а инженеры, внедрившие общевойсковой тактика выросла на 2 212 процента. Борн писал, что это вряд ли свидетельствует об отсутствии воображения.^[270] Другие историки, особенно Джон Киган, отказался признать, что британская армия прошла через «кривую обучения» любого рода; Несмотря на этот пример, Борн писал, что «среди ученых нет разногласий относительно природы военной трансформации».^[271] Популярное «мнение СМИ» не могло понять, что при Хейге британская армия приняла очень современный стиль войны в 1918 году, что сильно отличалось от 1914, 1916 и 1917 годов.^[272]

Нет единого мнения о скорости обучения. Тим Трэверс писал, что не было одного «злодея», кроме довоенной регулярной армии. Трэверс возложил вину за управление ранними кампаниями на дух довоенного офицерского корпуса, основанный на привилегиях, с иерархией, направленной на самосохранение и поддержание репутации личности. Как следствие, армия не могла быстро адаптироваться. Трэверс писал, что инициатива была обескуражена, что замедляло продвижение по кривой обучения, и что этика армии была прогуманной и антитехнологической. Преобладали наступательный дух пехоты, качества солдата, быстрая стрельба из винтовок и идея о том, что солдат является самым важным аспектом поля боя. Уроки Русско-японская война и мощность артиллерии игнорировались, что привело к дорогостоящим тактическим ошибкам в первой половине войны. Тактика, которую избрал Хейг (прорыв в глубине вражеской территории), выходила за рамки мобильности и дальности артиллерии, что приводило к неудачам и тяжелым потерям. Трэверс также раскритиковал Хейга и вражеским командирам за (по мнению Трэверс) видение сражения идеально организованным и что-то, что можно идеально спланировать, игнорируя концепцию туман войны и неразбериха в бою. Трэверс писал, что в хаосе битвы управление сверху вниз стало невозможным и полагались на более низкие уровни управления. Из-за отсутствия внимания на этом уровне в первые годы войны образовался командный вакуум, в котором Ставка стала зрителем.^[273]

Борн считал это слишком резким. Хейг принадлежал к низшему офицерскому составу довоенной армии, но вместе с другими командирами эдвардианской эпохи он продвинулся от командования батальоном, бригадой, дивизией и корпусом до группы армий и главнокомандующих времен Первой мировой войны. . Эти офицеры, в том числе и Хейг, реализовали достижения в операционных методах, технологиях и тактической доктрине. Борн также писал, что было трудно примирить командиров 1918 года с догматичным, непрофессиональным, не задумывающимся институтом, описанным Тимом Траверсом, который не принял во внимание 1918 год, когда в офицерском корпусе удалось объединить пехоту, артиллерию и бронетехнику. и самолеты в боевой технике, выигравшей войну, процесс, который начался на Сомме в 1916 году и который был бы невозможен, если бы эти эдвардианские офицеры были враждебно настроены к изменению оперативной методологии и технических условий.^[274][275]

Биографы Робин Прайор и Тревор Уилсон, пишущие в Оксфордский национальный биографический словарь (2004) заявляют, что:

В результате своей решимости одержать великие победы Хейг слишком часто игнорировал ключевые факторы, такие как погода и состояние поля битвы, ставил свои цели за пределы досягаемости его артиллерии и включал в свои планы роль кавалерии, которую это оружие был беспомощен. Следует подчеркнуть, что эти недостатки вовсе не были присущи Хейгу. ... Но результатом слишком часто были британские операции, направленные на достижение неосуществимых целей и продолжавшиеся долгое время после того, как перестали служить какой-либо стоящей цели. Следствием этого были чрезмерные потери британских жизней, несущественные достижения и упадок морального духа.^[276]

Жертвы

Хейга критиковали за высокие потери в британских наступательных операциях, но историки, такие как Джон Террейн, утверждали, что это в значительной степени зависело от размера сражений, поскольку британские войска атаковали основные силы немецкой армии на Западном фронте. после 1916 г.^[277] Хотя общее количество смертей в Вторая мировая война были намного выше, чем в Первом, британская смертность была ниже, потому что Британия вела в основном периферийные кампании в Средиземном море на протяжении большей части Вторая мировая война с участием относительно небольшого количества британских войск, в то время как большая часть сухопутных боев происходила между Германией и СССР (Советы потеряли примерно столько же убитых во Второй мировой войне, не считая гражданских лиц, сколько все страны во время Первой мировой войны вместе взятые).^[228][278] Когда британские войска вступили в бой в Нормандии в 1944 году, общие потери были меньше, чем на Сомме в 1916 году, так как Нормандия была примерно вдвое короче и меньше половины численности, но потери на единицу в неделю были примерно одинаковыми.^[279] Дэвид Френч писал, что ежедневные потери британцев в Нормандии, в которой дивизии потеряли до трех четвертей своей пехоты, были такими же, как и в Пашендейле в 1917 году, в то время как средние показатели потерь батальонов в 1944-1945 годах (100 человек в неделю) были аналогичны те времен Первой мировой войны.^[280]

Джон Террейн писал:

Когда мы чувствуем, что наши эмоции правильно накапливаются в связи с потерями 1914-1918 годов, важно помнить, что в 1939-45 годах мировые потери были, вероятно, в четыре раза больше ... Задача Британии была совершенно иной, поэтому (Британские) потери жизней были очень разными: около 350 000 человек в 1939–45 и около 750 000 (британские смерти, 1 миллион, включая Империю) в 1914–18 ... - ... Статистика потерь Великой войны ... Расскажите нам ... практически ничего о качестве ... британских генералов. Статистика показывает, что ... потери англичан в великих сражениях в целом были примерно такими же, как и у других.

Он также писал, что восприятие британцев было окрашено ужасными потерями 1 июля 1916 г. (57000 жертв), но следует также помнить, что англичане никогда не понесли ничего подобного потерям Июнь 1916 г., когда австро-венгерская армия потеряла 280 000 человек за неделю или Август 1914 г. когда французская армия потеряла 211000 человек за 16 дней, или Март и апрель 1918 г. когда немцы потеряли почти 350 тысяч за шесть недель (8600 в день), или 1915 когда Россия потеряла 2 миллиона человек в год.^[281]

Общее количество смертей в Британии во время Первой мировой войны казалось особенно серьезным, поскольку они приходились на определенные группы, такие как батальоны Pals (добровольцы, которые записывались вместе и имели право служить вместе - и часто были убиты вместе) или предполагаемое "потерянное поколение" из государственных школ и университетов. младшие офицеры. Британская смертность, хотя и тяжелая по сравнению с другими британскими войнами, составляла лишь половину от общей численности населения Франции или Германии.^[282]

Предполагаемая фальсификация записей

Денис Винтер в своей книге «Приказ Хейга» писал, что Хейг защищал свою репутацию, фальсифицируя свой дневник, чтобы ввести историков в заблуждение относительно его мыслей и намерений. Шеффилд и Борн писали, что все три версии дневника Хейга (рукописный оригинал, его точная копия, в которую он иногда вносил поправки, и версия, напечатанная леди Хейг) были доступны в Национальная библиотека Шотландии с марта 1961 г.^[283] За исключением нескольких споров по поводу спорных заседаний, таких как Военный совет в начале августа 1914 г. и Doullens Conference от марта 1918 г., «общая подлинность дневника Хейга, однако, не вызывает сомнений», не в последнюю очередь из-за того, что его содержание использовалось для его критики, а также из-за того, что факты, похоже, не были искажены, чтобы соответствовать ретроспективная интерпретация войны, например, содержащаяся в «Последнем отчете» от 21 марта 1919 года, в которой Хейг утверждал, что одержал окончательную победу после нескольких лет «изнашивания» (истощения).^[284] Доктор Джон Борн писал, что (учитывая низкое уважение к Хейгу со стороны широкой публики) «предполагаемый заговор Винтера может показаться одним из наименее успешных в истории. Фальсификация его дневника кажется столь же неуместной, учитывая частота, с которой его содержание противоречит компетентности, честности и человечности автора, не в последнюю очередь самим Винтером ".^[285] Борн и Бонд писали, что критики Хейга склонны игнорировать тот факт, что война была выиграна в 1918 году.^[286]

Винтер также писал, что Хейг и британское правительство вступили в сговор с официальным историком бригадным генералом. Дж. Э. Эдмондс, чтобы показать Хейга в лучшем свете в Официальная история. Эти утверждения были отвергнуты рядом британских и австралийских историков, включая Робина Прайора и Коррелли Барнетта. Комментарии Барнетта были поддержаны Джоном Хасси и доктором Джеффри Греем из Университета Нового Южного Уэльса, которые написали, что

Проверка документов, процитированных в бумагах Хейеса, собранных для [австралийского официального историка] CEW Bean в Лондоне в 1920-е годы, а также в переписке между Бином и британским официальным историком сэром Джеймсом Эдмондсом не только не подтверждает утверждения Винтера. но еще больше усиливает критику Барнеттом способности (Винтера) как исследователя ... включая (включая) ... неправильную идентификацию документов, неправильное цитирование документов, объединение отрывков из разных документов ... и неправильную датировку материала ... ( в том числе) неверное датирование письма семнадцатью годами ... в поддержку его дела о заговоре против Эдмондса.^[287]

Дональд Кэмерон Уотт нашел зиму

как ни странно, игнорируя отнюдь не секретные основания, на которых кабинет министров, или, скорее, его секретарь лорд Хэнки, инициировал серию официальных историй Первой мировой войны и условий, которые были обязательными для авторов, которым было поручено их написать.^[288]

Винтер писал, что Эдмондс не проводил опрос ветеранов, что не соответствовало действительности - некоторые тома были отправлены 1000 или более офицерам для их комментариев, а также сверены с дневниками подразделений вплоть до уровня батальона - в некоторых случаях целые главы были переписаны ( или в случае с Passchendaele, том несколько раз переписывался в 1940-х годах во время споров о ролях Хейга и Хьюберта Гофа, которые были еще живы). Уинтер процитировал вне контекста совет Эдмондса своим исследователям сначала написать черновик повествования, а затем предложить интервьюируемым высказаться за обедом: Эндрю Грин в своем исследовании Официальной истории написал, что это было сделано намеренно, чтобы воспоминания были что высшие офицеры, скорее всего, будут откровенны, если к ним обратиться неформально.^[289] Винтер сомневался, что Хейг ушел из Сандхерста на вершине своего учебного года или был награжден Мечом Энсона, но это было опровергнуто С. Дж. Англимом.^[290] который сверился с записями Сандхерста.^[291]

Хейг в популярной культуре

Хейг появился в фильмах как он сам Под четырьмя флагами (1918) и Память (1927).

Журналистика и популярная история

Хейга обычно изображают как неумелого командира, который проявлял бессердечное пренебрежение к жизням своих солдат, неоднократно приказывая десяткам тысяч из них якобы бесполезно убивать во время сражений, таких как Битва при Пассендале. (31 июля - 10 ноября 1917 г.). Иногда критика больше направлена ​​против поколения британских генералов, которое он, как считается, представляет, и эту точку зрения высказывают такие писатели, как Джон Лаффин (Британские мясники и топорщики Первой мировой войны) и Джон Мозье (Миф о Великой войне). Книга Алана Кларка Ослы (1961) привел к популяризации спорной фразы "львы во главе с ослами ', который использовался для описания британского полководца. Кларк приписал это замечание немецким генералам. Макс Хоффманн и Эрих Людендорф, но позже признал, что солгал.^[292] Критический биограф не находит «свидетельств широко распространенного презрения к Хейгу; утверждение, что обычные солдаты считали его мясником, не согласуется с их постоянной готовностью сражаться».^[293]

Драма и литература

Хейга играл Сэр Джон Миллс в фильме 1969 года, Ой! Какая прекрасная война, в котором большая часть диалогов взята из Ослы. Он изображается равнодушным к судьбе войск под его командованием, его цель - измотать немцев даже ценой огромных потерь и победить, поскольку у союзников останутся последние 10 000 человек. Гэри Шеффилд отмечает, что, хотя в фильме больше говорится об отношениях 1960-х, чем о войне, он помог сформировать народную память о войне, поскольку «его много цитируют, намекают и пародируют».^[294]

В 1989 г. BBC комедийный сериал Блэкэддер идет вперед, Хейг, которого играет Джеффри Палмер, появляется в финальном эпизоде. Ссылаясь на ограниченные успехи, достигнутые во время наступлений 1915–1917 годов, Блэкэддер говорит: «Хейг собирается предпринять еще одну гигантскую попытку переместить свой шкаф с напитками на шесть дюймов ближе к нему. Берлин Хейга также изображают, подметая модели солдат с большой карты совком и кистью и небрежно перебрасывая их через плечо.^[295]

В австралийском мини-сериале 1985 года Анзакс, Хейга сыграл актер Ноэль Тревартен, а в сериал вошли сцены встреч между Хейгом и известным австралийским журналистом. Кейт Мердок, отец News Corp. Генеральный директор и председатель Руперт Мердок. Хейга изображали холодным и отстраненным человеком, который скептически относился к боевым способностям австралийских и новозеландских войск, прибывших на Западный фронт в 1916 году, и усугублялся поведением австралийцев в тылу. В сериале также изображался премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж, который испытывал сильную неприязнь к Хейгу и хотел, чтобы его сняли с должности в 1917 году.^[296]

Почести

В следующей таблице показаны награды, присужденные Хейгу:

	Рыцарь Ордена Чертополоха (КТ)	31 июля 1917 г.[64]:1720
	Кавалер Большого креста ордена Бани (GCB)	3 июня 1915 г.[297]
	Кавалер ордена Бани (KCB)	3 июня 1913 г.[298]
	Товарищ Ордена Бани (CB)	27 сентября 1901 г.[299]
	Кавалер ордена «За заслуги» (ОМ)	3 июня 1919 г.[300]
	Рыцарь Большого креста Королевского Викторианского ордена (GCVO)	15 августа 1916 г.[301]
	Кавалер Королевского Викторианского Ордена (KCVO)	25 июня 1909 г.[302]
	Командор Королевского Викторианского Ордена (CVO)	1904[64]:562
	Рыцарь-командор Ордена Индийской Империи (KCIE)	12 декабря 1911 г.[303]
	Медаль Дели Дурбар	1911[304]
	Медаль Королевы Судана	[305]
	Королевская медаль Южной Африки, застежки: Паардеберг, Дрифонтейн, Йоханнесбург, Diamond Hill, Белфаст, Рельеф Кимберли, Elandslaagte	[306]
	Королевская медаль Южной Африки, застежки: Южная Африка 1901, Южная Африка 1902	[307]
	1914 Звезда и застежка	[308]
	Британская военная медаль	[308]
	Медаль Победы в Первой мировой войне	[308]
	Большой крест Почетного легиона	(Франция) 24 февраля 1916 г.[309] (Великий офицер - 15 мая 1915 г.)[310]
	Большой кордон ордена Леопольда	(Бельгия) 24 февраля 1916 г.[311]
	Кавалер Большого Креста Ордена Святых Мориса и Лазаря	(Италия) 14 сентября 1916 г.[312]
	1-й степени ордена князя Данила I	(Черногория) 31 октября 1916 г.[313]
	Рыцарь Большого креста ордена Звезды Караджорке с мечами	(Сербия), Военная дивизия 10 сентября 1918 г.[314]
	Большой Кордон с цветами павловнии ордена восходящего солнца	(Япония) 9 ноября 1918 г.[315]
	1 степень ордена Михаила Храброго	(Румыния) 20 сентября 1919 г.[316]
	Ордена Святого Георгия 4 степени	(Россия) 1 июня 1917 г.[317]
	Медаль за выдающиеся заслуги	(США) 1918 г.[318]
	Золотая медаль Обилича	(Черногория) 31 октября 1916 г.[313]
	Croix de Guerre	(Франция) 21 апреля 1917 г.[319]
	Croix de Guerre	(Бельгия) 11 марта 1918 г.[320]
	Суданская медаль Хедива с застежками: Атбара, Хартум	(Хедиват Египта ) 1898[305]

Почетные степени

Хейг получил много почетные степени из университетов, в том числе:

Почетные степени

Страна	Дата	Школа	Степень
Шотландия	1919	Эдинбургский университет	Доктор юридических наук (Доктор права)[321]
Шотландия	11 июля 1919 г.	Университет Абердина	[322]
Шотландия	8 мая 1919 г.	Университет Глазго	Доктор юридических наук (Доктор права)[323][324]
Англия	25 июня 1919 г.	Оксфордский университет	Доктор гражданского права (DCL)[325]
Англия	1920	Университет Лидса	Доктор права (LL.D)[326]

Свобода города

британская империя

• 15 мая 1919 г.: Данди^[327]
• 16 июня 1919 г.: Лондон^[328]
• 25 июня 1919 г.: Оксфорд^[329]
• 16 октября 1919 г.: Вулверхэмптон^[330]
• 23 января 1920 г.: Лидс^[331]
• 14 октября 1922 г.: Стирлинг^[332]
• Дата неизвестна: Глазго^[333]

Наследие

Аргентинский футбольный клуб Club Atlético Дуглас Хейг, основанная в 1918 году, носит имя Хейга.^[334] В начале 1920-х, за несколько лет до его смерти, открылась новая дорога муниципальные дома в Кейтс Хилл, Дадли, Вустершир (сейчас же западное Средиземье ) был назван Хейг-роуд в честь Хейга.^[335] В августе 1920 г. Великая центральная железная дорога дал имя Эрл Хейг к одному из их недавно построенных 4-6-0 экспресс пассажирские локомотивы, № 1166 из класс 9П (LNER класс B3). Это название он носил до октября 1943 года.^[336][337] В 1921 году Эш-Лейн в Саутпорт, Мерсисайд и футбольное поле Футбольный клуб "Саутпорт" находившийся там, оба были переименованы в Haig Avenue в его честь.^[338] Средняя школа Эрла Хейга в Торонто также был назван в честь Хейга.^[339] Вид коттеджный тюльпан «Маршал Хейг» с пурпурными цветами также назван в его честь.^[340] В Сотня Хейга, кадастровая единица в австралийском штате Южная Австралия была названа в честь Хейга в 1918 году.^[341]

В Сингапуре также есть дорога под названием Haig Road в Катонг который назван в его честь.^[342]

Смотрите также

• Роль Дугласа Хейга в 1918 году

Сноски

Источники

дальнейшее чтение

Небиографический

• Диксон, доктор Норман (1994). О психологии военной некомпетентности. Пимлико Расположение = Лондон. ISBN  978-0712658898.
• Холмс, Ричард (2004). Томми: британский солдат на западном фронте. Нью-Йорк: HarperCollins. ISBN  978-0007137527.
• Хохшильд, Адам (2011). Чтобы положить конец всем войнам: история верности и восстания, 1914–1918 гг.. Бостон: Houghton Mifflin Harcourt. ISBN  978-0-618-75828-9.
• Киган, Джон (1999). Первая мировая война. Лондон: Пимлико. ISBN  978-0712666459.
• Трэверс, Тим (1987). Поле смерти: британская армия, Западный фронт и начало современной войны 1900–1918 гг.. Лондон: Аллен и Анвин. ISBN  978-0-85052-964-7.

Биографии

• Артур, сэр Джордж (1928). Лорд хейг. Уильям Хайнеманн. OCLC  1822378.
• Харрис, Дж. П. (2008). Дуглас Хейг и первая мировая война. Лондон: Издательство Кембриджского университета. ISBN  978-0-521-89802-7.
• Маршалл-Корнуолл, Джеймс (1973). Хейг, как военный командующий. Лондон: Бэтсфорд. ISBN  978-0713412147.
• Сиксмит, Э. К. Г. (1976). Дуглас Хейг. Лондон: Вайденфельд и Николсон. ISBN  978-0297771494.
• Террейн, Джон (1963). Дуглас Хейг. Образованный солдат. Лондон: Хатчинсон. OCLC  753001138.
• Уорнер, Филипп (1991). Фельдмаршал Эрл Хейг. Лондон: Бодли-Хед. ISBN  978-0304356454.

внешняя ссылка

• Работы Дугласа Хейга, 1-го графа Хейга или о нем в Интернет-архив
• Hansard 1803–2005: вклады в парламент графа Хейга
• Центр военных архивов Лидделла Харта. (Проверено 30 марта 2006 г.)
• Дуглас Хейг, 1-й граф Хейг (1861–1928), фельдмаршал: натурщик в 41 портрете (Национальная портретная галерея)
• Боб Бушуэй Хейг и кавалерия Журнал Центра исследований Первой мировой войны
• ГАЛАШИЛЬСКИЙ ВОЕННЫЙ МЕМОРИАЛ (1925) (архивный фильм фельдмаршала Эрла Хейга из Национальной библиотеки Шотландии: ШОТЛАНДСКИЙ ЭКРАННЫЙ АРХИВ)
• ШОТЛАНДИЯ НА ЭКРАНЕ (Эрл Хейг открывает военный мемориал в Пиблсе (1922) - архивный фильм и учебные ресурсы)
• Подпись Хейга для книги о Новой Зеландии
• Коллекции Europeana 1914–1918 гг. предоставляет в Интернете 425 000 предметов времен Первой мировой войны из европейских библиотек, в том числе «Орден дня» Хейга и другие рукописи, официальные документы и фотографии, относящиеся к Хейгу.
• Вырезки из газет о Дугласе Хейге, 1-м графе Хейге в Архив прессы ХХ века из ZBW