Пуи - Puyi

Эта статья может потребоваться переписан соответствовать требованиям Википедии стандарты качества. Вы можете помочь. В страница обсуждения может содержать предложения. (Май 2019)

Пуи
Пуи как император Маньчжоу-Го, одетый в униформу Мунжоугуо.
11-е Император династии Цин
Первое правление	2 декабря 1908 г. - 12 февраля 1912 г.
Предшественник	Император Гуансю
Преемник	Офис упразднен [а]
Регенты	Цзайфэн, принц Чун (1908–11) Вдовствующая императрица Лунъюй (1911–12)
Премьер-министры	Икуан, принц Цин Юань Шикай
Второе правление	1 июля 1917 г. - 12 июля 1917 г.[b]
премьер-министр	Чжан Сюнь
Император Маньчжоу-Го
Царствовать	1 марта 1934 г. - 17 августа 1945 г.
Предшественник	Сам как Исполнительный директор
Преемник	Офис упразднен
премьер-министр	Чжэн Сяосю Чжан Цзинхуэй
Генеральный директор Маньчжоу-Го
Царствовать	18 февраля 1932 г. - 28 февраля 1934 г.
Предшественник	Офис открыт
Преемник	Сам как Император
премьер-министр	Чжэн Сяосю
Глава Дома Айсин Гиоро
Период	12 февраля 1912 г. - 17 октября 1967 г.
Предшественник	Сам как Император
Преемник	Pujie
Родился	Айсин Джорджо Пуйи (愛新覺羅 溥儀) (1906-02-07)7 февраля 1906 г. (光緒 三 十二年 正月 十四 日) Особняк принца Чуна, Пекин, Династия Цин
Умер	17 октября 1967 г.(1967-10-17) (61 год) Больница Пекинского Союза Медицинского Колледжа, Пекин, Китай
Захоронение	Императорское кладбище Хуалонг, Уезд И, Хэбэй
Супруги	Гобуло Ванронг ​ ​ (м. 1922; умер 1946)​ Ли Шусянь ​ (м. 1962⁠–⁠1967)​
Полное имя Айсин Джорджо Пуйи[c] (愛新覺羅 溥儀) Маньчжурский: Айсин Гьоро Пу I[d] Даты эпохи Империя Цин Xuantong (宣統; 22 января 1909 - 12 февраля 1912, 1 июля 1917 - 12 июля 1917) Маньчжурский: Gehungge Yoso[e] Монгольский: Хэвт ёс[f] Маньчжоу-Го Датун (大同; 1 марта 1932 - 28 февраля 1934) Кангде (康德; 1 марта 1934 - 17 августа 1945)
жилой дом	Айсин Гиоро
Отец	Zaifeng, Принц Чун первого ранга
Мама	Гувалгия Юлан

Эта статья содержит Маньчжурский текст. Без надлежащего оказание поддержкивы можете увидеть вопросительные знаки, квадраты или другие символы вместо того Маньчжурский алфавит.

Пуи (Китайский : 溥儀; 7 февраля 1906 - 17 октября 1967) был последним Император Китая как одиннадцатый и последний Император династии Цин, Последняя императорская династия Китая. В двухлетнем возрасте он стал Сюаньтун Император в Китае и Хевт Йос Хаан в Монголия с 1908 года до его принудительного отречения 12 февраля 1912 года, после 1911 революция, хотя он останется в Запретном дворце и продолжит роскошный образ жизни.

Он был ненадолго восстановлен на престоле как император лоялистом генералом Чжан Сюнь с 1 июля по 12 июля 1917 г. Он был впервые женат на Императрица Ванронг в 1922 г. в браке по расчету. В 1924 году он был изгнан из дворца и нашел убежище в Тяньцзине, где начал ухаживать как за военачальниками, борющимися за гегемонию над Китаем, так и за японцами, которые давно желали контролировать Китай. В 1932 году после Японское вторжение в Маньчжурию, то марионеточное государство из Маньчжоу-Го был создан Япония и он был выбран, чтобы стать "Император "нового государства с использованием эры Датун (Ta-tung).

В 1934 году он был объявлен Кангэ Император (или Кан-дэ Император) Маньчжоу-го и «правил» до конца Вторая китайско-японская война в 1945. Это третье пребывание в должности Императора рассматривало его как марионетку Японии; он подписал большинство указов, которые ему давали японцы, в том числе один, делающий рабство законным. В этот период он был в основном заперт в Salt Tax Palace, где он регулярно приказывал избивать своих слуг. Пристрастие к опиуму его первой жены поглотило ее в течение этих лет, и они обычно были далекими. Он завел множество наложниц, а также любовников-мужчин. После падения Японии и, соответственно, Маньчжоу-Го в 1945 году Пуи бежал из столицы и в конце концов был захвачен СССР; он был экстрадирован в Китайскую Народную Республику после ее основания в 1949 году. После ареста он больше никогда не увидит свою первую жену; она умрет от голода в китайской тюрьме в 1946 году.

Пуи был обвиняемым в Токийские испытания, и заключен в тюрьму как военный преступник в течение 10 лет. Он избежал казни, потому что Мао Цзедун понял, что Пуи был более ценным как реформированный простолюдин, чем убитый император. После своего «перевоспитания» в тюрьме он написал мемуары (с помощью писателя-призрака) и стал действительным членом Народная политическая консультативная конференция Китая и Всекитайское собрание народных представителей. Время, проведенное в тюрьме, сильно изменило его, он стал намного добрее и выразил глубокое сожаление о своих действиях во времена императора. В 1962 году он женился на простолюдинке, Ли Шусянь, к которой он испытывал глубокую привязанность. Он умер в 1967 году и в конце концов был похоронен недалеко от Западные гробницы Цин на торговом кладбище.

Имена и титулы

Также известно, что Пуи использовал английское имя «Генри», которое он выбрал из списка английских королей, данного ему его учителем английского языка, шотландцем. Реджинальд Джонстон после того, как Пуи попросил английское имя.^[1][2]

Титулы

Стили Сюаньтун Император
Справочный стиль	Его Императорское Величество
Разговорный стиль	Ваше Императорское Величество
Альтернативный стиль	Сын Неба (天子)

Когда он правил как император династии Цин (и, следовательно, император Китая) с 1908 по 1912 год и во время своего кратковременного восстановления в 1917 году, Пуи название эпохи был «Сюаньтун», поэтому он был известен как «Император Сюаньтун» (упрощенный китайский : 宣统 皇帝; традиционный китайский : 宣統 皇帝; пиньинь : Сюаньтоун Хуанди; Уэйд – Джайлз : Сюань¹-t'ung³ Хуанг²-ti⁴) в течение этих двух периодов.

Поскольку Пуи также был последним постановлением Император Китая (не считая Юань Шикай неудачное восстановление императорского титула), он широко известен как "Последний император" (Китайский : 末代 皇帝; пиньинь : Mòdài Huángdì; Уэйд – Джайлз : Пн⁴-тай⁴ Хуанг²-ti⁴) в Китае и во всем мире. Некоторые называют его «Последним императором династии Цин» (Китайский : 清末 帝; пиньинь : Qīng Mò Dì; Уэйд – Джайлз : Цзин¹ Пн⁴-ti⁴).

Из-за своего отречения Пуи также известен как «Сюнь Ди» (Китайский : 遜 帝; пиньинь : Xùn Dì; горит «Сдавшийся император») или «Фэй Ди» (упрощенный китайский : 废帝; традиционный китайский : 廢帝; пиньинь : Fèi Dì; горит «Упраздненный император»). Иногда «Цин» (Китайский : 清; пиньинь : Цин) добавлен перед двумя титулами, чтобы указать на его принадлежность к династии Цин.

Когда Пуи правил марионеточное государство из Маньчжоу-Го и принял титул Главы исполнительной власти нового государства, его эпоха звали «Датун» (Ta-tung). Как император Маньчжоу-Го с 1934 по 1945 год, его имя в эпоху было «Кандэ» (Кан-тэ), поэтому он был известен как «Император Кангде» (Китайский : 康德 皇帝; пиньинь : Кангде Хуанди, Японский: Котоку Котей) в течение этого периода времени.

биография

Император Китая (1908–1912)

Живопись портрета Пуи, 1908 год

Выбрано Вдовствующая императрица Цыси,^[3] Пуи стал императором в возрасте 2 лет и 10 месяцев в декабре 1908 г. Император Гуансю Дядя Пуйи умер бездетным 14 ноября. Названный Сюаньтун Император (Уэйд-Джайлз: Император Сюань-дун), Знакомство Пуи с жизнью императора началось, когда дворцовые чиновники прибыли в его семейную резиденцию, чтобы забрать его. Вечером 13 ноября 1908 года без предварительного уведомления процессия евнухов и гвардейцев во главе с дворцовым камергером вышла из Запретного города в Северный особняк, чтобы сообщить принцу Чуну, что они увозят его двухлетнего сына Пуи, чтобы быть новым императором.^[4] Малыш Пуи кричал и сопротивлялся, когда чиновники приказали евнух обслуживающий персонал, чтобы забрать его.^[5] Родители Пуи ничего не сказали, когда узнали, что теряют сына.^[6] Когда Пуи плакал, крича, что он не хочет оставлять своих родителей, его посадили в паланкин, который отвез его обратно в Запретный город.^[6] Кормилица Пуйи Ван Вэнь-Чао была единственным человеком из Северного особняка, которому разрешили пойти с ним.^[6] По прибытии в Запретный город Пуи повели к Цыси.^[7] Позже Пуйи писал:

Я до сих пор смутно вспоминаю эту встречу, шок от которой оставил глубокий след в моей памяти. Я помню, как внезапно оказался в окружении незнакомцев, а передо мной висела тусклая занавеска, через которую я мог видеть исхудавшее и устрашающее, ужасное лицо. Это была Цыси. Говорят, что я при виде этого зрелища громко взвыл и начал бесконтрольно дрожать. Цыси велела кому-то дать мне сладостей, но я бросил их на пол и крикнул: «Я хочу няню, я хочу няню», к ее большому неудовольствию. «Какой непослушный ребенок», - сказала она. «Забери его поиграть».^[7]

Его отец, Принц Чун, стал принцем-регентом (摄政 王). Во время коронации Пуи в Зал Высшей Гармонии 2 декабря 1908 г. юного императора перенесли на Драконий трон его отец.^[7] Пуи испугался сцены перед ним и оглушительных звуков церемониальных барабанов и музыки и заплакал. Его отец ничего не мог сделать, кроме как тихо утешить его: «Не плачь, скоро все кончится».^[8]

Пуи не видел свою биологическую мать, Принцесса-консорт Чун на следующие семь лет. Он установил особую связь с Ван и считал ее единственным человеком, который мог его контролировать. Ее отослали, когда ему было восемь лет. После того, как Пуи женился, он иногда приводил ее в Запретный город, а позже Маньчжоу-Го, чтобы навестить его. После его особого помилования со стороны правительства в 1959 году она навестила своего приемного сына, и только тогда он узнал о ее личных жертвах, чтобы быть его няней.^[9]

Выросший без каких-либо воспоминаний о времени, когда его не потакали и не уважали, Пуи быстро испортился. Все взрослые в его жизни, за исключением Ванга, были чужими, далекими, далекими и неспособными его дисциплинировать.^[10] Куда бы он ни шел, взрослые мужчины преклоняли колени в ритуале низкий поклон, отводя глаза, пока он не прошел. Вскоре он обнаружил абсолютную власть, которой обладал над евнухами, и часто бил их за мелкие проступки.^[5] Будучи императором, Пуйи выполнял все прихоти, в то время как никто никогда не говорил ему «нет», превращая его в садиста, который любил пороли своих евнухов.^[11] Англо-французский журналист Эдвард Бер писал о власти Пуи как императора Китая, что позволяло ему стрелять из пневматического ружья в любого, кого он любил:

Император был Божественным. Его нельзя было упрекнуть или наказать. Его можно было только почтительно посоветовать против жестокого обращения с невинными евнухами, и если он решит стрелять в них дробовиками из пневматического оружия, это было его прерогативой.

— Эдвард Бер^[11]

Позже Пуи сказал: «Порка евнухов была частью моего распорядка дня. Моя жестокость и любовь к владению властью были уже слишком твердо установлены, чтобы уговоры могли на меня повлиять».^[10] Британский историк Алекс фон Тунзельманн писали, что большинство людей на Западе знают историю Пуи только по фильму 1987 года. Последний Император, что значительно преуменьшает жестокость Пуи.^[12]

Ван был единственным человеком, способным контролировать Пуи; Однажды Пуи решил «вознаградить» евнуха за хорошо сделанное кукольное представление, испек для него торт с железными опилками, сказав: «Я хочу увидеть, как он выглядит, когда ест его».^[10] С большим трудом Ван отговорил Пуи от этого плана.^[10]

Каждый день Пуи приходилось навещать пять бывших императорских наложниц, называемых его «матерями», чтобы сообщить о своих успехах. Он ненавидел своих «матерей», не в последнюю очередь потому, что они мешали ему видеть свою настоящую мать до 13 лет.^[13] Их лидер был автократическим Вдовствующая императрица Лунъюй, который успешно сговорился с тем, чтобы изгнать любимую кормилицу Пуи Ван из Запретного города, когда ему было 8 лет, на том основании, что Пуи был слишком стар для кормления грудью.^[14] Пуйи особенно ненавидел Лунъюй за это.^[14] Позже Пуи писал: «Хотя у меня было много матерей, я никогда не знал материнской любви».^[14]

Пуйи получил стандартное конфуцианское образование, обучаясь различным Конфуцианская классика и ничего больше.^[15] Позже он писал: «Я ничего не знал о математике, не говоря уже о науке, и долгое время я понятия не имел, где находится Пекин».^[15] Когда Пуи было 13 лет, он встретил своих родителей, братьев и сестер, всем из которых пришлось поклониться ему, когда он сидел на Троне Дракона.^[16] К этому времени он забыл, как выглядела его мать.^[16] Император был так охвачен трепетом, что его младший брат Pujie никогда не слышал, чтобы его родители называли Пуи «вашим старшим братом», но только Императором.^[16] Пуджи сказал Беру, что его образ Пуи до встречи с ним был изображением «почтенного старика с бородой. Я не мог поверить в это, когда увидел этого мальчика в желтых одеждах, торжественно восседающего на троне».^[16]

Евнухи и хозяйственный отдел

В евнухи были рабами, которые выполняли всю работу в Запретном городе, такую ​​как готовка, садоводство, уборка, развлечение гостей и бюрократическая работа, необходимая для управления огромной империей. Они также служили советниками императора.^[17] Евнухи говорили характерным высоким голосом, и, чтобы еще раз доказать, что они действительно были евнухами, им приходилось держать свои отрезанные пенисы и яички в банках с рассолом, которые они носили на шее во время работы.^[18] Запретный город был полон сокровищ, которые евнухи постоянно воровали и продавали на черном рынке.^[18] Дело правительства и обеспечение императора создавало новые возможности для коррупции, в которой участвовали практически все евнухи.^[18]

У Пуйи никогда не было уединения, и все его потребности всегда были удовлетворены: евнухи открывали для него двери, одевали его, мыли его и даже продували его суп, чтобы остудить.^[19] Во время еды Пуи всегда подавали огромный буфет со всеми мыслимыми блюдами, подавляющее большинство из которых он не ел, и каждый день он носил новую одежду, поскольку китайские императоры никогда не использовали ее повторно.^[20]

После его свадьбы Пуи стал контролировать дворец. Он описал «оргию грабежей», в которой участвовали «все, от высшего до низшего». По словам Пуи, к концу его свадебной церемонии жемчуг и нефрит в короне императрицы были украдены.^[21] Замки были взломаны, участки разграблены, а 27 июня 1923 года пожар уничтожил территорию вокруг Дворца признанного счастья. Пуи подозревал, что это был поджог для прикрытия кражи. Император подслушал разговоры евнухов, заставившие его опасаться за свою жизнь. В ответ он изгнал евнухов из дворца.^[22] Его брат, Pujie Ходили слухи, что крадут сокровища и коллекции произведений искусства для продажи богатым коллекционерам на черном рынке. Следующим планом действий Пуи было реформирование Департамента домашнего хозяйства. В этот период он привлек больше посторонних, чтобы заменить традиционных аристократических офицеров, чтобы улучшить подотчетность. Он назначил Чжэн Сяосю как министр домашнего хозяйства и Чжэн Сяосю нанял Тонг Джиксу, бывший офицер ВВС из Армия Бэйян, как руководитель его аппарата, чтобы помочь с реформами. Усилия по реформе продолжались незадолго до того, как Пуи был вынужден покинуть Запретный город. Фэн Юйсян.^[23]

Отречение

10 октября 1911 г. армейский гарнизон в Ухане взбунтовался, вызвав повсеместное восстание в долине реки Янцзы и за ее пределами, требуя свержения династии Цин, правившей Китаем с 1644 года.^[24] Сильный деятель позднего имперского Китая, генерал Юань Шикай, был отправлен судом, чтобы подавить революцию, но не смог, поскольку к 1911 году общественное мнение решительно повернулось против Цин, и многие китайцы не хотели сражаться за династию, которая, как считалось, потеряла Мандат Неба.^[24] Отец Пуи, Принц Чун, служил регентом до 6 декабря 1911 г., когда Вдовствующая императрица Лунъюй взял на себя Синьхайская революция.^[25]

Вдовствующая императрица Лунъюй одобрила "Императорский указ об отречении императора Цин "(清帝 退位 詔書) 12 февраля 1912 г. по сделке, заключенной при посредничестве премьер-министр Юань Шикай с императорским двором в Пекин и республиканцы на юге Китая.^[26]

В «Статьях о благосклонном обращении с великим императором Цин после его отречения» (清帝 退位 優待 條件), подписанных новым Китайская республика, Пуи должен был сохранить свой императорский титул и обращаться со стороны правительства Республики с протокол прикреплен к иностранному монарху. Пуи и императорскому двору было позволено остаться в северной половине Запретный город (Частные апартаменты), а также в Летний дворец. Огромная ежегодная субсидия в четыре миллиона серебра Taels был предоставлен Республикой императорскому двору, хотя он никогда не был полностью оплачен и был упразднен всего через несколько лет. Сам Пуи не был проинформирован в феврале 1912 года о том, что его правление закончилось, и Китай теперь стал республикой, и продолжал верить, что он еще какое-то время был императором.^[27] В 1913 г., когда Вдовствующая императрица Лунъюй умер, президент Юань Шикай прибыл в Запретный город, чтобы засвидетельствовать свое почтение, что, по словам наставников, означало, что в нем грядут серьезные изменения.^[28]

Вскоре Пуи узнал, что настоящая причина Статьи о благоприятном мировом соглашении заключалась в том, что президент Юань Шикай планировал восстановить монархию с самим собой как Императором новой династии и хотел, чтобы Пуи был своего рода хранителем Запретного города, пока он не сможет туда переехать.^[29] Пуи впервые узнал о планах Юаня стать Императором, когда он привел армейские оркестры, которые пели ему серенаду всякий раз, когда он ел, и он начал решительно имперский подход к президентству.^[28] Пуи часами смотрел на Президентский дворец напротив Запретного города и проклинал Юаня всякий раз, когда видел, как тот приезжает и уезжает в своем автомобиле.^[28] Пуи ненавидел Юаня как «предателя» и решил саботировать его планы стать Императором, спрятав Императорские Печати, но его наставники сказали, что он просто сделает новые.^[29] В 1915 году Юань провозгласил себя императором, но вынужден был отречься от престола перед лицом народной оппозиции.^[30]

Краткая реставрация (1917 г.)

В 1917 г. военачальник Чжан Сюнь восстановил Пуи на престоле с 1 по 12 июля.^[31] Чжан Сюнь приказал своей армии сохранять очереди проявить верность императору. Однако тогдашний премьер КНР Дуань Цируй заказал Каудрон Тип D самолет, пилотируемый Пан Шичжун (潘世忠) с бомбардиром Ду Юйюань (杜裕源) из Аэродром Наньюань сбросить три бомбы над Запретным городом в качестве демонстрации силы против Чжан Сюня, в результате чего погиб евнух, но в остальном причинен незначительный ущерб.^[32][33][34] Это первая воздушная бомбардировка, зарегистрированная Китайские ВВС, и восстановление не удалось из-за обширной оппозиции по всему Китаю.^[35]

Жизнь в Запретном городе

Сэр Реджинальд Джонстон Шотландец прибыл в Запретный город в качестве наставника Пуи 3 марта 1919 года.^[36] Президент Сюй Шичан верил, что монархия в конечном итоге будет восстановлена, и, чтобы подготовить Пуи к вызовам современного мира, нанял Джонстона, чтобы тот преподавал Пуи «такие предметы, как политология, конституционная история и английский язык».^[37] Джонстону разрешили только пять текстов на английском, чтобы дать Пуи прочитать: Алиса в стране чудес и переводы на английский язык "Четыре великие книги "из Конфуцианство; то Аналекты, то Mencius, то Отличное обучение и Доктрина среднего.^[37] Но он игнорировал правила и учил Пуи всемирной истории, уделяя особое внимание британской истории.^[38] Помимо истории, Джонстон учил философии Пуи и тому, что он считал превосходством монархий над республиками.^[38] Пуйи вспомнил, что пронзительные голубые глаза его наставника «заставили меня почувствовать себя неловко ... Я нашел его очень пугающим и изучал с ним английский, как хороший мальчик, не осмеливаясь говорить о других вещах, когда мне было скучно ... как я делал со своим другие китайские репетиторы ».^[39]

Как единственный человек, способный контролировать Пуи, Джонстон имел гораздо большее влияние, чем можно было предположить из его титула наставника по английскому, поскольку евнухи начали полагаться на него, чтобы увести Пуи от его более капризных настроений.^[40] Под влиянием Джонстона Пуи начал настаивать на том, чтобы евнухи обращались к нему как к «Генри», а позже к его жене Вэнронг как к «Элизабет», поскольку Пуи начал говорить »Чинглиш ", смесь китайского и английского языков, которая стала его предпочтительной манерой речи.^[41] Пуйи вспоминал о Джонстоне: «Я думал, что все в нем было первоклассным. Он заставил меня почувствовать, что жители Запада были самыми умными и цивилизованными людьми в мире, и что он был самым образованным из жителей Запада» и что «Джонстон стал главным часть моей души ».^[42] В мае 1919 года Пуи заметил протесты в Пекине, вызванные 4 мая движение поскольку тысячи китайских студентов университетов протестовали против решения великих держав на Парижская мирная конференция предоставить бывшие немецкие концессии в провинции Шаньдун вместе с бывшей немецкой колонией Циндао в Японию.^[43] Для Пуи движение 4 мая, о котором он спрашивал Джонстона, было откровением, так как впервые в его жизни он заметил, что люди за пределами Запретного города беспокоятся не о нем.^[43]

Пуи не мог говорить по-маньчжурски; он знал только одно слово на языке, yili («возникать»). Несмотря на то, что он годами изучал маньчжурию, он признал, что это был его «худший» предмет среди всего, что он изучал.^{[44][45][46][47]} По словам журналиста С. М. Али Во время интервью Пуи говорил на мандаринском, но Али считал, что понимает английский.^[48] Джонстон также познакомил Пуи с новыми технологиями кино, и Пуи был так восхищен фильмами, особенно Фильмы Гарольда Ллойда, что у него был установлен кинопроектор в Запретном городе, несмотря на сопротивление евнухов.^[49] Джонстон также был первым, кто утверждал, что Пуи нужны очки, так как он был чрезвычайно близорук, и после долгих споров с принцем Чуном, который считал это недостойным для императора, наконец, победил.^[50] Джонстон, бегло говоривший на китайском, внимательно следил за интеллектуальной сценой в Китае и познакомил Пуи с китайскими книгами и журналами «нового стиля», которые настолько вдохновили Пуи, что он написал несколько стихотворений, которые были анонимно опубликованы в публикациях «Нового Китая».^[51] В 1922 году у Джонстона появился его друг, писатель Ху Ши, посетите Запретный город, чтобы рассказать Пуи о последних событиях в китайской литературе.^[52] Под влиянием Джонстона Пуи воспринял велосипед как способ упражнений, отрезал себе дорогу. очередь и отрастил густую шевелюру и хотел учиться в Оксфорде, Джонстон альма матер.^[53] Джонстон также познакомил Пуи с телефоном, от которого он вскоре пристрастился, звоня людям в Пекине наугад, просто чтобы услышать их голоса на другом конце провода.^[54] Джонстон также оказал давление на Пуи, чтобы он сократил расточительность и расточительность в Запретном городе.^[55] и поощрял его быть более самодостаточным.^[56]

Брак

Гобуло Ванронг, Жена Пуи и императрица Китая

Вторичный супруг Wenxiu

Пуйи и Ванронг

В марте 1922 года вдовствующая супруга решила, что Пуи должен выйти замуж, и предоставила ему на выбор фотографии аристократических девочек-подростков.^[57] Пуи выбрал Wenxiu как его жена, но ему сказали, что она приемлема только как наложница, так что ему придется выбирать снова.^[58] Затем Пуи выбрал Гобуло Ванронг, дочь одного из самых богатых аристократов Маньчжурии, получившего образование на английском языке у американских миссионеров в Тяньцзине, которого вдовствующие супруги считали приемлемой императрицей.^[59] 15 марта 1922 года в газетах было объявлено о помолвке Пуйи и Ваньжун. 17 марта Ваньжун сел на поезд в Пекин, а 6 апреля Пуи отправился в семейную святыню Цин, чтобы сообщить своим предкам, что он женится на ней позже в том же году.^[59] Пуи не встречался с Ванронгом до их свадьбы.^[59]

В интервью 1986 года принц Пуджи сказал Беру: «Пуйи постоянно говорил о том, чтобы поехать в Англию и стать студентом Оксфорда, как Джонстон».^[60] 4 июня 1922 года Пуи попытался сбежать из Запретного города и перед отъездом в Оксфорд планировал направить открытое письмо «народу Китая» с отказом от титула императора.^[61] Попытка побега провалилась, когда Джонстон наложил вето и отказался вызвать такси, а Пуи был слишком напуган, чтобы жить на улицах Пекина в одиночку.^[62] Пуйи сказал о попытке побега Пуи: «Решение Пуи не имело ничего общего с надвигающимся браком. Он чувствовал себя взаперти и хотел уйти».^[61] Позже Джонстон в своей книге 1934 года рассказал о том, как он был наставником Пуи с 1919 по 1924 год. Сумерки в Запретном городе, один из основных источников информации о жизни Пуи в этот период, хотя Бер предупредил, что Джонстон нарисовал идеализированную картину Пуи, избегая всех упоминаний о сексуальности Пуи, просто средних академических способностях, неустойчивых перепадах настроения и порке евнухов.^[63] Пуджи рассказал Бер о настроении Пуи: «Когда он был в хорошем настроении, все было хорошо, и он был очаровательным товарищем. Если что-то его расстраивало, проявлялась его темная сторона».^[64]

21 октября 1922 года свадьба Пуи и принцессы Ваньжун началась с «подарков на помолвку» в виде 18 овец, 2 лошадей, 40 кусков атласа и 80 рулонов ткани, которые прошли маршем из Запретного города к дому Ванжун в сопровождении придворных музыкантов и кавалерии. .^[65] Следуя маньчжурским традициям, когда свадьбы проводились при лунном свете на удачу, огромная процессия дворцовых гвардейцев, евнухов и музыкантов несла принцессу Ванронг в красном кресле-седане под названием «Стул Феникса».^[66] во Дворец Земного Мира в Запретном городе, где Пуйи восседал на Драконьем Троне и Ванронг низкий поклон ему шесть раз, чтобы символизировать ее покорность мужу.^[66]

Ваньжун носил маску в соответствии с китайской традицией, и Пуйи, который ничего не знал о женщинах, вспоминал: «Я почти не думал о браке и семье. Это было только тогда, когда Императрица появилась в моем поле зрения с красной атласной тканью, вышитой драконом. и феникс над ее головой, и мне было любопытно, как она выглядит ».^[67] После завершения свадьбы Пуи, Ваньжун и его вторая супруга Вэньсю (на которой он женился в ту же ночь) отправились во Дворец Земного Спокойствия, где все было красным - цветом любви и секса в Китае - и где по традиции императоры жили. заключили свои браки.^[67] Пуи, который был сексуально неопытен и робок, сбежал из брачной комнаты, оставив своих жен спать на Драконьей Ложе одни.^[68] О неспособности Пуи заключить брак в первую брачную ночь Бер писал:

Возможно, было слишком много ожидать от подростка, постоянно окруженного евнухами, чтобы показать половую зрелость нормального семнадцатилетнего подростка. Ни вдовствующие супруги, ни сам Джонстон не давали ему никаких советов по сексуальным вопросам - такого рода вещи просто не делались, когда дело касалось императоров: это было бы ужасным нарушением протокола. Но факт остается фактом: совершенно неопытный, чрезмерно защищенный подросток, если бы он был нормальным, вряд ли мог не быть возбужден необычной чувственной красотой Ван Чжун [Ванронг]. Конечно, можно сделать вывод, что Пу И был либо импотентом, либо чрезвычайно незрелым в сексуальном плане, либо уже осознавал свои гомосексуальные наклонности.^[68]

Младший брат Ванжун, Ронг Ци, вспомнил, как Пуйи и Ванжун, оба подростка, любили гонять на велосипедах по Запретному городу, заставляя евнухов уйти с дороги, и сказал Беру в интервью: «Было много смеха, она и Пуи, казалось, ладили, они были как дети вместе ».^[69] В 1986 году Бер взял интервью у одного из двух выживших евнухов Пуи, 85-летнего мужчины, который не хотел отвечать на заданные ему вопросы, но в конце концов сказал об отношениях Пуи с Ванронгом: «Император однажды посетил брачные апартаменты. каждые три месяца и ночевать там ... На следующий день он уезжает рано утром, и до конца дня он неизменно пребывал в очень плохом настроении ».^[70]

Пуи редко покидал Запретный город, ничего не знал о жизни простых китайцев и был несколько введен в заблуждение Джонстоном, который сказал ему, что подавляющее большинство китайцев хотели восстановления Цин.^[53] Джонстон, ученый-синофил и романтический консерватор, инстинктивно отдававший предпочтение монархиям, считал, что Китаю нужен доброжелательный автократ, который вел бы страну вперед.^[53] Он был достаточно традиционалистом, чтобы уважать то, что все главные события в Запретном городе определялись придворными астрологами.^[71] Джонстон пренебрежительно отозвался о внешне вестернизированной китайской республиканской элите, которая носила цилиндры, сюртуки и деловые костюмы, как о не подлинно китайских, и хвалил Пуи, конфуцианских ученых в их традиционных одеждах, как истинных китайцев.^[53]

В рамках усилий по борьбе с коррупцией евнухов, вдохновленных Джонстоном, Пуйи приказал провести инвентаризацию сокровищ Запретного города. В Зал Высшей Гармонии был сожжен в ночь на 26 июня 1923 года, когда евнухи пытались скрыть масштабы своей кражи.^[72] Джонстон сообщил, что на следующий день он «нашел Императора и Императрицу стоящими на куче обугленных дров, с грустью созерцающих это зрелище».^[72] Сокровища, о которых сообщалось, что в результате пожара были потеряны, включали 2685 золотых статуй Господа Будды, 1675 золотых украшений для алтаря, 435 предметов антиквариата из фарфора и 31 коробку с соболями мехами, хотя, вероятно, большая часть, если не все, ранее продавалась на черном рынке Огонь.^[73]

В конце концов Пуи решил изгнать всех евнухов из Запретного города, чтобы положить конец проблеме воровства, согласившись оставить себе 50 только после того, как вдовствующие консорты пожаловались, что не могут действовать без них.^[74] Пуи превратил территорию, на которой когда-то стоял Зал Высшей Гармонии, в теннисный корт, так как он и Ванронг любили играть.^[75] Брат Ванжун Жун Ци вспоминал: «Но после того, как евнухи ушли, многие дворцы в Запретном городе были закрыты, и это место приобрело унылый, заброшенный вид».^[75] После Великое землетрясение Канто 1 сентября 1923 г. были разрушены города Токио и Иокогама, Пуи пожертвовал нефритовый антиквариат на сумму около 33 000 фунтов стерлингов для оказания помощи при стихийных бедствиях, в результате чего делегация японских дипломатов посетила Запретный город, чтобы выразить свою благодарность.^[76] В своем отчете о визите дипломаты отметили, что Пуи очень тщеславен и податлив и может использоваться Японией, что положило начало интересу Японии к Пуи.^[77]

Изгнание из Запретного города (1924)

23 октября 1924 г. переворот во главе с полководцем Фэн Юйсян взял под свой контроль Пекин. Фэн, последний из военачальников, взявших Пекин, стремился к легитимности и решил, что отмена непопулярных статей о благоприятном урегулировании - легкий способ завоевать одобрение толпы.^[78] Фэн в одностороннем порядке пересмотрел «Статьи о благоприятном обращении» 5 ноября 1924 года, отменив императорский титул и привилегии Пуи и превратив его в частного гражданина Китайской Республики. Пуи был исключен из Запретный город тот же день.^[79] Ему дали три часа на выезд.^[78] Он провел несколько дней дома его отца Принц Чун, а затем временно проживал в посольстве Японии в Пекине.^[2] Пуи покинул дом своего отца вместе с Джонстоном и его главным слугой Биг Ли, не известив слуг принца Чуна, ускользнул от своих последователей и отправился в японскую миссию.^[80] Пуйи изначально хотел пойти в британскую миссию, но япанофил Джонстон настаивал, что с японцами ему будет безопаснее.^[81] Для Джонстона система, в которой японцы поклонялись своему императору как живому богу, была намного ближе к его идеалу, чем британская конституционная монархия, и он постоянно направлял Пуи в прояпонском направлении.^[81] Советник Пуи Лу Цзунъюй, который тайно работал на японцев, предложил Пуйи переехать в Тяньцзинь, который, как он утверждал, был безопаснее, чем Пекин, хотя настоящая причина заключалась в том, что японцы считали, что Пуи будет легче контролировать в Тяньцзине, не стесняясь того, что он живет в японское посольство, которое обостряло отношения с Китаем.^[82] 23 февраля 1925 года Пуи уехал из Пекина в Тяньцзинь в простом китайском платье и тюбетейке, так как боялся ограбления в поезде.^[83]

Резиденция в Тяньцзине (1925–1931)

Сад безмятежности в Тяньцзине

В феврале 1925 г. Пуи переехал в Японская концессия из Тяньцзинь сначала в сад Чжан (張 園),^[84] а в 1927 году в бывшую резиденцию Лу Цзунъюй известный как Сад Безмятежности (упрощенный китайский : 静 园; традиционный китайский : 靜 園; пиньинь : Цзинь Юань).^[85] Британский журналист Генри Вудхед назвал двор Пуи «собачьим раем», поскольку и Пуи, и Ванронг были любителями собак, у которых было несколько очень избалованных собак, в то время как придворные Пуи проводили чрезмерное количество времени, враждуя друг с другом.^[86] Вудхед заявил, что единственными людьми, которые, казалось, ладили при дворе Пуи, были Ванжун и Вэньсю, которые были «как сестры».^[87] После Шанхая Тяньцзинь был самым космополитическим китайским городом с многочисленными британскими, французскими, немецкими, русскими и японскими общинами. Будучи императором, Пуи разрешили вступить в несколько общественных клубов, куда обычно допускались только белые.^[88] В этот период Пуи и его советники Чэнь Баочэнь, Чжэн Сяосю, и Ло Чжэньюй обсудили планы восстановления Пуи как Императора. Чжэн и Ло выступали за помощь внешних сторон, в то время как Чен выступал против этой идеи. В июне 1925 г. военачальник Чжан Цзуолинь посетил Тяньцзинь, чтобы встретиться с Пуи.^[89] «Старый маршал» Чжан, бывший неграмотный бандит, правил Маньчжурией, регионом, равным по размеру Германии и Франции вместе взятым, с населением 30 миллионов человек и самым промышленно развитым регионом Китая. Чжан поклонился Пуи на их встрече и пообещал восстановить Дом Цин, если Пуи сделает крупное финансовое пожертвование своей армии.^[89] Чжан «окольными путями» предупредил Пуи не доверять своим японским друзьям.^[90] Чжан воевал на попечении японцев, но к этому времени его отношения с Квантунская армия становились напряженными. В июне 1927 года Чжан захватил Пекин, и Бер заметил, что если бы Пуйи проявил больше храбрости и вернулся в Пекин, он мог бы вернуться на Трон Дракона.^[90]

Двор Пуи был склонен к фракционности, и его советники убеждали его поддерживать разных полевых командиров, что дало ему репутацию двуличного человека в переговорах с различными полевыми командирами, что обострило его отношения с маршалом Чжаном.^[91] В разное время Пуи встречался с генералом Чжан Цзунчан, "Собачий генерал" и российский эмигрант Общее Григорий Семенов в его доме в Тяньцзине; Оба они пообещали вернуть его на Трон Дракона, если он даст им достаточно денег, и они оба оставили все деньги, которые он дал им, для себя.^[92] Пуи вспоминал Чжана как «ненавидимого всеми монстра» с раздутым лицом и «с синеватым оттенком, вызванным курением опиума».^[93] Семенов, в частности, проявил себя как талантливый аферист, атаман иметь под своим командованием несколько казачьих войск, иметь 300 миллионов рублей в банке и получать поддержку от американских, британских и японских банков в его планах по восстановлению Дома Цин в Китае и Дома Романовых в России.^[92] Пуи дал Семенову ссуду в 5000 фунтов стерлингов, которую Семенов так и не вернул.^[92] Еще одним посетителем Сада Безмятежности был генерал Кенджи Дойхара, офицер японской армии, свободно говоривший на мандаринском диалекте, и обаятельный человек, который манипулировал Пуи с помощью лести, говоря ему, что такой великий человек, как он сам, должен покорить Маньчжурию, а затем, как и его предки Цин в 17 веке, использовать Маньчжурия как плацдарм для завоевания Китая.^[94]

В 1928 г. во время Великая северная экспедиция для воссоединения Китая, войска разграбил гробницы Цин за пределами Пекина после Гоминьдан и его союзники забрали Пекин у отступившей в Маньчжурию армии Чжана.^[95] Известие о разграблении гробниц Цин и осквернении трупа вдовствующей императрицы Цыси сильно обидело Пуи, который так и не простил Гоминьдан и держал Чан Кай-ши лично ответственная; увольнение также показало его бессилие.^[95] Во время пребывания в Тяньцзине Пуйи был осажден посетителями, просившими у него денег, в том числе различными членами обширной семьи Цин, старыми маньчжурскими знаменосцами, журналистами, готовыми писать статьи с призывами к восстановлению Цин по разумной цене, и евнухами, которые когда-то жили в Запретном городе и теперь жили в бедности.^[96] Самому Пуи часто наскучила его жизнь, и он в качестве компенсации занимался маниакальными покупками, вспоминая, что он пристрастился к «покупке пианино, часов, часов, радио, западной одежды, кожаной обуви и очков».^[97]

Первая жена Пуи Ванронг начала курить опиум в этот период, чему Пуи поддержал, так как он нашел ее более «управляемой».^[98] Их брак начал распадаться, поскольку они проводили все больше и больше времени в разлуке, встречаясь только во время еды.^[98] Вэнронг жаловалась, что ее жизнь в качестве «императрицы» была чрезвычайно скучной, поскольку правила для императрицы запрещали ей ходить на танцы, как она хотела, вместо этого вынуждая ее проводить дни в традиционных ритуалах, которые она считала бессмысленными, тем более поскольку Китай был республикой, и ее титул императрицы был только символическим.^[98] Западная Ванронг любила танцевать, играть в теннис, носить западную одежду и макияж, слушать джазовую музыку и общаться со своими друзьями, против чего все более консервативные придворные возражали.^[98] Ей не нравилось играть традиционную роль китайской императрицы, но она не желала порвать с Пуи.^[98] Дворецкий Пуи был тайным японским шпионом, и в отчете своим хозяевам описал, как Пуи и Ванронг однажды часами кричали друг на друга в садах, а Ванронг постоянно называл Пуи «евнухом»; Неясно, имела ли она в виду это как ссылку на сексуальную неадекватность.^[99] В 1928 году наложница Пуи Wenxiu заявила, что ей надоели он и его суд, и просто ушла, подав заявление о разводе.^[100] После того, как Вэньсю ушел, постоянным посетителем двора был двоюродный брат Пуи. Восточная жемчужина, описанный Тунзельманном как «... учтивая шпионская принцесса в переодетой в кожу».^[12]

Пленник в Маньчжурии (1931–1932)

В сентябре 1931 г. Пуи отправил письмо Джиро Минами, японский военный министр, выражающий желание быть восстановленным на престоле.^[101] В ночь на 18 сентября 1931 г. Мукденский инцидент началось, когда японцы Квантунская армия взорвал участок железной дороги, принадлежащий японской Южно-Маньчжурская железная дорога и обвинил военачальника маршала Чжан Сюэлян.^[102] Под этим предлогом Квантунская армия начала генеральное наступление с целью завоевать всю Маньчжурию.^[103] Пуи посетил Кенджи Дойхара, глава шпионского управления Квантунской армии Японии, который предложил назначить Пуи главой маньчжурского государства.

Императрица Ваньжун была категорически против планов Пуи отправиться в Маньчжурию, которую она назвала изменой, и на мгновение Пуи заколебалась, заставив Дойхару послать за двоюродным братом Пуи, очень прояпонски настроенным. Восточная жемчужина, чтобы посетить его, чтобы передумать.^[104] Восточная жемчужина, волевая, яркая, откровенно бисексуальная женщина, известная своей привычкой носить мужскую одежду и униформу, оказала большое влияние на Пуи.^[104] в Тяньцзиньский инцидент В ноябре 1931 года Пуи и Чжэн Сяосюй отправились в Маньчжурию, чтобы завершить планы относительно марионеточного государства Маньчжоу-Го. Пуи покинул свой дом в Тяньцзине, спрятавшись в багажнике автомобиля.^[105] Китайское правительство приказало арестовать его за измену, но не смогло нарушить защиту Японии.^[2] Пуи сел на японский корабль, который перевез его через Восточно-Китайское море, и когда он приземлился в Порт-Артуре (современный Люшунь), его встретил человек, который должен был стать его сопровождающим, генерал Масахико Амакасу, который отвез их на курорт, принадлежащий компании Южно-Маньчжурской железной дороги.^[106] Амакасу был устрашающим человеком, который рассказал Пуйи, как в Инцидент Амакасу 1923 года у него была феминистка Noe It, ее любовник анархист Сакаэ Осуги, и шестилетнего мальчика задушили до смерти, поскольку они были «врагами Императора», и он также убил бы Пуи, если бы тот оказался «врагом Императора».^[106] Чэнь Баочэнь вернулся в Пекин, где он умер в 1935 году.^[107]

Прибыв в Маньчжурию, Пуйи обнаружил, что он был пленником, и ему не разрешали выходить за пределы отеля «Ямато», якобы чтобы защитить его от убийства.^[108] Ваньжун осталась в Тяньцзине и по-прежнему выступала против решения Пуйи работать с японцами, требуя, чтобы ее подруга Восточная жемчужина посетила множество раз, чтобы убедить ее поехать в Маньчжурию.^[109] Бер прокомментировал, что если бы Ваньжун была более сильной женщиной, она могла бы остаться в Тяньцзине и подать на развод, но в конечном итоге она приняла аргумент Eastern Jewel о том, что ее долг как жены - следовать за своим мужем, и через шесть недель после инцидента в Тяньцзине. она тоже пересекла Восточно-Китайское море в Порт-Артур с «Истерн Джуэл», чтобы составить себе компанию.^[110]

В начале 1932 г. генерал Сейширо Итагаки сообщил Пуи, что новое государство должно было стать республикой с ним в качестве главы исполнительной власти; столицей должен был быть Чанчунь; его форма обращения должна была быть «Ваше Превосходительство», а не «Ваше Императорское Величество»; и не должно быть никаких упоминаний о том, что Пуи правил "Мандат Неба ", все это вызвало недовольство Пуи.^[111] Предположение о том, что Маньчжоу-Го должно было основываться на народном суверенитете с 34-миллионным населением Маньчжурии, «просящим», чтобы Пуи правил ими, полностью противоречило идеям Пуи о его праве на власть со стороны народа. Мандат Неба.^[111]

Итагаки предположил Пуи, что через несколько лет Маньчжоу-Го может стать монархией и что Маньчжурия была только началом, поскольку Япония имела амбиции захватить весь Китай; очевидным подтекстом было то, что Пуи снова станет Великим Императором Цин.^[111] Когда Пуи возразил против планов Итагаки, ему сказали, что он не в состоянии вести переговоры, поскольку Итагаки не интересовался его мнением по этим вопросам.^[112] В отличие от Дойхары, который всегда был очень вежлив и постоянно поглаживал эго Пуи, Итагаки был жестоко груб и резок, отдавая приказы, как если бы это был особо тупой солдат.^[112] Итагаки пообещал главному советнику Пуи Чжэн Сяосю что он будет премьер-министром Маньчжоу-Го, предложение, которое привлекло его тщеславие настолько, что он убедил Пуи принять условия Японии, сказав ему, что Маньчжоу-Го скоро станет монархией, и история повторится, как Пуи покорит остальной Китай со своей маньчжурской базы, как это сделал Цин в 1644 году.^[112] В японской пропаганде Пуи всегда прославлялся как в традиционалистских терминах, так и как конфуцианский «король-мудрец», стремящийся восстановить добродетель, и как революционер, который положит конец угнетению простых людей с помощью программы полной модернизации.^[113]

Марионеточный правитель Маньчжоу-Го (1932–1945)

Пуи в униформе Маньчжоу-Го

Puyi принял предложение Японии и 1 марта 1932 года был назначен Генеральный директор Маньчжоу-Го, а марионеточное государство из Японская империя, под царский титул Датун (Уэйд-Джайлз: Ta-tung;大同). Один современный комментатор, Вэнь Юань-нин, язвительно заметил, что Пуи теперь добился сомнительной славы: он «трижды становился императором, не зная почему и, очевидно, не наслаждаясь этим».^[114]

Пуи считал, что Маньчжоу-Го - это только начало, и что через несколько лет он снова станет императором Китая, имея желтые мантии императорского дракона, используемые для коронации императоров Цин, привезенных из Пекина в Чанчунь.^[115] В это время, Японская пропаганда изображал рождение Маньчжоу-Го как триумф Паназиатизм, с "пять гонок "объединения японцев, китайцев, корейцев, маньчжур и монголов, что ознаменовало собой не что иное, как рождение новой цивилизации и поворотный момент в мировой истории.^[116] В заявлении для прессы от 1 марта 1932 г. говорилось: «Славное появление Маньчжоу-Го с обращенными на него глазами мира было эпохальным событием с далеко идущими последствиями в мировой истории, ознаменовавшим собой рождение новой эры в правительстве и расовых отношениях. и другие дела, представляющие общий интерес. Никогда в хрониках человечества не было ни одного государства, рожденного с такими высокими идеалами, и никогда ни одно государство не достигло столь многого за такой короткий период своего существования, как Маньчжоу-Го ".^[117]

8 марта 1932 года Пуи торжественно въехал в Чанчунь, разделив машину с Чжэном, который сиял от радости, Амакасу, чье выражение лица было, как обычно, суровым, и Ваньжун, который выглядел несчастным.^[118] Пуи также отметил, что он «был слишком озабочен моими надеждами и ненавистью», чтобы осознавать «холодное утешение, которое жители Чанчуня, молчаливые от ужаса и ненависти, давали мне».^[119] Друг Пуи, британский журналист Вудхед, писал: «За пределами официальных кругов я не встречал китайцев, которые испытывали бы хоть какой-то энтузиазм по поводу нового режима», и что город Харбин терроризируют китайские и российские гангстеры, работающие на японцев, что делает Харбин » беззаконие ... даже его главная улица небезопасна после наступления темноты ".^[120] В интервью Вудхеду Пуи сказал, что планирует управлять Маньчжоу-Го «в конфуцианском духе» и что он «совершенно доволен» своим новым положением.^[121]

20 апреля 1932 г. Комиссия Литтона прибыл в Маньчжурию, чтобы начать расследование того, совершила ли Япония агрессию.^[122] Пуи дал интервью Лорд Литтон и вспомнил, как думал, что отчаянно хотел попросить у него политического убежища в Великобритании, но поскольку генерал Итагаки сидел рядом с ним на собрании, он сказал Литтону, что «массы людей умоляли меня приехать, что мое пребывание здесь было абсолютно добровольно и бесплатно ».^[123] После интервью Итагаки сказал Пуи: «Ваше превосходительство было безупречным, вы прекрасно говорили».^[124] Дипломат Веллингтон Ку, который был прикреплен к Комиссии в качестве китайского асессора, получил секретное сообщение, в котором говорилось: «... представитель императорского дома в Чанчуне хотел видеть меня и передал мне конфиденциальное сообщение».^[125] Представитель, выдававший себя за торговца антиквариатом, "... сказал мне, что его послала императрица: она хотела, чтобы я помог ей сбежать из Чанчуня. Он сказал, что она нашла там жизнь несчастной, потому что в ее доме ее окружали японские служанки. За каждым ее движением следили и докладывали ".^[126] Ку сказал, что он был «тронут», но ничего не мог сделать, чтобы помочь Ванжун сбежать, что, по словам ее брата Ронг Ци, было «последним ударом» для нее, приведшим ее в нисходящую спираль.^[126] С самого начала японская оккупация вызвала большое сопротивление партизан, которых Квантунская армия называла «бандитами». Генерал Дойхара смог в обмен на многомиллионную взятку получить одного из наиболее известных лидеров партизан, мусульманского генерала Хуэй. Ма Чжаншань, чтобы принять японское правление, и Пуи назначил его министром обороны.^[127] К большому огорчению Пуи и его японских хозяев, дезертирство Ма оказалось уловкой, и всего через несколько месяцев после того, как Пуи назначил его министром обороны, Ма перевел свои войска через границу в Советский Союз, чтобы продолжить борьбу против японцев.^[127]

Указ Пу И о восхождении на престол

В Император Сёва Прежде чем дать ему императорский титул, он хотел проверить, заслуживает ли Пуи доверия, и только в октябре 1933 года генерал Дойхара сказал ему, что он снова станет императором, в результате чего Пуи, по его собственным словам, сошел с ума от радости. хотя он был разочарован тем, что ему не вернули его старый титул «Великий император Цин».^[128] В то же время Дойхара сообщил Пуи, что «Император [Японии] - ваш отец и представлен в Маньчжоу-Го как Квантунская армия, которой нужно подчиняться, как отцу».^[129] С самого начала Маньчжоу-Го был печально известен своим высоким уровнем преступности, поскольку спонсируемые японцами банды китайских, корейских и российских гангстеров боролись друг с другом за контроль над опиумными домами, публичными домами и игорными заведениями.^[130] В Маньчжоу-Го действовало девять различных японских или спонсируемых японцами полицейских / разведывательных агентств, которым Токио сказал, что Япония - бедная страна и что они должны оплачивать свои операции, участвуя в организованной преступности.^[131] Итальянский авантюрист Амлето Веспа вспомнил, что генерал Кенджи Дойхара сказал ему, что Маньчжурии придется платить за собственную эксплуатацию.^[132] В 1933 г. Саймон Каспе, французский еврейский пианист, навещавший своего отца в Маньчжоу-Го, который владел гостиницей в Харбине, был похищен, подвергнут пыткам и убит антисемитской бандой из Русская фашистская партия. Дело Каспе стало международным причина célèbre, привлекая большое внимание средств массовой информации во всем мире, что в конечном итоге привело к двум судебным процессам в Харбине в 1935 и 1936 годах, как доказательство того, что русская фашистская банда, убившая Каспе, работала на Kenpeitai, военная полиция Императорская армия Японии, стал слишком сильным, чтобы его игнорировать даже Токио.^[133] Пуйи изображался как спасший (с небольшой помощью Квантунской армии) людей от хаоса правления семьи Чжан.^[134] Высокий уровень преступности в Маньчжоу-Го и получившее широкую огласку дело Каспе высмеяли утверждение о том, что Пуи спас народ Маньчжурии от беззаконного и жестокого режима.^[134]

Памятная медаль за восшествие на престол в Маньчжоу-Го

1 марта 1934 г. был коронован. Император Маньчжоу-Го, под титулом правления Кангде (Уэйд – Джайлз: Кан-тэ;康德) в Чанчуне. Признаком истинных правителей Маньчжоу-Го было присутствие генерала Масахико Амакасу во время коронации; Якобы присутствовавший там в качестве режиссера для записи коронации, Амакасу служил опекуном Пуйи, внимательно следя за ним, чтобы не допустить его отклонения от сценария.^[135] Ваньронг была исключена из коронации: ее пристрастие к опиуму, антияпонские чувства, неприязнь к Пуи и растущая репутация «трудного» и непредсказуемого привели Амакасу к выводу, что ей нельзя доверять, чтобы она оставалась по сценарию.^[136] Несмотря на то, что Пуйи публично покорялся японцам, наедине с ними постоянно ссорился. Он возмущался тем, что был «главой государства», а затем «императором Маньчжоу-Го», вместо того, чтобы быть полностью восстановленным в качестве императора Цин. Во время своего возведения на престол он столкнулся с Японией из-за одежды; они хотели, чтобы он носил форму маньчжурского стиля, тогда как он считал оскорблением носить что-либо, кроме традиционных маньчжурских мантий. В качестве типичного компромисса он носил западную военную форму до своего возведения на престол.^[137] (единственный китайский император, когда-либо сделавший это) и облачение дракона к объявлению о его вступлении на престол Храм Неба.^[138] Пуи привезли на коронацию в лимузине Линкольна с пуленепробиваемыми окнами, за которым следовали девять Паккардов, и во время его коронации были зачитаны свитки, в то время как священные бутылки с вином были открыты для гостей, чтобы отпраздновать начало «Царства Спокойствия и Добродетели».^[139] Приглашения на коронацию были выпущены Квантунской армией, и 70% присутствовавших на коронации Пуи были японцами.^[140]

Японцы выбрали столицей Маньчжоу-Го промышленный город Чанчунь, который был переименован в Hsinking. Пуйи хотел, чтобы столицей был Мукден (современный Шэньян ), который был столицей Цин до Цин завоевал Китай в 1644 году, но был отвергнут его японскими хозяевами.^[141] Пуи ненавидел Синькин, который он считал непримечательным промышленным городом, лишенным исторических связей с Цин, которые были у Мукдена.^[141] Так как в Чанчуне не было дворца, Пуи переехал в то, что когда-то было офисом налоговой администрации в русские времена, и в результате это здание стало известно как Дворец налога на соль, который сейчас является Музей Императорского дворца Маньчжурского государства.^[141] Пуи жил там как виртуальный заключенный и не мог уйти без разрешения.^[142] Вскоре после коронации Пуи его отец прибыл на железнодорожную станцию ​​Синьцзин с визитом.^[136] Принц Чун сказал своему сыну, что он был идиотом, если действительно верил, что японцы собираются вернуть его на Трон Дракона, и предупредил его, что его просто использовали.^[143] Посольство Японии опубликовало ноту дипломатического протеста по поводу приветствия, оказанного принцу Чуну, заявив, что железнодорожная станция Синьцзин находится под контролем Квантунской армии, что туда допускаются только японские солдаты и что они не потерпят использования имперской гвардии Маньчжоу-Го. снова приветствовать посетителей на вокзале Синьцзин.^[143]

В этот период Пуи часто посещал провинции Маньчжоу-Го, чтобы открывать фабрики и шахты, принимал участие в праздновании дня рождения Император Сева в штабе Квантунской армии и в японский праздник Дня поминовения формально выразил свое почтение японскими ритуалами душам японских солдат, убитых в боях с «бандитами» (так японцы называли всех партизан, сражавшихся против своего господства в Маньчжурии).^[143] Следуя примеру Японии, школьники в Маньчжоу-Го в начале каждого учебного дня кланялись сначала в сторону Токио, а затем перед портретом Пуи в классе.^[143] Пуи нашел это «опьяняющим».^[143] Он посетил угольную шахту и на своем рудиментарном японском поблагодарил японского мастера за его хорошую работу, который расплакался, когда благодарил императора; Позже Пуи писал, что "Лечение, которое я получил, действительно ударило мне в голову."^[144]

Всякий раз, когда японцы требовали принятия закона, соответствующий указ присылали во Дворце соляных налогов, чтобы Пуи подписал его, что он всегда делал.^[145] Пуи подписал указы об экспроприации обширных участков сельскохозяйственных угодий японским колонистам и закон, объявляющий определенные мысли «мысленными преступлениями», в результате чего Бер заметил: «Теоретически, как« Верховный главнокомандующий », он, таким образом, нес полную ответственность за зверства японцев, совершенные на его территории. имя антияпонских «бандитов» и патриотически настроенных граждан Китая ».^[145] Бер далее отметил, что «Империя Маньчжоу-Го», объявленная идеалистическим государством, в котором «пять рас» китайцев, японцев, корейцев, маньчжур и монголов объединились в паназиатское братство, на самом деле была «одной из самых жестоко управляемые страны мира - хрестоматийный пример колониализма, пусть даже и восточного ».^[146] Маньчжоу-го был притворством и японской колонией, управляемой исключительно на благо Японии.^[147] Американский историк Картер Дж. Эккерт писали, что различия в силе можно увидеть в том, что у Квантунской армии был «массивный» штаб в центре Синькина, в то время как Пуи должен был жить в «маленьком и ветхом» Дворце налога на соль недалеко от главной железнодорожной станции в части Синькина с многочисленные маленькие фабрики, склады и бойни, главная тюрьма и квартал красных фонарей.^[148]

Бер прокомментировал, что Пуи знал из своих переговоров в Тяньцзине с генералом Кенджи Дойхара и общие Сейширо Итагаки что он имел дело с «безжалостными людьми и что этого режима можно было ожидать».^[149] Позже Пуи вспоминал, что: «Я засунул голову тигру в пасть», отправившись в Маньчжурию в 1931 году.^[149]

Пуи (справа) как император Маньчжоу-Го. Слева Чу Кудо.

С 1935 по 1945 год старший штабной офицер Квантунской армии Ёсиока Ясунори (吉岡安 則)^[150] был назначен на Пуи в качестве атташе императорского двора в Маньчжоу-Го. Он действовал как шпион японского правительства, контролируя Пуи посредством страха, запугивания и прямых приказов.^[151] В этот период было много покушений на Пуи, в том числе ножевое ранение дворцового слуги в 1937 году.^[2]

В 1935 году Пуи посетил Японию.^[152] Второй секретарь посольства Японии в Синькине, Кенджиро Хаясидэ, был переводчиком Пуи во время этой поездки, а позже написал то, что Бер назвал очень абсурдной книгой: Эпохальное путешествие в Японию, ведя хронику этого визита, где ему удалось представить каждое банальное заявление Пуи как глубокую мудрость и утверждать, что он писал в среднем по два стихотворения в день во время поездки в Японию, несмотря на то, что был занят посещением всевозможных официальных мероприятий.^[153] Хаясиде также написал буклет, рекламирующий поездку в Японию, в которой утверждалось, что Пуи был великим читателем, которого «почти никогда не видели без книги в руке», искусным каллиграфом, талантливым художником, отличным наездником и лучником, способным стрелять стрелами во время верховой езды, как и его предки Цин.^[154] Император Сёва слишком серьезно отнесся к этому заявлению о том, что Пуи был гиппофилом, и преподнес ему в подарок лошадь, чтобы он проверил Императорскую японскую армию; на самом деле Пуи был гиппофобом, который категорически отказался сесть на лошадь, вынудив японцев поспешно вывести экипаж для двух императоров, чтобы осмотреть войска.^[155]

После своего возвращения в Синьцин Пуи нанял американского руководителя по связям с общественностью Джорджа Бронсона Ри, чтобы лоббировать в правительстве США признание Маньчжоу-Го.^[156] В конце 1935 года Ри опубликовал книгу, Дело в пользу Маньчжоу-Го, в котором Реа критиковал Китай при Гоминьдане как безнадежно коррумпированный и хвалил мудрое руководство Пуйи Маньчжоу-Го, написав, что Маньчжоу-Го было "... единственный шаг, который сделали люди Востока к избавлению от страданий и плохого управления, которые стали их собственностью. Защита Японии - ее единственный шанс на счастье".^[157] Реа продолжал работать на Пуи до бомбежки Перл-Харбора, но ему это не удалось. явно в лоббировании Вашингтона признания Синьцзина. На втором судебном процессе по давнему делу Каспе в Харбине в марте – июне 1936 года японский прокурор выступил в пользу шести подсудимых, назвав их «русскими патриотами, поднявшими знамя против мировой опасности - коммунизма».^[133] К всеобщему удивлению, китайские судьи осудили и приговорили к смерти шестерых русских фашистов, которые пытали и убили Каспе, что вызвало бурю. Русская фашистская партия назвал шестерых мужчин «мучениками за Святую Русь» и подал Пуи петицию с тысячами подписей с просьбой о помиловании шестерых мужчин.^[133] Пуи отказался помиловать русских фашистов, но приговор был обжалован в Верховном суде Синьцзиня, где японские судьи отменили приговор, приказав освободить шестерых мужчин - решение, которое Пуи принял без жалоб.^[158] Вопиющая судебная ошибка по делу Каспе, которая привлекла большое внимание в западных СМИ, во многом запятнала имидж Маньчжоу-Го и еще больше ослабила и без того слабую руку Пуи, который пытался добиться признания Маньчжоу-Го остальным миром.^[133]

В 1936 году Лин Шэн, аристократ, который занимал пост губернатора одной из провинций Маньчжоу-Го и чей сын был помолвлен с одной из младших сестер Пуи, был арестован после того, как пожаловался на «нетерпимое» вмешательство Японии в его работу, что заставило Пуи спросить Йошиока, если можно что-нибудь сделать, чтобы ему помочь.^[155] Командующий Квантунской армией генерал Кенкичи Уэда посетил Пуи, чтобы сказать ему, что вопрос был решен, так как Лин уже был осужден японским военным трибуналом за «заговор восстания» и казнен путем обезглавливания, что привело к тому, что Пуи отменил брак между своей сестрой и сыном Лин.^[159] В эти годы Пуи начал проявлять больший интерес к традиционный китайский закон и религия^[160] (такие как Конфуцианство и буддизм ), но это было запрещено японцами. Постепенно его старые сторонники были устранены, а на их место поставили прояпонских министров.^[161] В этот период жизнь Пуи состояла в основном из подписания законов, подготовленных Японией, чтения молитв, консультаций с оракулами и официальных визитов по всему своему государству.^[2]

Пуи был крайне недоволен своей жизнью в качестве виртуального заключенного во дворце соляного налога, и его настроение стало неустойчивым: от часов пассивного взгляда в космос до удовлетворения своего садизма, когда его слуг избивали.^[162] Тот факт, что подавляющее большинство «любящих подданных» Пуи ненавидел его, одержал Пуи, и, как заметил Бер, это было так »... осознание того, что он был объектом ненависти и насмешек, довело Пуи до грани безумия".^[163] У Пуи всегда была сильная жестокость, и он наложил на свой персонал суровые «домашние правила»; слуг пороли в подвале за такие проступки, как «безответственные разговоры».^[164] Фраза «Отведи его вниз» очень боялась слуги Пуи, так как он проводил по крайней мере одну порку в день, и все во Дворце соляного налога в тот или иной момент были избиты палкой, кроме императрицы, братьев и сестер Пуи, а также их супругов.^[163] Опыт массового воровства Пуи во время его пребывания в Запретном городе заставил его не доверять своим слугам, и он одержимо просматривал бухгалтерские книги в поисках признаков мошенничества.^[165] Чтобы еще больше мучить своих сотрудников, численность которых составляла около 100 человек, Пуи резко сократил питание, выделенное его сотрудникам, которые страдали от голода; Большой Ли сказал Беру, что Пуйи пытался сделать всех такими же несчастными, как и он сам.^[166] Помимо мучений своего посоха, жизнь Пуи как Императора была полна летаргии и пассивности, которую его автор-призрак Ли Венда назвал для него «своего рода живой смертью».^[167]

Пуи стал преданным буддистом, мистиком и вегетарианцем, поставив статуи Будды по всему Дворцу соляного налога, чтобы он мог молиться, в то же время запретив своим сотрудникам есть мясо.^[165] Его буддизм заставил его запретить своему персоналу убивать насекомых или мышей, но если он обнаруживал в еде насекомых или мышей, поваров пороли.^[165] Однажды, прогуливаясь по саду, Пуи обнаружил, что слуга написал мелом на одном из камней: "Разве японцы вас недостаточно унизили?"^[168] Когда Пуи принимал гостей во Дворце соляного налога, он читал им длинные лекции о «славной» истории Цин как формы мазохизма, сравнивая великих императоров Цин с самим собой, несчастным человеком, живущим в плену в собственном дворце.^[169] Ванронг, ненавидевшая своего мужа, любила издеваться над ним за его спиной, исполняя сценки перед слугами, надевая темные очки и имитируя резкие движения Пуи.^[170] Во время своего пребывания в Тяньцзине Пуйи начал постоянно носить темные очки, так как в межвоенный период носить темные очки в Тяньцзине было способом обозначить, что он гомосексуалист или бисексуал.^[170]

Тан Юлин, Наложница Пуи

3 апреля 1937 года младший полный брат Пуи принц Pujie был объявлен наследником после женитьбы на леди Хиро Сага, дальний родственник японского императора Хирохито. Генерал Квантунской армии Сигеру Хондзё политически устроил брак. После этого Пуи не говорил откровенно перед своим братом и отказывался есть любую еду, которую давала Леди Сага, полагая, что она собиралась отравить его.^[171] Пуи был вынужден подписать соглашение о том, что, если у него самого будет наследник мужского пола, ребенок будет отправлен в Японию для воспитания японцами.^[172] Пуйи изначально думала, что Леди Сага была японским шпионом, но поверила ей после того, как синофильская сага отвергла ее. кимоно для Cheongsams и неоднократно уверяла его, что она пришла во Дворец соляного налога, потому что она жена Пуджи, а не как шпион.^[173] Бер охарактеризовал Lady Saga как «умную» и «уравновешенную» и отметил иронию в том, что Пуи пренебрегал тем японцем, который действительно хотел быть его другом.^[173] Позже, в апреле 1937 года, 16-летний маньчжурский аристократ Тан Юлин переехал во Дворец соляного налога, чтобы стать наложницей Пуи, но хотя она, кажется, понравилась, остается неясным, занимался ли он с ней сексом.^[174] Леди Сага пыталась улучшить отношения между Пуи и Ванронг, заставив их вместе поужинать, что было впервые за три года.^[173]

Основываясь на своих интервью с семьей Пуи и персоналом во Дворце соляного налога, Бер написал, что, похоже, Пуи имел «влечение к очень молодым девушкам», которое «граничило с педофилией», и «что Пу И был бисексуалом, и - по его собственному признанию. - что-то вроде садиста в отношениях с женщинами ».^[175] Пуи очень любил привлекать красивых мальчиков-подростков в качестве его пажей, и Леди Сага отметила, что он также очень любил изнасиловать их.^[176] Леди Сага написала в своей автобиографии 1957 года. Воспоминания о странствующей принцессе:

Конечно, до меня доходили слухи о таких великих людях в нашей истории, но я никогда не знал, что такие вещи существуют в живом мире. Однако теперь я узнал, что Император испытывал неестественную любовь к пажу. Его называли «наложницей». Могли ли эти извращенные привычки привести его жену к курению опиума?

— Леди Хиро Сага^[177]

Когда Бер спросил его о сексуальности Пуи, принц Пуджи сказал, что он «биологически неспособен к размножению», вежливый способ сказать, что кто-то гей в Китае.^[178] Когда один из пажей Пуи сбежал из Дворца соляного налога, чтобы избежать его гомосексуальных заигрываний, Пуи приказал подвергнуть его особенно жесткой порке, что привело к смерти мальчика и заставило Пуи в наказание поочередно высечь порку.^[166]

В июле 1937 г., когда Вторая китайско-японская война началось, Пуи выступил с заявлением о поддержке Японии.^[179] В августе 1937 года Киши написал указ, чтобы Пуи подписал приказ об использовании рабского труда как в Маньчжоу-Го, так и в северном Китае, заявив, что в эти «чрезвычайные времена» (т.е. войны с Китаем) промышленность должна быть расти любой ценой, а рабство было необходимо для экономии денег.^[180] Дрисколл писал, что точно так же, как африканские рабы были доставлены в Новый Свет на "Средний проход «Было бы правильно говорить о« Маньчжурском коридоре », поскольку огромное количество китайских крестьян было согнано в рабство на фабриках и шахтах Маньчжоу-Го.^[181] С 1938 года и до конца войны ежегодно около миллиона китайцев из сельской местности Маньчжоу-Го и северного Китая отправлялись в рабство на фабрики и шахты Маньчжоу-Го.^[182]

Все, что Пуи знал о внешнем мире, было тем, что генерал Йошиока говорил ему на ежедневных брифингах.^[179] Когда Бер спросил принца Пуджи, как новости Изнасилование Нанкина в декабре 1937 г. затронул Пуи, его брат ответил: «Мы узнали об этом гораздо позже. В то время это не имело никакого реального влияния».^[183] 4 февраля 1938 г. резко прояпонские и антикитайские Иоахим фон Риббентроп стал министром иностранных дел Германии, и под его влиянием внешняя политика Германии перешла в антикитайскую и прояпонскую направленность.^[184] 20 февраля 1938 года Адольф Гитлер объявил, что Германия признает Маньчжоу-Го.^[184] В одном из своих последних действий уходящий посол Германии в Японии Герберт фон Дирксен посетил Пуи в Соляном налоговом дворце, чтобы сказать ему, что в этом году в Синькине будет открыто посольство Германии, которое присоединится к посольствам Японии, Сальвадора, Доминиканской Республики, Коста-Рики, Италии и националистической Испании, единственных других стран, которые признал Маньчжоу-Го. В 1934 году Пуи был взволнован, когда узнал, что Сальвадор стал первой нацией, помимо Японии, признавшей Маньчжоу-Го, но к 1938 году его уже не волновало признание Маньчжоу-Го Германией.

В мае 1938 года Пуи был объявлен богом Законом о религиях, и культ поклонения императору, очень похожий на японский, начался со школьников, начинающих свои занятия с молитв портрету бога-императора, в то время как императорские рескрипты и императорские регалии стали священными. реликвии, наделенные магической силой, будучи связаны с богом-императором.^[185] Возвышение Пуи до бога произошло из-за китайско-японской войны, которая заставила японское государство начать программу тоталитарной мобилизации общества для тотальной войны в Японии и странах, управляемых Японией.^[185] Его японские кураторы чувствовали, что обычные люди в Японии, Корее и Тайване были более склонны нести жертвы ради тотальной войны из-за своей преданности своему богу-императору, и было решено, что превращение Пуи в бога-императора будет иметь такой же эффект. в Маньчжоу-Го.^[185] После 1938 года Пуи почти никогда не разрешали покидать дворец соляного налога, в то время как создание марионеточного режима президента Ван Цзинвэй в ноябре 1938 г. сокрушил дух Пуи, так как положил конец его надежде на то, что однажды он будет восстановлен в качестве Великого императора Цин.^[167] Пуи стал ипохондриком, принимал всевозможные таблетки от различных воображаемых болезней и гормоны, чтобы улучшить свое половое влечение и позволить ему стать отцом мальчика, поскольку Пуи был убежден, что японцы отравляли его пищу, чтобы сделать его бесплодным.^[186] Он считал, что японцы хотели, чтобы один из детей, которых Пуджи породил с Леди Сага, стал следующим императором, и для него было большим облегчением, что их дети были обеими девочками (закон Маньчжоу-го запрещает наследование престола женщинами).^[173]

В 1940 году Ваньжун вступила в роман с шофером Пуи Ли Тию, в результате чего она забеременела.^[187] Чтобы наказать ее, когда Ванронг родила дочь, ей, к своему ужасу, пришлось наблюдать, как японские врачи отравляли ее новорожденного ребенка прямо на ее глазах.^[188] Вэнронг была полностью сломлена тем, что она видела, и потеряла волю к жизни, проводя как можно больше времени в опиумном оцепенении, чтобы заглушить боль.^[188] Пуи знал, что планировалось для ребенка Ванронга, и в том, что Бер назвал высшим актом «трусости» с его стороны, «ничего не сделал».^[188] Автор-призрак Пуи для Император гражданинуЛи Венда сказал Бер, что во время интервью Пуи для книги он не мог заставить Пуи говорить об убийстве ребенка Ванжун, так как ему было слишком стыдно говорить о своей трусости.^[188]

В декабре 1941 года Пуи вслед за Японией объявил войну Соединенным Штатам и Великобритании, но, поскольку ни одна из стран не признала Маньчжоу-Го, ответных деклараций войны не последовало.^[189] Во время войны Пуи был примером и образцом для подражания, по крайней мере, для некоторых в Азии, кто верил в японцев. Паназиатский пропаганда. U увидел Премьер-министр Бирмы тайно общался с японцами, заявляя, что, как азиат, он полностью поддерживает Японию против Запада.^[190] У Со также добавил, что он надеется, что, когда Япония выиграет войну, он будет пользоваться точно таким же статусом в Бирме, который Пуйи имел в Маньчжоу-Го как часть Сфера совместного процветания Большой Восточной Азии.^[190] Во время войны Пуи отдалился от своего отца, поскольку его сводный брат Пу Рен заявил в интервью:

... после 1941 года отец Пуи списал его со счетов. Он никогда не посещал Пуи после 1934 года. Они редко переписывались. Все новости он получал через посредников или случайные сообщения от младших сестер Пуи, некоторым из которых разрешалось видеться с ним.

— Пу Рен^[191]

Сам Пуи жаловался, что во время войны он сделал так много «рабских» прояпонских заявлений, что никто на стороне союзников не примет его, если он все-таки сбежит из Маньчжоу-Го.^[192] В июне 1942 года Пуи совершил редкий визит за пределы Дворца соляных налогов, когда он совещался с выпускным курсом Военной академии Маньчжоу-Го и наградил звездного студента Такаги Масао золотыми часами за его выдающуюся работу; Несмотря на свое японское имя, звездный студент на самом деле был корейцем и под своим корейским именем Пак Чон Хи стал диктатором Южной Кореи в 1961 году.^[193] В августе 1942 года наложница Пуи Тань Юлин заболела и умерла после того, как ее лечили те же японские врачи, которые убили ребенка Ваньжун.^[188] Пуи дал показания на Токийский суд за военные преступления его веры в то, что она была убита.^[188] Пуи хранил прядь волос Тань и обрезки ногтей до конца своей жизни, так как он очень грустил из-за ее потери.^[194] Он отказался взять японскую наложницу вместо Тана и в 1943 году взял китайскую наложницу. Ли Юцинь, 16-летняя дочь официанта.^[195] Пуи нравился Ли, но его главным интересом по-прежнему были пажи, как он позже писал: "Эти мои действия показывают, каким жестоким, безумным, жестоким и нестабильным я был."^[195]

На протяжении большей части Второй мировой войны Пуи, заключенный во Дворце соляного налога, считал, что Япония выигрывает войну, и только в 1944 году он начал сомневаться в этом после того, как японская пресса начала сообщать о «героических жертвах» в Бирме и на островах Тихого океана, а в Маньчжоу-Го начали строить бомбоубежища.^[196] Племянник Пуи, Джуй Лон, сказал Бер: «Он отчаянно хотел, чтобы Америка выиграла войну».^[142] Большой Ли сказал: «Когда он думал, что это безопасно, он садился за пианино и делал версию игры одним пальцем. Звезды и полоски."^[142] В середине 1944 года Пуи наконец набрался смелости начать время от времени настраивать свое радио на китайские радиопередачи и на китайские радиопередачи американцев, где он был потрясен, узнав, что Япония потерпела столько поражений с 1942 года.^[197]

Пуи должен был произнести речь перед группой японских пехотинцев, которые вызвались стать «человеческими пулями», пообещав прикрепить к их телам взрывчатку и устроить террористические атаки, чтобы умереть за Императора Сёва.^[196] Пуйи прокомментировал, читая свою речь, восхваляющую славу смерти за Императора: «Только тогда я увидел пепельно-серый цвет их лиц, слезы, текущие по их щекам, и услышал их рыдания».^[196] Пуи отметил, что в тот момент он был «напуган» фанатизмом культа смерти. Бусидо («Путь воина»), сводивший к нулю ценность человеческой жизни, так как смерть за Императора была единственным, что имело значение.^[198]

9 августа 1945 г. командующий Квантунской армией генерал Отозо Ямада сказал Пуи, что Советский Союз объявил войну Японии и Красная Армия вошла в Маньчжоу-Го.^[198] Ямада уверял Пуи, что Квантунская армия легко победит Красную армию, когда прозвучали сирены воздушного налета и красные ВВС начали бомбардировку, заставив всех спрятаться в подвале.^[199] Пока Пуи молился Будде, Ямада замолчал, когда упали бомбы, разрушив японские бараки рядом с Дворцом соляного налога.^[199] в Маньчжурская стратегическая наступательная операция 1 577 725 советских и монгольских войск вторглись в Маньчжурию в рамках общевойскового наступления, в котором танки, артиллерия, кавалерия, авиация и пехота работали в тесном взаимодействии, что сокрушило Квантунскую армию, которая не ожидала советского вторжения до 1946 года и не имела ни танков, ни противодействия -танковые пушки.^[200]

Пуи был напуган, узнав, что Монгольская народная армия присоединилась к операции «Августовский шторм», поскольку он считал, что монголы замучат его до смерти, если они схватят его.^[201] На следующий день Ямада сказал Пуи, что Советы уже прорвали линию обороны на севере Маньчжоу-Го, но Квантунская армия «удержит линию» на юге Маньчжоу-Го, и Пуи должен немедленно уйти.^[199] Персонал Дворца соляного налога был в панике, когда Пуи приказал упаковать и отправить все свои сокровища; тем временем Пуи заметил из своего окна, что солдаты Императорская армия Маньчжоу-Го снимали форму и дезертировали.^[199] Чтобы проверить реакцию своих японских хозяев, Пуи надел форму главнокомандующего армией Маньчжоу-Го и заявил: «Мы должны всеми силами поддержать священную войну нашей Родины и противостоять советским армиям. конец, до самого конца ».^[199] С этими словами Ёсиока покинул комнату, что показало Пуи, что война проиграна.^[199] В какой-то момент группа японских солдат прибыла во Дворец соляного налога, и Пуи решил, что они пришли убить его, но они просто ушли, увидев, что он стоит наверху лестницы.^[202] Большинство сотрудников Дворца соляных налогов уже сбежали,^[203] и Пуйи обнаружил, что его телефонные звонки в штаб Квантунской армии остались без ответа, поскольку большинство офицеров уже уехало в Корею, его опекун Амакасу покончил с собой, проглотив таблетку цианида, и жители Чанчуня освистали его, когда его машина, летевшая по имперским стандартам , отвезли его на вокзал.^[203]

Поздно ночью 11 августа 1945 года поезд, везший Пуи, его двор, министров и сокровища Цин, покинул Чанчунь.^[204] Пуи увидел тысячи охваченных паникой японских поселенцев, бегущих на юг огромными колоннами через сельские дороги.^[204] На каждой железнодорожной станции сотни японских колонистов пытались сесть на его поезд; Пуи вспомнил, как они плакали и умоляли японских жандармов пропустить их,^[204] на нескольких станциях японские солдаты и жандармы дрались друг с другом.^[204] Генерал Ямада сел на поезд, когда он двигался на юг, и сказал Пуи: «... японская армия побеждала и уничтожила большое количество танков и самолетов». Никто в поезде не поверил.^[204] 15 августа 1945 года Пуи услышал по радио адрес императора Сёва объявив, что Япония сдалась.^[205] В своем обращении император Сёва описал, что американцы применили «самую необычную и жестокую бомбу», которая только что разрушила города Хиросима и Нагасаки; это был первый раз, когда Пуйи услышал о атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, о котором японцы не считали нужным рассказывать ему до этого.^[205]

На следующий день Пуи отрекся от престола как император Маньчжоу-Го и в своем последнем указе объявил, что Маньчжоу-Го снова является частью Китая.^[205] Поскольку Советы бомбили все вокзалы, а в поезде Пуйи кончалось уголь, поезд вернулся в Чанчунь.^[206] Оказавшись там, Пуи планировал сесть на самолет, чтобы сбежать, взяв с собой своего брата Пуджи, своего слугу Биг Ли, Йошиоку и своего врача, оставив Ванжун, свою наложницу Ли Юцинь, Леди Хиро Сагу и двоих детей Леди Саги.^[206] Решение оставить женщин и детей было принято женоненавистником Йошиокой, который считал жизни женщин и детей бесполезными по сравнению с жизнями мужчин и наложил вето на попытки Пуи взять их с собой самолетом в Японию.^[206] Когда Пуйи ушел в аэропорт, он видел Ванронг в последний раз в своей жизни, позже говоря, что она и Ли «рыдали».^[207]

Пуи попросил Леди Сагу, самую зрелую и ответственную из трех женщин, позаботиться о Ванронге, и дал Леди Саге драгоценный антиквариат и наличные, чтобы оплатить их путь на юг, в Корею.^[208] 16 августа Пуи на небольшом самолете Мукден, куда должен был прибыть другой более крупный самолет, чтобы доставить их в Японию, но вместо этого Советские ВВС приземлился.^[207] Пуйи и его группа были немедленно взяты в плен Красной Армией, которая изначально не знала, кто такой Пуи.^[207][209] Погруженный в опиум Ванронг вместе с Леди Сагой и Ли были схвачены партизанами китайских коммунистов на пути в Корею после того, как один из зятя Пуи сообщил коммунистам, кто эти женщины.^[210] Ваньронг, бывшую императрицу, выставили на обозрение в местной тюрьме, и люди приезжали за многие мили, чтобы посмотреть на нее.^[211] В бреду она требовала еще опиума, просила воображаемых слуг принести ей одежду, еду и ванну, галлюцинировала, что она снова в Запретном городе или Salt Tax Palace и, что наиболее остро, кричала снова и снова, она скучала по убитой дочери.^[212] Общая ненависть к Пуи означала, что никто не питал сочувствия к Ванронгу, который считался еще одним японским сотрудником, и охранник сказал Леди Саге, что «это не продлится долго», что сделало ее кормление пустой тратой времени.^[213] В июне 1946 года Ванронг умерла от голода в своей тюремной камере.^[213] В своей книге 1964 года От императора к гражданинуПуи просто заявил, что он узнал в 1951 году, что Ванжун «умерла давным-давно», не упомянув, как она умерла.^[214]

Позже жизнь (1945–1967)

Пуи (справа) и советский военный.

Советы отвезли Пуи в Сибирский город Чита. Он жил в санаторий, затем позже в Хабаровск рядом с Китайская граница, где с ним хорошо обращались и разрешали держать некоторых своих слуг.^[215] Будучи заключенным, Пуи проводил дни в молитве и ожидал, что заключенные будут относиться к нему как к императору, и бил по лицам своих слуг, когда они ему не нравились.^[216] Он знал о гражданская война в Китае от Китайскоязычные передачи по советскому радио но, похоже, это не заботило.^[217] В Советское правительство отказался от Китайская республика неоднократные просьбы об экстрадиции Пуи; то Гоминьдан Правительство предъявило ему обвинение в государственной измене, и отказ Советского Союза в его экстрадиции почти наверняка спас ему жизнь, поскольку Чан Кай-ши часто говорил о своем желании расстрелять Пуи.^[218] Гоминьдан захватил двоюродного брата Пуи Восточная жемчужина и публично казнили ее в Пекине в 1948 году после того, как она была признана виновной в государственной измене.^[219] Не желая возвращаться в Китай, Пуи написал Иосиф Сталин несколько раз просил убежища в Советском Союзе и чтобы ему предоставили один из бывших царских дворцов, чтобы он дожил до его дней.^[220]

В 1946 году Пуи дал показания в Международный военный трибунал по Дальнему Востоку в Токио,^[221] подробно описывая свое негодование по поводу того, как с ним обращались японцы. На суде в Токио он долго беседовал с защитником Майором. Бен Брюс Блейкни о том, был ли он похищен в 1931 году, когда Пуи дал лжесвидетельство, сказав, что утверждения в книге Джонстона 1934 года Сумерки в Запретном городе о том, что он добровольно стал императором Маньчжоу-Го, было ложью.^[222] Когда Блейкни упомянул, что во введении к книге описывается, как Пуйи сказал Джонстону, что он добровольно уехал в Маньчжурию в 1931 году, Пуи отрицал, что контактировал с Джонстоном в 1931 году, и что Джонстон придумывал все для «коммерческой выгоды».^[223] Австралийский судья сэр Уильям Уэбб, председатель Трибунала, часто разочаровывался в показаниях Пуи и много раз упрекал его.^[224] Бер описал Пуи на стенде как «последовательного, самоуверенного лжеца, готового пойти на все, чтобы спасти свою шкуру», и как воинствующего свидетеля, более чем способного противостоять адвокатам защиты.^[225] Поскольку на суде никто, кроме Блейкни, на самом деле не читал Сумерки в Запретном городе или интервью, которые Вудхед провел с ним в 1932 году, Пуи имел возможность исказить то, что было написано о нем или сказанное им.^[226] Пуи очень уважал Джонстона, который был ему суррогатным отцом, и чувствовал себя виноватым, изображая его нечестным человеком.^[227]

Письма Пуи Иосифу Сталину

После его возвращения в Советский Союз Пуи содержался в центре заключения № 45, где его слуги продолжали заправлять ему постель, одевать его и выполнять другую работу за него.^[228] Пуи не говорил по-русски и имел ограниченные контакты со своей советской охраной, используя несколько заключенных Маньчжоу-Го в качестве переводчиков.^[229] Один заключенный сказал Пуи, что Советы навсегда оставят его в Сибири, потому что «это та часть света, из которой вы приехали».^[229] Советы пообещали китайским коммунистам, что они передадут ценных заключенных, когда КПК выиграет гражданскую войну, и хотели сохранить Пуи в живых.^[230] Шурин Пуи Жун Ци и некоторые из его слуг не считались высокой ценностью и были отправлены на работу в качестве рабов в жестокий сибирский трудовой лагерь.^[231]

Когда Коммунистическая партия Китая под Мао Цзедун пришел к власти в 1949 году, Пуи был репатриирован в Китай после переговоров между Советским Союзом и Китаем.^[232][233] Как отмечал Бер, Пуи имел для Мао большую ценность: «В глазах Мао и других китайских коммунистических лидеров последний император Пу И был воплощением всего зла в старом китайском обществе. Если бы его можно было показать претерпев искренние, постоянные перемены, какая надежда была на самого стойкого контрреволюционера? Чем сильнее чувство вины, тем ярче искупление - и тем больше слава Коммунистической партии Китая ».^[234] Более того, Мао часто отмечал, что Ленин было Николай II, последний российский император, расстрелян вместе с остальной частью российской императорской семьи, поскольку Ленин не мог превратить последнего царя в коммуниста; Превращение последнего китайского императора в коммуниста было призвано показать превосходство китайского коммунизма над советским коммунизмом.^[234] Пуи должен был быть подвергнут «реконструкции», чтобы сделать его коммунистом.^[235]

Центр управления военными преступниками Фушунь

В 1950 году Советы погрузили Пуи и остальных пленных из Маньчжоу-Го и японцев в поезд, который доставил их в Китай, и Пуи был уверен, что по прибытии его будут казнить.^[236] Пуи был удивлен добротой своих китайских охранников, которые сказали ему, что это начало новой жизни для него.^[237] Пытаясь снискать расположение к себе, Пуи впервые в своей жизни обратился к простолюдинам с ni (你), неформальное слово для "вы" вместо того ниндзя (您), формальное слово для «вы».^[237] За исключением периода Корейской войны, когда он был перемещен в Харбин, Пуи провел десять лет в Центр управления военными преступниками Фушунь в Ляонин провинция, пока он не был объявлен реформированным. Заключенными в Фушуне были высшие должностные лица и офицеры Японии, Маньчжоу-Го и Гоминьдана.^[238] Пуи был самым слабым и несчастным из заключенных, и другие часто издевались над ним, любившими унижать императора; он мог бы не выжить в тюрьме, если бы надзиратель Цзинь Юань не изо всех сил старался защитить его.^[239] В 1951 году Пуи впервые узнал, что Ваньжун умер в 1946 году.^[214]

Пуйи ни разу в жизни не чистил зубы и не завязывал шнурки, и ему приходилось выполнять эти основные задачи в тюрьме, подвергая его насмешкам других заключенных.^[240] Большая часть «перестройки» Пуи состояла в посещении «марксистско-ленинско-маоистских дискуссионных групп», где заключенные обсуждали свою жизнь перед тем, как попасть в тюрьму.^[241] Когда Пуи возразил Джину, что было невозможно противостоять Японии и что он ничего не мог сделать, Джин столкнул его с людьми, которые сражались в сопротивлении и подвергались пыткам, и спросил его, почему обычные люди в Маньчжоу-Го сопротивлялись во время правления императора. Ничего не сделал.^[242] Пуи приходилось посещать лекции, на которых бывший японский государственный служащий говорил об эксплуатации Маньчжоу-Го, в то время как бывший офицер Kenpeitai рассказывал о том, как сгонял людей на рабский труд и заказывал массовые казни.^[243] В какой-то момент Пуи попал в Харбин и Pingfang чтобы увидеть, где печально известный Отряд 731 подразделение химического и биологического оружия в японской армии проводило ужасные эксперименты над людьми. Пуи со стыдом и ужасом заметил: «Все злодеяния совершались от моего имени».^[243] К середине 1950-х Пуи был переполнен чувством вины и часто говорил Джину, что чувствует себя совершенно бесполезным до такой степени, что считал его самоубийством.^[244] Джин сказал Пуи выразить свою вину письменно. Позже Пуи вспоминал, что он чувствовал, «что я столкнулся с непреодолимой силой, которая не успокоится, пока не выяснит все».^[245] Иногда Пуи вывозили на экскурсии по сельской местности Маньчжурии. На одном из них он встретил жену фермера, чью семью выселили, чтобы освободить место для японских поселенцев, и которая чуть не умерла от голода, работая рабом на одной из фабрик Маньчжоу-Го.^[246] Когда Пуи попросил у нее прощения, она сказала ему: «Все кончено, давай не будем об этом говорить», в результате чего он заплакал.^[247] На другой встрече женщина описала массовые казни людей из ее деревни японской армией, а затем заявила, что она не ненавидит японцев и тех, кто служил им, поскольку она сохранила свою веру в человечество, что очень тронуло Пуи.^[248] В другом случае Джин столкнулся с Пуи со своей бывшей наложницей Ли на встречах в его офисе, где она напала на него за то, что тот видел в ней только сексуальный объект и сказал, что теперь она беременна от мужчины, который ее любил.^[248]

В конце 1956 года Пуи сыграл в пьесе Поражение агрессоров, о Суэцкий кризис, играя роль левого депутата от лейбористской партии, который бросает вызов в Палате общин бывшему министру Маньчжоу-Го, исполняющему роль министра иностранных дел Селвин Ллойд.^[249] Пуи понравилась роль^[250] и продолжал играть в пьесах о своей жизни и Маньчжоу-Го; в одном он играл функционера Маньчжоу-Го и поклонился своему портрету в образе императора Маньчжоу-Го.^[250] В течение Большой скачок вперед, когда миллионы людей умерли от голода в Китае, Цзинь решил отменить поездки Пуи в сельскую местность, чтобы сцены голода не подорвали его растущую веру в коммунизм.^[251] Бер писал, что многие удивлены, что «реконструкция» Пуи сработала, когда Император, воспитанный почти как бог, довольствовался тем, что был просто обычным человеком, но он отметил, что «... важно помнить, что Пуи был не один в претерпевают такую ​​успешную "переделку". Крутые генералы Гоминьдана и даже более жесткие японские генералы, воспитанные в традициях самураев и Бусидо культ, прославляющий смерть в битве и жертвоприношения военной Японии, стал в Фушуне столь же набожным в своей поддержке коммунистических идеалов, как и Пуи ».^[252]

Пуйи приехал в Пекин 9 декабря 1959 года по специальному разрешению Мао и следующие шесть месяцев жил в обычной пекинской резиденции со своей сестрой, прежде чем его перевели в спонсируемую правительством гостиницу.^[253] У него была работа подметать улицы, и он заблудился в свой первый день работы, что заставило его сказать удивленным прохожим: «Я Пуйи, последний император династии Цин. Я живу у родственников и не могу найти дорогу домой ».^[254] Одним из первых действий Пуи по возвращении в Пекин было посещение Запретного города в качестве туриста; он указал другим туристам, что многие экспонаты были тем, чем он пользовался в юности.^[255] Он выразил поддержку коммунистам и работал садовником в Ботанический сад Пекина. Эта роль принесла Пуи степень счастья, которую он никогда не знал как император, хотя он был особенно неуклюжим.^[256] Бер отметил, что в Европе людей, которые играли роли, аналогичные роли Пуи в Маньчжоу-Го, обычно казнили; например, англичане повесили Уильям Джойс ("Лорд Хау-Хау ") за то, что он был диктором англоязычных передач Радио Берлин, итальянцы расстреляли Бенито Муссолини, а французы казнили Пьер Лаваль, так много жителей Запада удивлены, что Пуи был освобожден из тюрьмы всего через девять лет, чтобы начать новую жизнь.^[257] Бер писал, что коммунистическая идеология объяснила это различие, написав: «В обществе, где все землевладельцы и« капиталисты-путешественники »были воплощением зла, не имело большого значения то, что Пуи был также предателем своей страны: он был в глазами коммунистических идеологов, которые ведут себя только в соответствии с их типом. Если бы все капиталисты и помещики были по самой своей природе предателями, было бы логично, что Пуи, самый крупный землевладелец, также должен был быть самым большим предателем. И, в крайнем случае, , Пуи был гораздо ценнее живого, чем мертвого ".^[257] В начале 1960 года Пуи встретился с Премьер-министром. Чжоу Эньлай, который сказал ему: "Вы не были ответственны за то, чтобы стать Императором в возрасте трех лет или за попытку переворота восстановления в 1917 году. Но вы были полностью виноваты в том, что произошло позже. Вы прекрасно знали, что делаете, когда нашли убежище в Посольский квартал, когда вы путешествовали под защитой Японии в Тяньцзинь и когда согласились стать главой Маньчжоу-Го ».^[258] Пуи ответил, просто сказав, что, хотя он и не решил быть императором, он вел себя с дикой жестокостью как мальчик-император и хотел бы извиниться перед всеми евнухами, которых он пороли в юности.^[258]

В 56 лет он женился Ли Шусянь, медсестра больницы, 30 апреля 1962 года на церемонии, состоявшейся в банкетном зале Консультативной конференции. С 1964 г. и до своей смерти работал редактором литературного отдела журнала. Народная политическая консультативная конференция Китая, где его ежемесячная зарплата составляла около 100 юань.^[259] Ли вспоминал в интервью 1995 года, что: «Я нашел Пу И честным человеком, человеком, который отчаянно нуждался в моей любви и был готов дать мне столько любви, сколько мог. Когда у меня был даже легкий случай гриппа, он был так боялся, что умру, что он отказывался спать по ночам и сидел у моей постели до рассвета, чтобы позаботиться о моих нуждах ".^[260] Ли также отметила, как и все, кто его знал, что Пуи был невероятно неуклюжим человеком, что заставило ее сказать: «Однажды в кипящей ярости от его неуклюжести я пригрозил развестись с ним. Услышав это, он встал на колени и: со слезами на глазах он умолял меня простить его. Я никогда не забуду то, что он сказал мне: «У меня нет ничего в этом мире, кроме тебя, и ты моя жизнь. Если ты уйдешь, я умру». от него, что у меня вообще было на свете? ».^[260]

Пуи в 1961 году в окружении Сюн Бингкуня, командующего Учанское восстание, и Лу Чжунлинь, который участвовал в изгнании Пуи из Запретного города в 1924 году.

В 1960-х годах при поддержке председателя Мао Цзедун и премьер Чжоу Эньлай и публичное одобрение китайского правительства, Пуи написал свою автобиографию Водэ Цянь Баншэн (Китайский : 我 的 前 半生; пиньинь : Wǒdè Qián Bànshēng; Уэйд – Джайлз : Во Дэ Цзянь Пань-Шэн; горит «Первая половина моей жизни»; переводится на английский как От императора к гражданину) вместе с Ли Вендой, редактором Народного издательства. Автор-призрак Ли изначально планировал использовать «самокритику» Пуи, написанную на языке Фушунь, в качестве основы для книги, ожидая, что эта работа займет всего несколько месяцев, но он использовал такой деревянный язык, как Пуи признался в своей карьере жалкой трусости, что Ли был вынужден начать заново. На написание книги ушло четыре года.^[261] Пуйи сказал о своих показаниях в Токийском трибунале по военным преступлениям:^[262]

Теперь мне очень стыдно за свое свидетельство, поскольку я утаивал кое-что из того, что знал, чтобы защитить себя от наказания со стороны моей страны. Я ничего не сказал о моем тайном сотрудничестве с японскими империалистами в течение длительного периода, ассоциации, перед которой моя открытая капитуляция после 18 сентября 1931 года была лишь заключением. Вместо этого я говорил только о том, как японцы оказывали на меня давление и заставляли исполнять их волю. Я утверждал, что не предал свою страну, а был похищен; отрицал все свое сотрудничество с японцами; и даже утверждал, что письмо, которое я написал Джиро Минами, было подделкой.^[101] Я скрывал свои преступления, чтобы защитить себя.

Многие претензии в От императора к гражданину, как утверждение, что именно Гоминьдан лишил Маньчжурию промышленного оборудования в 1945-46 годах, а не Советы, вместе с «безоговорочно радужной картиной тюремной жизни», как широко известно, являются ложными, но книга была переведена на иностранные языки и хорошо продаются. Бер писал: «Более грубые, клишеобразные главы в От императора к гражданину, рассказывая о тюремном опыте Пуи, и написанные в разгар культа личности Мао, производят впечатление хорошо усвоенных, извлеченных уроков ».^[263]

С 1963 года Пуи регулярно давал пресс-конференции, восхваляя жизнь в Китайской Народной Республике, и иностранные дипломаты часто искали его, желая встретиться со знаменитым «Последним императором» Китая.^[264] В интервью Behr Ли Венда сказал ему, что Пуи был очень неуклюжим человеком, который «неизменно забывал закрывать за собой двери, забывал смыть воду в туалете, забывал закрыть кран после мытья рук, обладал гением создания мгновенный беспорядок вокруг него ".^[265] Пуи так привык к тому, что его потребности удовлетворяются, что так и не научился действовать самостоятельно.^[265] Он очень старался быть скромным и скромным, всегда был последним, кто садился в автобус, а это означало, что он часто пропускал поездку, а в ресторанах говорил официанткам: «Вы не должны меня обслуживать. Я должен служить вам. "^[265] В этот период Пуи был известен своей добротой, и однажды после того, как он случайно сбил пожилую женщину своим велосипедом, он каждый день приходил к ней в больницу, чтобы приносить ей цветы, чтобы исправить положение, пока она не была освобождена.^[266]

Пуи возражал против попытки Пуджи воссоединиться с Леди Сага, которая вернулась в Японию, и написал Чжоу прося его помешать Леди Сага вернуться в Китай, что заставило Чжоу ответить: «Война окончена, ты знаешь. Тебе не нужно нести эту национальную ненависть в свою семью».^[267] Бер заключил: «Трудно избежать впечатления, что Пуи, пытаясь доказать, что он« переделанный человек », проявил такое же трусливое отношение к властям нового Китая, какое он проявил в Маньчжоу-Го по отношению к японцам».^[267]

Смерть и погребение

Мао Цзедун начал Культурная революция в 1966 г. и молодежное ополчение, известное как маоистское Красная Гвардия увидел Пуи, который символизировал Императорский Китай, как легкая цель. Пуйи был помещен под защиту местных бюро общественной безопасности и, хотя его продовольственный паек, зарплата и различные предметы роскоши, включая диван и стол, были изъяты, он не подвергался публичному унижению, как это было принято в то время. Красные гвардейцы напали на Пуи за его книгу От императора к гражданину потому что она была переведена на английский и французский языки, что вызвало недовольство красногвардейцев и привело к тому, что копии книги сожгли на улицах.^[268] Различные члены семьи Цин, в том числе Пуджи, подверглись нападению и сожгли свои дома. Красная Гвардия, но Чжоу Эньлай использовал свое влияние, чтобы защитить Пуи и остальную часть Цин от худших злоупотреблений со стороны красной гвардии.^[269] Цзинь Юань, человек, который «переделал» Пуи в 1950-х годах, стал жертвой Красной гвардии и на несколько лет оказался в заключении в Фушуне, в то время как Ли Венда, написавший призрак От императора к гражданину, провел семь лет в одиночной камере.^[270] Но Пуи постарел, и его здоровье начало ухудшаться. Он умер в Пекине от осложнений, вызванных рак почки и сердечное заболевание 17 октября 1967 года в возрасте 61 года.^[271]

В соответствии с законами Китайской Народной Республики того времени тело Пуи было кремировано. Его прах был сначала помещен в Революционное кладбище Бабаошань, наряду с таковыми других партийных и государственных деятелей. (Это было место захоронения императорских наложниц и евнухов до основания Китайская Народная Республика.) В 1995 году в рамках коммерческой договоренности прах Пуи был передан его вдовой. Ли Шусянь на новое коммерческое кладбище под названием Императорское кладбище Хуалонг (华龙皇 家 陵园)^[272] в обмен на денежную поддержку. Кладбище находится недалеко от Западные гробницы Цин, В 120 км к юго-западу от Пекина, где похоронены четыре из девяти предшествовавших ему императоров Цин, а также три императрицы и 69 принцев, принцесс и императорских наложниц.^[273]

Награды и награды

Династия Цин

Орден Двойного Дракона

Маньчжоу-Го

	Великий Орден Цветения Орхидеи
	Орден Прославленного Дракона
	Орден Благоприятных Облаков

Иностранный

	Высший Орден Пресвятого Благовещения (Италия )
	Орден Святых Мориса и Лазаря 1-го класса (Италия)
	Рыцарь Большого Креста Орден короны Италии (Италия)
	Большой Кордон Орден Хризантемы (Япония )
	Орден цветов Павловнии (Япония)
	Орден Кэрол I (Румыния )

Семья

Происхождение

Изображение в СМИ

Фильм

• Последний Император, гонконгский фильм 1986 года (китайское название 火龍 буквально означает Огненный дракон) режиссер Ли Хань-сян. Тони Люн Ка-фай играл Пуи.
• Последний Император, фильм 1987 года режиссера Бернардо Бертолуччи. Джон Лоун играл взрослого Пуи.
• Айсин-Джорджо Пуйи (愛新覺羅 · 溥儀), китайский документальный фильм 2005 года о жизни Пуи. Произведено Кабельное телевидение, он вошел в серию из десяти документальных фильмов о десяти исторических личностях.
• Основание партии, китайский фильм 2011 года режиссера Хуан Цзяньсинь и Хан Санпин. Детский актер Ян Руйхан сыграл Пуйи.
• 1911, исторический фильм 2011 года режиссера Джеки Чан и Чжан Ли. В фильме рассказывается об основании Китайская республика когда Сун Ятсен возглавил Синьхайская революция свергнуть Династия Цин. Пятилетнего Пуи играет детский актер Су Ханье. Хотя время Пуи на экране короткое, есть важные сцены, показывающие, как обращались с императором при дворе до его отречения в возрасте шести лет.^[274]

Телевидение

• Злоключение зоопарка, гонконгский телесериал 1981 года производства TVB. Адам Ченг играл взрослого Пуи.
• Модаи Хуанди (末代 皇帝; буквально означает Последний Император), китайский телесериал 1988 года, основанный на автобиографии Пуи. От императора к гражданину, с братом Пуи Pujie в качестве консультанта сериала. Чен Даомин снялся как Puyi.
• Фэйчан Гунминь (非常 公民; буквально означает Необычный гражданин), китайский телесериал 2002 года режиссера Ченг Хао. Дайо Вонг снялся как Puyi.
• Рутен но Тхи - Сайго но Котей (流 転 の 王妃 · 最後 の 皇弟; китайское название 流轉 的 王妃), японский телесериал 2003 г. Pujie и Хиро Сага. Ван Бочжао играл Пуи.
• Модаи Хуанфэй (末代 皇妃; буквально означает Последний императорский супруг), китайский телесериал 2003 года. Ли Япенг играл Пуи.
• Модаи Хуанди Чуаньци (末代 皇帝 传奇; буквально означает Легенда о последнем императоре), совместная работа на телевидении Гонконга и Китая в 2015 году (59 серий, каждые 45 минут) с участием Уинстон Чао

Видеоигры

• Puyi появляется как «Aisin Gioro Puyi» в 2016 году. Вторая Мировая Война великая стратегия игра Сердца Железа IV, от Paradox Interactive, и изображается как абсолютный монарх Маньчжоу-Го.

Список используемой литературы

Автор: Puyi

• Автобиография Пуи - написанный призраком пользователя Li Wenda. Название китайской книги обычно переводится на английском языке как От императора к гражданину. Книга была переиздана в Китае в 2007 году в новой исправленной и переработанной версии. Многие предложения, которые были удалены из версии 1964 года до ее публикации, теперь включены.
  • Айсин-Гиоро, Пуйи (2002) [1964]. 我 的 前 半生 [Первая половина моей жизни; От императора к гражданину: автобиография Айсин-Джорджо Пуйи] (на китайском языке). Иностранные языки. ISBN  978-7-119-00772-4. - оригинал
  • Пу И, Генри (2010) [1967]. Последний маньчжуры: автобиография Генри Пу И, последнего императора Китая. Skyhorse Publishing. ISBN  978-1-60239-732-3. - перевод

Другими

• Хэдленд, Исаак Тейлор (1909). Придворная жизнь в Китае. Ф. Х. Ревелл. ISBN  978-0-585-15029-1.
• Фенби, Джонатан (2004). Чан Кайши Китайский генералиссимус и потерянный им народ. Нью-Йорк: Кэрролл и Граф. ISBN  978-0786713189.
• Дрисколл, Марк (2010). Абсолютная эротика, абсолютный гротеск: живые, мертвые и нежить в японском империализме, 1895–1945 гг.. Дернхэм: издательство Duke University Press. ISBN  978-0822347613.
• Джонстон, Реджинальд Флеминг (1934, 2008). Сумерки в Запретном городе. Издательство Soul Care. ISBN  978-0-9680459-5-4
• Ли Шусянь (2006) [1984]. Мой муж Пуйи: Пуйи ю во / [Ли Шусянь ко шу; Ван Цинсян чжэн ли; Чанчунь ши чжэн се вэнь ши цзы ляо янь цзю вэй юань хуэй бянь]. Чуань го синь хуа шу диан цзин сяо. ISBN  978-7-208-00167-1.

Пятая жена Пуи Ли Шусянь. Воспоминания об их совместной жизни были написаны Ван Цинсянем. Английская версия, переведенная Ни На, была опубликована China Travel and Tourism Press.

• Бер, Эдвард (1987). Последний Император. Торонто: Futura. ISBN  978-0-7088-3439-8.

Товарищ по одноименному фильму Бернардо Бертолуччи.

• Янг, Луиза (1998). Всеобщая империя Японии: Маньчжурия и культура военного империализма. Лос-Анджелес: Калифорнийский университет Press. ISBN  978-0520219342.
• Вайнберг, Герхард (2005). Мир оружия Глобальная история Второй мировой войны. Кембридж: Издательство Кембриджского университета. ISBN  978-0-521-61826-7.

Смотрите также

• Генеалогическое древо китайских императоров (поздно)
• Династии в истории Китая
• Список глав режимов, которые позже были заключены в тюрьму
• Список монархов, потерявших троны в 20 веке

Заметки

использованная литература

Цитаты

Источники

внешние ссылки

• "Пять жен последнего императора Пуи". Культурный Китай. Архивировано из оригинал 15 декабря 2009 г.. Получено 9 августа 2010.
• Royalty.nu: расширенная биография
• ВРЕМЯ: Скромное занятие последнего императора
• Ли Синь, вдова Пу И раскрывает мягкую сторону последнего императора
• Пу Ру (溥 儒), двоюродный брат Пу И, опытный китайский художник кисти и каллиграф.
• Вырезки из газет о Пуи в Архив прессы ХХ века из ZBW
• Последний император, фильм 1987