Лучафэрул (стихотворение) - Luceafărul (poem)

Лучафэрул 
к Михай Эминеску
Октавиан Смигельски - Лучафэрул, 1 фев (s. V.) 1904.png
Октавиан Смигельски видение «Утренней звезды» с текстами из 13-й строфы; 1904 г. печать в одноименный журнал
Оригинальное названиеLuceafĕrul или же Legenda Luceafĕrului
ПереводчикЛеон Левишки
Написано1873–1883
Впервые опубликовано вAlmanachulŭ Societății Academice Socialŭ-Literare Romănia Jună
СтранаРумыния (авторство)
Австро-Венгрия (публикация)
Языкрумынский
Серии"Лучафэрул созвездие "
Предметы)философия любви
Жанр (ы)повествовательная поэзия
мифопея
Метрямбический тетраметр, ямбический триметр
Схема рифмовкиAbab
Дата публикацииАпрель 1883 г. (1883-04)
Опубликовано на английском языке1978
Линии392
Читать онлайн"Лучафэрул " в Wikisource

Лучафэрул (первоначально пишется Luceafĕrul; по-разному интерпретируемые как «Утренняя звезда», «Вечерняя звезда», «Веспер», «Дневная звезда» или «Люцифер») - это повествовательная поэма от румынского автора Михай Эминеску. Впервые он был опубликован в 1883, снаружи Вена, румынскими экспатриантами в Австро-Венгрия. Его обычно считают шедевром Эминеску, одним из величайших достижений в Румынская литература, и одна из последних вех в Европе Романтическая поэзия. Эминеску создавал один из семейства или «созвездия» стихотворений, на создание которого у Эминеску ушло десять лет, а его окончательный вид частично отредактировал философ. Титу Майореску. Во время этого творческого процесса Эминеску дистиллировал Румынский фольклор, Романтические темы и различные основные Индоевропейский миф, переходя из стихотворной сказки в мифопея, самоанализ о его состоянии как гения, и иллюстрация его философия любви.

Одноименное небесное существо, также именуемое "Гиперион ", широко известный как Эминеску альтер эго; он сочетает в себе элементы падшие ангелы, даймоны, инкуб, но не является ни озорным, ни намеренно соблазнительным. Его ежедневная миссия на небосвод прерывается похотливыми криками принцессы Кэтэлины, которая просит его «спуститься вниз» и стать ее супругом. Она убеждает его отказаться от своего бессмертия, что потребует одобрения третьего главного героя, Демиург. Утренняя Звезда ищет Демиурга в край Вселенной, но только получает откровение о несоответствии человечества. В его краткое отсутствие принцессу соблазняет другой смертный. Возвращаясь на свое место в небе, Гиперион понимает, что Демиург был прав.

Лучафэрул пользуется славой не только как поэтический шедевр, но и как одно из последних произведений, завершенных и публично прочитанных Эминеску перед его изнурительным психическим заболеванием и госпитализацией. Он сохранился в культурной памяти как объект критического анализа и любимец публики. Его переводчики на разные языки включают такие цифры, как Гюнтер Дайке, Золтан Франьо, Клещ Кремниц, Леон Левишки, Мате Марас, Корнелиу М. Попеску, Давид Самойлов, Иммануэль Вайсглас, Тодур Занет, и Вилем Завада. Поэма оставила яркое наследие в литературных произведениях А. Мирча Элиаде, Эмиль Лотяну, Александру Влахуцэ, и, возможно, Ингеборг Бахманн. Это также вдохновило композиторов Николае Бретан и Евгений Дога, а также различных художников.

Контур

Лучафэрул открывается как типичная сказка, с вариацией на "давным-давно "и краткое описание ее женского персонажа," чудесной девушки ", единственного ребенка королевской четы - ее имя, Кэтэлина, будет упомянуто только один раз, в 46-й строфе стихотворения. Она показана в нетерпеливом ожидании наступления темноты, когда она смотрит на Утреннюю звезду:

Din umbra falnicelor bolți
Эа пасул și-l îndreaptă
Lângă fereastră, unde-n colț
Luceafărul așteaptă.

Privea în zare cum pe mări
Răsare și străluce,
Pe mișcătoarele cărări
Corăbii negre duce.

Из-под темного убежища замка,
Ее молчаливым образом она шла,
Каждый вечер к окну
Где присутствовал Люцифер.

И тайно, никогда не подводя,
Она следила за его грациозным шагом,
Где корабли рисовали свой непроходимый след
По лицу океана.

—перевод Корнелиу М. Попеску,
цитируется в Кеннет Кацнер, Языки мира, п. 113. Лондон и др .: Рутледж, 2002. ISBN  0-415-25004-8

Гиперион чувствует ее внимание и смотрит в ответ, и, хотя нефизический объект, тоже начинает желать ее общества. Проскользнув в ее окно, когда она спит, он ласкает Кэтэлину, пока она мечтает о нем. В один из таких моментов она стонет, чтобы он «соскользнул по лучу» и стал ее женихом. Подгоняемый этой командой, Утренняя Звезда бросается в море, вновь появляясь как «прекрасный юноша» или «красивый труп с живыми глазами».

Мику Тейцану с хромолитография за Лучафэрул (Издание 1923 г.), 15-я строфа. Появившись в образе «прекрасного юноши», «Утренняя звезда» вновь выходит из моря, чтобы встретиться со своей поклонницей Кэтэлиной.
Утренняя звезда как юноша с мечом, 1904 г. литография к Ласкэр Ворел
Первые строфы Legenda Luceafĕrului почерком Эминеску, 1882 г.

Вернувшись в Кэтэлину, пока она не спит, Гиперион предлагает им сбежать в его «коралловые замки» на дне моря; это ужасает принцессу, которая заявляет о своем отказе от «безжизненной» и «чужой» перспективы - хотя она все еще кажется ослепленной его «ангельским» взглядом. Однако через несколько дней она возвращается к мечтам об Утренней звезде и бессознательно просит его «спуститься вниз». На этот раз он предстает перед ней огненным существом, предлагая Кэтэлине место в его небесной обители. Она снова выражает свой отказ и сравнивает новую форму Гипериона с формой даймон. В этой новой форме ее отказ гласит:

- „O, ești frumos, cum numa-n vis
Un demon se arată,
Dară pe calea ce-ai deschis
N-oi merge niciodată [...] »

"Ты такой красивый, как во сне
Может быть, но д [а] эмоном;
Но я никогда не возьму и не оставлю
Путь, который ты мне показываешь ".

—перевод Леон Левишки, в Prickett, p. 237 (с использованием «демона»); in Săndulescu, p. 16 (есть «демон»).

Каталина не заинтересована в обретении бессмертия, но просит, чтобы он присоединился к царству смертных, чтобы «переродиться во грехе»; Гиперион соглашается и с этой целью оставляет свое место на небосвод искать Демиурга. Это требует, чтобы он отправился в край Вселенной, в космическая пустота. Оказавшись там, Демиург смеется над его просьбой; он сообщает Гипериону, что человеческий опыт бесполезен и что становление человеком будет возвращением во «вчерашнее вечное чрево». Он приказывает Гипериону вернуться на его небесное место, косвенно говоря ему, что что-то «припасенное» на Земле подтвердит это.

Действительно, в то время как Гиперион отсутствовал, Кэтэлина обнаружила, что за ней ухаживают, а затем медленно соблазняют «попустительство». изысканный паж, Кэтэлин. Поэма "трагическая развязка наделяет каждого из трех влюбленных своей собственной сферой с границами, которые невозможно нарушить ".[1] Возвращаясь к своему месту на небосводе, Гиперион замечает счастливую пару Кэтэлин и Каталину. Она смотрит в ответ и зовет его, но только как свидетельство и талисман на удачу для ее новой любви. Последние две строфы показывают, как Гиперион возвращается к своей безмолвной, самоуверенной деятельности:

Dar nu mai cade ca-n trecut
În mări din tot înaltul
- «Ce-ți pasă ție, chip de lut,
Dac-oi fi eu sau altul?

Trăind în cercul vostru strâmt
Norocul vă petrece,
Ci eu în lumea mea mă simt
Nemuritor i Rece. "

И все же он не больше, как вчера,
Падает в море;
"Что до тебя, форма глины,
Если это я или он?

Вы живете в сопровождении благополучия
В твоей узкой складке,
Пока в моем безграничном мире я чувствую
И бессмертный, и мертвый холод ".

—перевод Левицки, в Prickett, p. 249; in Săndulescu, p. 25.

История публикации

Как отмечает редактор Perpessicius, в межвоенный период распространилась «самая абсурдная» городская легенда, согласно которой Эминеску написал стихотворение в ночном поезде, везущем его в Бухарест.[2] На самом деле существует несколько набросков стихотворения, некоторые из которых имеют длину законченного произведения. Перпессициус оценивает их как «отдельные типы» и в 1938 году решил опубликовать их как отдельные части в своем компаньоне к работе Эминеску,[3] с филологом Петру Креция называя их "Лучафэрул созвездие ».[4] Его самый ранний узнаваемый компонент - Фата-н Градина де Аур («Девушка в саду золота»), написано ок. 1873 г., когда Эминеску жил в Берлин. Это было Оттава Рима версия Румынский фольклор прозы - извлечены Силезский Ричард Куниш и опубликовано в 1861 году. Das Mädchen im Goldenen Garten.[5] Источник был загадочно идентифицирован как "немец К." в записных книжках Эминеску, а библиографическая информация была собрана Моисей Гастер.[6]

Целые части более позднего стихотворения также появляются в другом произведении этого периода. Называется Peste codri stă cetatea («Над лесом стоит город»), на нем кратко изображена принцесса, мечтающая о своем избраннике, Утренней звезде.[7] Эминеску несколько раз осторожно вернулся к своим наброскам, добавив центральную тему Гипериона как непонятого гения, и, наконец, в апреле 1882 г. Legenda Luceafĕrului («Легенда об утренней звезде»).[8] Он был в Бухаресте в качестве гостя Junimea общество, где он зачитал свой вариант 17 апреля; затем он работал в тесном сотрудничестве с его старейшиной Титу Майореску, который помог ему с критическим пониманием. Во время этих обменов произведение приобрело свою знаменитую заключительную строфу.[9] 24 апреля последовало второе чтение, когда Майореску в своих дневниках записал «красивую легенду» просто так: Лучафэрул.[10]

Майореску одобрил работу и продвигал ее с публичными чтениями в Бухаресте и Buftea, продолжавшийся до января 1883 года, и на нем присутствовал Эминеску, Петре П. Карп, Александру Б. Штирбей, и Иоан Славич.[11] Впервые опубликовано в Almanachulŭ Societății Academice Socialŭ-Literare Romănia Jună, выпущенный Румынская колония из Вена в апреле 1883 г. он был поднят в августе Юнимист трибуна, Convorbiri Literare.[12] В какой-то момент в этот промежуток времени Эминеску смертельно заболел, и его отправили в Обердёблинг убежище для лечения. Примерно в ноябре 1883 года, когда он начал работу над первым изданием собрания стихотворений Эминеску, Майореску решил вырезать четыре строфы - те, которые подробно описывают переговоры между Гиперионом и Демиургом, - чтобы улучшить поток.[13] Это озадачило более поздних редакторов: в его собственном томе Гарабет Ибрэиляну сохранил упущение, но включил недостающую часть в качестве приложения,[14] а Д. Р. Мазилу колебался между версиями в поисках «идеального» и «очищенного». Лучафэрул.[15]

Имея 392 строки в полной версии, Лучафэрул чередует ямбический тетраметр и ямбический триметр. Это старый образец румынской поэзии, отмеченный, например, в Дософтей преамбула к Ерофили,[16] и описывается критиком Алекс. Штефэнеску как «лапидарный, выразительный, торжественный в своей простоте».[17] Ритмическая последовательность создала давнюю дилемму относительно предполагаемого произношения Гиперион: в то время как обычный Румынская фонология благосклонность Гиперион, текст предполагает, что Эминеску использовал Hyperión.[18] Художественная лицензия также поверхности в очевидном плеоназм, которым Кэтэлина манит Гипериона: Cobori în jos, luceafăr blând («Спустись вниз, нежная Утренняя Звезда»). Некоторые экзегеты Эминеску видят здесь интеллектуальный акцент на разделении между мирами, нарушенном «божественным нисхождением в человечество»,[19] или повторение, которое ассоциируется с заклинание.[17]

Темы и намеки

Мифология

Стихийный рассказ настолько обязан фольклору, что, по мнению Перпессициуса, он должен быть опубликован вместе с теми произведениями народной поэзии, которые сам Эминеску собирал и хранил.[20] Тем не менее, тот же автор признает, что Эминеску в конечном итоге «вылепил свои собственные орнаменты» на фольклорном уровне, создав «очень оригинальное» произведение. Эти «украшения» включают: «ямбические ритмы его строф, образы, чарующее небесное путешествие, диалог между Гиперионом и Демиургом [и Кэтэлин], который, кажется, был извлечен из тонкой комедии Мариво ".[21] Точно так же критик К. Герота видит в поэме Эминеску «великое произведение искусства», возникшее «из прозаической сказки Куниша»; «только форма» - это фольклор.[22] An Инвентарь Аарна – Томпсона, предложенный ученым Думитру Каракостеа, обнаруживает, что Эминеску существенно изменил миф о Невеста животных. Фея или Самодива стал даймон - в повествовании, переработанном Эминеску и, в некоторой степени, Кунишем.[23] Caracostea отвергает как слишком узкие интерпретации, выдвинутые Георгий Богдан-Дуйкэ, по словам кого Лучафэрул был непосредственно вдохновлен Литовская мифология - а именно рассказом о Сауле месть Аушрине.[24]

По-разному, Лучафэрул имеет связи с падший ангел мотив в Христианская мифология. Мифограф Виктор Кернбах отмечает, что это имя уже использовалось в фольклорных источниках для демон люцифер, или для локализованной версии Самьяза.[25] Как описывает ученый Эминеску Жизель Ванхезе, Лучафэрул это не только «шедевр Эминеску», но и «достижение романтических размышлений о Сынах тьмы».[26] Последняя категория фольклорных существ, которые, вероятно, произошли от падших ангелов,[27] включает Збурэтори, которые действуют как румынский эквивалент инкуб. Их посещения молодых девушек по ночам также перекликаются с более далекими темами из Древнегреческая мифология, Такие как Зевс 'соблазнение Семела и Ио, или история Амур и Психея - последняя была одной из любимых ссылок Эминеску.[28] В Збурэтори'самое сложное изображение в Романтическая поэзия была одноименной пьесой 1830-х годов Ион Гелиаде Радлеску,[29] но они также появляются в работах Константин Стамати и Константин Негруцци.[4]

Вариации темы и более прямые отголоски Лорд байрон (Небо и земля )[30] и Виктор Гюго ("Сильфида"),[4] появляются в различных ранних стихотворениях Эминеску и в некоторых частях «созвездия». Збурэтори прямо упомянуты в черновике стихотворения Peste codri stă cetatea- хотя в более поздних промежуточных версиях инкуб был Змеу, и Демиург был вызван "Адонай ".[31] По мнению Ванхезе, «Утренняя звезда» представляет собой синтез инкуб (он является Кэтэлине во сне) и Люцифер (с которым он разделяет небесный атрибут).[4][32] Она утверждает, что в стихотворении Эминеску «миф о демоне-романтике достигает своего наиболее совершенного выражения в европейской культуре», равный в изобразительном искусстве Михаил Врубель с Сидящий демон.[4]

Мифы, синтезированные Эминеску; поздне- или пост-романтические изображения

Это контрастирует с чтениями Caracostea и Тудор Виану, которые видят в Утренней звезде в первую очередь ангела - если он кажется «красивым, как демон» во время своего второго воплощения, это потому, что страсть на мгновение преобразила его.[33] Константинеску занимает аналогичную позицию, согласно которой даймон «умиротворен высшим осознанием своей высшей сущности».[34] Отмечая, что Эминеску проявлял большой интерес к Люциферу как к литературному образу, мифограф Иоан Петру Кулиану утверждает, что «Утренняя звезда» лишь случайно связана с мифом о падших ангелах, и больше всего на свете румынский Геспер.[35]

Сложный по вдохновению, Утренняя Звезда как бог-мужчина - оригинальное творение Эминеску. Переход к этой окончательной форме был облегчен лексическим прецедентом: в румынском языке утренняя и вечерняя звезды означают гендерный мужчина,[36] и «библейское понятие Люцифера» уже смешивалось в фольклоре с обоими небесными телами.[37] В народных источниках небесное отождествление также неполное: обычно используется для Венера, название Лучафэрул может передать Юпитер, "в зависимости от того, что более заметно в сумерках".[38] Описывая свое новое божество, Эминеску, по-видимому, присвоил ему оригинальный атрибут, подробно описанный в 5-й строфе: он - бог мореплавателей, тащащих свои корабли через океан. Эта метафора ссылается на небесная навигация.[17] Астрономы Аластер Макбит и А.Д. Георге обращают внимание на другую связь, рассматривая Гиперион как компонент «метеорной мифологии», наряду с изменение формы Балаури.[39] Они также утверждают, что «быстрый полет» Гипериона обратно на Землю намекает на Эта Акварииды, и что небесная пустота, из которой он бежит, является черная дыра.[40]

Остается загадкой, почему Эминеску решил дать своей «Утренней звезде» несвязанное прозвище «Гиперион», которое ссылается на Титаны греческой мифологии. Филолог Родика Мариан утверждает, что Утренняя звезда получает имя и узнает свою истинную природу только после встречи с Демиургом.[41] Несколько экспертов согласны с тем, что, выбирая «Гиперион», Эминеску ссылался на народная этимология, который дает гипер+эон («над вневременностью»).[42] Как отмечает антолог Стивен Прикетт, само название «указывает на бессмертие главного героя-мужчины».[43] Caracostea придерживается особого мнения, утверждая, что значение буквально означает «высшее существо», выбранное Эминеску из роман 1799 года к Фридрих Гёльдерлин.[44] Напротив, у этих двух смертных есть отчетливо местные, христианские и народные имена, похожие на Кэтрин.[45]

Философия любви

Ион Шмидт-Фор изображение Кэтэлина и Кэтэлины, 1929 г.

Личная мифология Лучафэрул в целом поэтическое исполнение личного философия любви. Каракостея предполагает, что у Эминеску была особая причина остановиться на стихотворении, которое, следовательно, должно выражать «фундаментальный опыт». Это не относится к другим идеям, которые он заимствовал у Куниша, которые просто привели к традиционным произведениям, таким как "Мирон и Бестелесная красавица ".[46] «Аллегорическое значение» объясняется собственным комментарием Эминеску: «[гений] бессмертен, но ему не хватает удачи».[47] Результатом, по словам ученого Гео Василе, стал «триумф Эминеску в мире идей»: «Здесь Альбатрос-поэт расправляет крылья во всем их великолепном досягаемости ".[48]

Как отмечает Ловинеску, весь проект "пронизан Шопенгауэровский пессимизм";[49] согласно Героте, текст Эминеску является шопенгауэровским, но помимо этого Альфред де Виньи "Моисей" - хотя Лучафэрул «поднимается до аллегорической формы, с большим охватом и более живым содержанием».[50] Влияние Шопенгауэра нюансировано Каракостеа, который отмечает, что четыре строфы, вырезанные Майореску, были потусторонними и оптимистичными: Демиург отрицает явную смертность Гипериона, но предлагает сделать его лидером людей; подразумевается, что такие фигуры сверхчеловеческие.[51]

Помимо этого контекста, некоторые определили более крупную медитацию на состояние человека. Классицист Цицерон Погирц утверждал, что Лучафэрул о непреодолимом разделении, наложенном дхарма, о котором Эминеску читал в Катха Упанишад.[19] Точно так же компаративист Роза дель Конте рассматривает произведение как «лирическое решение метафизической интуиции - о трансцендентности, которая не позволяет человеку ни жить, ни быть».[52] В ее чтении Лучафэрул находится в философском континууме с другой эминеской поэзией; метафора «время как смерть» впервые появляется в связи с уходом Гипериона и полностью развита в посмертном «Memento Mori: The Panorama of Vanity».[53] По словам Мариана, который критикует традиционную науку и полагается на идеи Константин Нойка, основная тема - «онтологическая неудовлетворенность». Акцент, как она утверждает, падает на неспособность гения «возвысить» мир, который только он считает ущербным.[54] Константинеску предлагает промежуточную позицию, обсуждая даймон's "укрощение", его эволюция в сторону Платоническая любовь «что превосходит все эротическое в поэзии Эминеску».[55]

Помимо «небесной аллегории», как отмечает Перпессициус, Лучафэрул также любовное стихотворение, «одно из самых естественных, самых подлинных, самых универсальных».[56] Штефэнеску читает Лучафэрул как звездный басня и "жуткая история любви", оцените ее выше Ромео и Джульетта.[17] Последствия этого вызвали стойкую полемику между экзегетами, одним из первых примеров которых является противопоставление Каракостея Джордж Кэлинеску. Последний, вслед за другими Фрейдистские литераторы, прокомментировал, что Эминеску был по существу одержим идеей любви, Лучафэрул показывая его случайный объективация женщин.[57] То же самое высказывает Кулиану, который отмечает, что Эминеску отождествлял любовь с дама в беде ситуация и вуайеризм, оба из которых, как он утверждает, существуют в «эротическом сценарии», называемом Лучафэрул.[58] Напротив, Каракоста настаивал на том, что эротическая страсть Эминеску была отнесена к «поискам абсолюта», проявляющимся «во всех других аспектах [его] поэтического существа».[59]

Подсказки взглядов Эминеску на любовь контрастируют с элементом физического желания молодой девушки, ожидающей своих женихов - «всплеском внутри человеческого существа тоски, которое она может только наполовину постичь».[60] Этот «половозрелый кризис» и «таинственное вторжение тоски» также проявились в произведении Хелиаде Радлеску.[61] Такие прецеденты говорят о том, что Кэтэлина - слабак, инженю, жертва ее инстинктов. По словам Гео Василе: «она осознает свою биологическую судьбу и соглашается с тем, что за ней ухаживает ее смертный сосед [...]. Девушка, которая случайно уловила привязанность Гипериона, олицетворяет узкую ленту, человеческий, исторический, онтологический заговор, совершенно ничтожный столкнувшись с судьбой ночного тела ".[48] Автор Илие Константин отмечает, что Кэтэлин был естественным поклонником, который «вычеркивает Гипериона из внимания Кэтэлины, чтобы он и она могли вступить в свой собственный союз».[19] В отличие от таких прочтений, Ванхезе видит в принцессе игривого разрушителя, в духе La Belle Dame sans Merci и Саломея.[4]

Биографическая запись

Истинное вдохновение для Лучафэрул, в соответствии с Иоан Александру Брэтеску-Войнешти

Рассматривая умиротворенный тон стихотворения, Константинеску предлагает, чтобы Лучафэрул «объединяет не один опыт, а целую сумму опытов сентиментальных неудач».[62] Согласно рассказу, переданному Юнимист Иоан Александру Брэтеску-Войнешти, который утверждал, что слышал это от Майореску, Эминеску вложил в стихотворение свою горечь по отношению к неверному любовнику, Вероника Микл. В этой версии событий Микле - это Кэтэлина, а страница Кэтэлин - бывший друг и коллега Эминеску, Ион Лука Караджале; Майореску - Демиург.[63]

Перпессициус отклоняет счет как vorbe de clacă ("balderdash"), но отмечает, что появление слухов было до некоторой степени "естественным".[64] Брэтеску-Войнешти частично поддержал другой источник, поклонник Эминеску. Александру Влахуцэ, который сообщил о «единовременном романе своего друга, любопытном эпизоде, который вдохновил его на написание стихотворения. Лучафэрул и который я не могу здесь воспроизвести ».[65] По словам Каракостея, это свидетельство можно не принимать во внимание, поскольку Влахуца также намекает, что Эминеску был бредом.[66]

Исследователь Шербан Чокулеску обнаружил, что один аспект этой истории поддается проверке, а именно, что у Караджале была сексуальная выходка с Микле до февраля 1882 года. Эминеску знал об этом и был возмущен этим, отменив свое предложение руки и сердца.[67] Однако, как утверждает Каракостея, вдохновением для стихотворения могло быть другое любовное увлечение Эминеску, Клеопатра Лекка-Поэнару. В одной из своих записных книжек, где он пробует различные версии путешествий Гипериона к космическому краю, Эминеску прерывает себя обличительной речи, адресованной «паршивой кокетке Клеопатре».[68] Каракостея также утверждает, что дело Караджале-Микле, хотя и подтверждено, не могло быть отражено в стихотворении, поскольку наиболее важные отрывки были написаны задолго до 1882 года.[69]

Наследие

Культурный символ

Лучафэрул дань уважения

Сочиняя в 1940-х годах, Каракоста умолял, чтобы стихотворение было «повторно задействовано» и сохранено, а его темы и скрытый смысл объяснены последующим поколениям.[70] Спустя некоторое время Константинеску должен был заметить, что «Романтик в своей работе и в своей жизни, Эминеску никогда не имел возможности насладиться после своей смерти судьбой, подобной« Утренней звезде », с которой он отождествлялся, и если его сияние было действительно «бессмертный», он никогда не был «холодным» ».[71] Этот популярный энтузиазм по поводу стихотворения подвергся критике со стороны некоторых ученых, которые отметили его отрицательные последствия. В соответствии с Евгений Негрици, «миф о Эминеску» является жизнеспособным элементом литературной культуры, ведущим из poète maudit «агрессивное табу и бред о гениальности».[72] Как он отмечает, Лучафэрул был особенно важным, поскольку автофиксация, поощряя «аналогичные рассуждения» среди своих читателей: «этот текст вызвал восторг в академических кругах и пробудил любовь к поэту, искажение, вызванное мистикой писаний, несущих на себе печать судьбы».[73] Кулиану также ссылается на «нелепости» и «сбивающие с толку предположения», допускаемые критической традицией ».Вавилонская башня воздвигнут для поклонения Лучафэрул."[74]

Во время ухода Эминеску из общественной жизни стихотворение постепенно стало культовым. Уже в 1887 году педагог Г. Gh. Арборе представлял стихотворение как одно из самых значительных, когда-либо написанных на румынском языке.[75] Как отмечает Caracostea, два анти-Юнимист авторы, Арон Денсусиану и Александру Грама, сопротивлялся этой тенденции, производя предположительные «слова презрения»;[76] То, что Каракостея восприняло стихотворение, показало его влияние на возникающие (и в остальном анти-Юнимист) Символистское движение.[77] Первый автор, вдохновленный Лучафэрул был Микл. Предполагаемая Кэтэлина повторно использовала темы в стихах, которые она написала после болезни и смерти Эминеску.[4] За ней внимательно следил ученик Эминеску Влахуца, чей роман 1894 г. Дэн, "переносит конфликт, выделенный в Лучафэрул."[78] В 1902 г. Румыны в Венгрии учредил одноименный литературный журнал, что было сознательным кивком на стихотворение Эминеску.[79] Четыре года спустя поэма вошла в Национальная учебная программа Румынии с учебником для 7-го класса Петре В. Ханеш.[80] В течение этого интервала Лучафэрул и другие эминесские сочинения стали источником вдохновения для чрезвычайно популярных открытки проиллюстрировано Леонард Салмен.[81] А библиофил издание с 22 работами автора Мику Тейцану вышел на одноименном Лучафэрул Общество в 1921–1923 гг.[82]

К тому времени символист Димитри Пачуреа начал работу над несколькими работами, прямо ссылающимися на Гиперион, включая эскизы памятника Эминеску, ведущие к его Небесная химера;[83] Николае Бретан адаптировал стихотворение в одноименная опера, который он сам перевел на венгерский.[84] Скульптор Ион Шмидт-Фор также воздавал должное (поэме, а не ее главному герою) в своем рельефе 1929 года Кэтэлин и Кэтэлина, установленном у подножия его статуи Эминеску в Яссах.[85] В период между двумя мировыми войнами идентификация поэта и главного героя также использовалась Ловинеску в своей работе как писателя-биографа: он намеревался написать романтизированный рассказ, также озаглавленный Лучафэрул, посвященный в основном детству героя в Ипотешти.[86] Мирча Элиаде отдали дань уважения Лучафэрулв его романе Мисс кристина, но особенно в его рассказе Шарпеле («Змей»), опирающийся на интертекстуальный намек на то, чтобы стать его "иерофания ".[4] Летчик Андроник, центральный персонаж в последнем повествовании, - современная Утренняя Звезда, копирующая «падение».[87]

Руки Ботоганский уезд вовремя коммунистический период. Пятиконечная звезда как символическая ссылка на Эминеску

Ссылка "Утренняя звезда" достигла пика в использовании под коммунистический режим. С появлением Социалистический реализм, Политические работы Эминеску игнорировались, но Лучафэрул остались в учебниках с комментариями Перпессициуса и Александру Розетти.[80] Мифическое восстановление было особенно сильным на заключительных этапах национальный коммунизм, когда, как утверждает Негрици, Эминеску публично чествовали "гротескными представлениями".[88] И «Утренняя звезда», и «Демиург» были неофициальными названиями, использовавшимися в культ личности из Президент Николае Чаушеску.[89] Новые руки Ботоганский уезд, утвержденный в 1972 г., содержал аллегорический и кантование изображение Эминеску в виде пятиконечной звезды.[90] В 1988 г. Коммунистическая партия Румынии построил пруд Эминеску в Ипотешти, вместе с неоновое освещение в форме Утренней звезды.[91] В этот период Сабин Бэлаца внесла фреску Гипериона для залов Университет Александру Иоан Куза.[92]

Хотя интерес к стихотворению сохранился после 1989 революция, это было в значительной степени ограничено частной сферой. Штефэнеску отметил, что к 2015 году Гиперион, возможно, был более известен, чем его создатель, например Гамлет должен Уильям Шекспир. Он также заметил, что некогда популярные метонимия "Утренняя звезда румынской поэзии" (для Эминеску) вышла из употребления, поскольку "деревянный язык [...] отнесены к официальным выступлениям ".[17] В качестве названия Лучафэрул по-прежнему использовались профсоюзными деятелями, причастными Минериады 1990-х годов применительно к своему лидеру Мирон Козьма.[93] В своей последней книге, опубликованной в 2000 году, философ Laureniu Ulici утверждал, что Гиперион был признан одним из воплощений национальная психология, в оксюморонический смесь: другой компонент был творением Караджале, легкомысленным, циничным и прозаичным Mitică.[94]

Гиперион оставался важным культурным символом в Румынская диаспора, которая опубликовала свое первое издание. В конце 1940-х годов Элиаде и Вирджил Иерунка основали свой Лучафэрул как антикоммунистический журнал в Париж.[95] Другой изгнанник, Пол Целан, как сообщается, представил своего австрийского друга Ингеборг Бахманн к стихотворению Эминеску - его основные темы были обнаружены критиками в романе Бахмана Малина (1971).[4] Лучафэрул также имел культ среди румын Молдавская ССР, где в 1974 г. Георге Врабие предоставил набор иллюстраций в акватинта и Eau-Forte.[96] Советская республика также принимала Театр Лучафэрул и произвел художественный фильм одноименного режиссера Эмиль Лотяну. В главной роли Василе Зубку-Кодряну,[97] он известен как единственный Эминеску биографический фильм.[98] В 1983 году стихотворение также вдохновило Лотяну написать сценарий балета на музыку Евгений Дога.[99] Алекса Испас, а Румынский экспатриант в Шотландии, преобразовал стихотворение в театральную постановку, поставленную на английском языке в Govanhill Baths (2014).[100]

Опубликованные переводы

Лучафэрул'первый перевод был сделан в январе 1883 года, когда друг Майореску Клещ Кремниц перевел черновик стихотворения на немецкий язык,[101] с новой версией, выпущенной десятью годами позже Эдгаром фон Герцем.[102] Несколько других последовали на этом языке, в том числе Иммануэль Вайсглас ' (1937),[103] Ольвиана Сорочану (1940), Золтан Франьо s (1943 г.), и Гюнтер Дайке s (1964).[104] В 1950-х и 60-х годах Франьо, а затем Шандор Качо перевели поэтическое произведение Эминеску на венгерский язык.[105] пока Вилем Завада выпустил свою чешскую версию Лучафэрул.[106] Карло Тальявини перевел фрагменты поэмы на итальянский язык с комментариями в 1923 году.[107] в то время как многочисленные переводы были предприняты на французский язык, например, Иона Урече (1939).[108] На русском, Давид Самойлов написал версию Лучафэрул который, как сообщается, очень близок к румынскому оригиналу.[109]

Леон Левишки корпус английских переводов Эминеску впервые появился в 1978 году, через год после смерти другого знаменитого переводчика Эминеску, подростка. Корнелиу М. Попеску.[110] В 1984 г. Cartea Românească выпустить том с версиями Дейкке и Попеску и переводами на семь других языков: французский, автор Михаил Банташ; Испанский - Омар Лара; Армянский, автор H. Dj. Сируни; Русский - Юрий Кожевников и И. Миринский; Итальянский - Марио де Микели; Венгерский - Jenő Kiss; и португальский, Дэн Караджа.[111] Новые итальянские исполнения были также выполнены Марко Куньо (1989–1990) и Гео Василе (2000).[112] Есть также несколько версий стихотворения в Сербо-хорватский, в том числе один Мате Марас (1998).[113] Другая английская версия, работа Йозефа Иоганна Солтеса, была напечатана в 2004 году.[114] а затем иврит Томи Сиглера (2008)[115] и Тодур Занет с Гагаузский (2013),[116] затем новые русские Мирославы Метлеевой и Гюнера Акмоллы Крымскотатарский (оба 2015 года).[117] Проект перевода на французский язык снова был взят в 2010-х, когда Жан-Луи Курриоль написал знаменитую адаптацию.[118] Тем не менее Курриоль избегает включения его во французские антологии, утверждая, что Лучафэрул больше не было актуальным или понятным.[119]

Примечания

  1. ^ Прикетт, стр. 231
  2. ^ Perpessicius, стр. 274, 290, 317, 434
  3. ^ Perpessicius, стр. 297, 388
  4. ^ а б c d е ж грамм час я (на румынском) Антонио Патра, "Эминеску, поэт al nopții. Lecturi în palimpsest", в Convorbiri Literare, Февраль 2015
  5. ^ Caracostea, стр. 36, 45–74, 77–80, 90, 96–132, 137–139, 196–197; Perpessicius, стр. 207–210, 232–233, 276–278, 297. См. Также Bucur, стр. 454–458; Кулиану, стр. 73–74; Герота, стр. 378–379; Кернбах, стр. 325; Ловинеску (1943), стр. 211–212; Марин, стр. 45–46.
  6. ^ Caracostea, стр. 49–50, 105.
  7. ^ Perpessicius, стр. 217–219.
  8. ^ Perpessicius, стр. 200, 207–208, 241–242, 246, 276–278. См. Также Caracostea, стр. 124–149, 172–195.
  9. ^ Perpessicius, стр. 104, 208, 241–242, 273–274, 277–278.
  10. ^ Ловинеску (1943), стр. 196–197, 212; Perpessicius, p. 241
  11. ^ Lovinescu (1943), pp. 69–70, 197, 212. См. Также Constantinescu, p. 33
  12. ^ Perpessicius, стр. 262, 265, 273, 278, 353, 382, ​​383; Сэндулеску, стр. 25. См. Также Caracostea, pp. 124, 215–216; Ловинеску (1943), стр. 230
  13. ^ Perpessicius, стр. 71, 264–265, 271–273, 278, 351, 353–354, 374. См. Также Caracostea, стр. 215–218; Ловинеску (1943), стр. 230
  14. ^ Perpessicius, p. 374
  15. ^ Bucur, стр. 381–382
  16. ^ Ион К. Кишимия, "Școala ardeleană. Începuturile literaturii române moderne", in Александру Дима, Ион К. Кишимия, Пол Корнеа, Ойген Тодоран (ред.), Istoria literaturii române. II: De la coala Ardeleană la Junimea, п. 25. Бухарест: Editura Academiei, 1968
  17. ^ а б c d е (на румынском) Алекс. Штефэнеску, "Despre Luceafărul", в România Literară, № 34/2015
  18. ^ Калота, стр. 12–15
  19. ^ а б c (на румынском) Илие Константин, "Кэтэлина, Гиперион, Кэтэлин", в România Literară, № 1/2000
  20. ^ Perpessicius, стр. 218, 232–233, 276–278, 297–298, 309–310, 422
  21. ^ Perpessicius, p. 208
  22. ^ Герота, стр. 378–379, 384
  23. ^ Caracostea, стр. 66–74, 77–93, 96–107.
  24. ^ Caracostea, стр. 83–86, 90–93.
  25. ^ Кернбах, стр. 325–326, 404
  26. ^ Ванхезе, стр. 180
  27. ^ Caracostea, стр. 87–88; Кулиану, стр. 71–76; Vanhese, стр. 179–180.
  28. ^ Caracostea, стр. 75–83, 96.
  29. ^ Кэлинеску, стр. 289–290; Caracostea, p. 76
  30. ^ Caracostea, стр. 87–88.
  31. ^ Caracostea, стр. 185–186; Perpessicius, стр. 218–219, 277–278. См. Также Culianu, pp. 75–76.
  32. ^ Ванхезе, стр. 180–185.
  33. ^ Caracostea, стр. 93–95.
  34. ^ Константинеску, стр. 136
  35. ^ Кулиану, стр. 32, 67–76, 81, 103–104
  36. ^ Caracostea, стр. 157–158.
  37. ^ Кернбах, стр. 325
  38. ^ Макбит и Георге, стр. 256
  39. ^ Макбит и Георге, стр. 255–256.
  40. ^ McBeath & Gheorghe, стр. 257
  41. ^ Мариан, стр. 45–46.
  42. ^ Калота, стр. 11–12; Caracostea, стр. 82–83; Кулиану, стр. 72
  43. ^ Прикетт, стр. 231
  44. ^ Caracostea, стр. 83, 89–90.
  45. ^ Caracostea, стр. 150–152.
  46. ^ Caracostea, стр. 196–197.
  47. ^ Алекс Дрейс-Фрэнсис, Традиции изобретений: румынские этнические и социальные стереотипы в историческом контекстеС. 182–183. Лейден и Бостон: Brill Publishers, 2013. ISBN  978-90-04-21617-4. См. Также Caracostea, pp. 49, 105; Ловинеску (1943), стр. 212; Мариан, стр. 49
  48. ^ а б (на румынском) Гео Василе, "Эминеску, речитири", в România Literară, № 3/2013
  49. ^ Ловинеску (1998), стр. 43
  50. ^ Герота, стр. 378
  51. ^ Caracostea, стр. 215–225. См. Также Bucur, pp. 456–458.
  52. ^ Гогацэ, стр. 9–10.
  53. ^ Гогацэ, стр. 10
  54. ^ Мариан, стр. 49–53.
  55. ^ Константинеску, стр. 136–138, 142–144.
  56. ^ Perpessicius, p. 306
  57. ^ Caracostea, стр. 29–33, 54–60, 72.
  58. ^ Culianu, стр. 68–69, 73–74, 76–82, 103–104, 131–132
  59. ^ Caracostea, стр. 29–33.
  60. ^ Н. И. Апостолеску, "Cronica literară și Art." О. Тафрали, Сцена din vieața dobrogeană", в Literatură și Artă Română, Vol. X, 1906, стр. 54
  61. ^ Кэлинеску, стр. 289
  62. ^ Константинеску, стр. 139
  63. ^ Caracostea, стр. 34–36; Ловинеску (1943), стр. 210–213; Perpessicius, стр. 262, 277, 290.
  64. ^ Perpessicius, p. 277
  65. ^ Caracostea, p. 26
  66. ^ Caracostea, стр. 27–30, 36.
  67. ^ Ловинеску (1943), стр. 210–211.
  68. ^ Caracostea, p. 26
  69. ^ Caracostea, стр. 35–36.
  70. ^ Caracostea, стр. 17–22.
  71. ^ Константинеску, стр. 109
  72. ^ Негрици, стр. 70–73.
  73. ^ Негрици, стр. 71
  74. ^ Кулиану, стр. 67, 72, 81
  75. ^ Bucur, p. 44
  76. ^ Caracostea, p. 22
  77. ^ Bucur, стр. 458–459.
  78. ^ Caracostea, p. 37
  79. ^ Neubauer и другие., п. 51
  80. ^ а б (на румынском) Мирча Ангелеску, "Eminescu în manualele școlare", в România Literară, № 11/2000
  81. ^ (на румынском) Адина Штефан, "Salmen - o provocare pentru colecționarii de cărți poștale", в România Liberă, 31 января 2007 г.
  82. ^ Perpessicius, стр. 371–372.
  83. ^ Лиана Иван-Гилия, "Himerele în Cetate", в Materiale de Istorie și Muzeografie, Vol. XXIX, 2015, стр. 272
  84. ^ Хартмут Гагельманн, Николае Бретан, его жизнь, его музыка, том 1С. 77–86. Хиллсдейл: Pendragon Press, 2000. ISBN  1-57647-021-0
  85. ^ (на румынском) "85 de ani de la dezvelirea statuii lui Mihai Eminescu", в Curierul de Iai, 13 июня 2014 г.
  86. ^ Ловинеску (1998), стр. 190
  87. ^ Ванхезе, стр. 180–184.
  88. ^ Негрици, стр. 75
  89. ^ Деннис Делетант, Чаушеску и Секуритате: принуждение и инакомыслие в Румынии, 1965–1989 гг.. Лондон: М. Э. Шарп, 1995. ISBN  1-56324-633-3
  90. ^ Дэн Черноводяну, Știința și arta heraldică в РумынииС. 197–198. Бухарест: Editura științifică și enciclopedică, 1977. OCLC  469825245
  91. ^ (на румынском) Космин Пэтраску Замфираче, "Lacul lui Eminescu de la Ipotești, un fals comunist construit acum 25 de ani cu 14 muncitori. Eful de lucrări: 'Am ancorat nuferii de fundul lacului cu nailon'", в Адевэрул (Издание Botoani), 29 октября 2014 г.
  92. ^ (на румынском) Амалия Люмей, "Convorbiri Literare 150", в Апостроф, № 5/2017
  93. ^ Дэвид А. Кидекель, «Нежить: Николае Чаушеску и патерналистская политика в румынском обществе и культуре», в книге Джона Борнемана (ред.), Смерть отца: антропология конца политической власти, п. 138. Нью-Йорк и Оксфорд: Книги Бергана, 2004. ISBN  1-57181-111-7
  94. ^ (на румынском) Николае Балота, "Ultima carte", в România Literară, № 7/2001; Алекс. Штефэнеску, "Petre uea", в România Literară, № 40/2003
  95. ^ Neubauer и другие., п. 51
  96. ^ (на румынском) Виктория Рокачук, "Grafica de carte în creația plasticianului Gheorghe Vrabie", в Арта, 2014, с. 144–145, 148
  97. ^ (на румынском) "Urmașii lui Vasile Zubcu-Codreanu, uniți de dragostea pentru teatru", в Timpul, 8 марта 2012 г.
  98. ^ (на румынском) "Cinci lucruri pe care nu le tiai despre поэтул Михай Эминеску", в Ziarul de Iași, 15 января 2014 г.
  99. ^ (на румынском) Дософтея Лайничи, "Евгений Дога, композитор заботы о музее lăsată de Dumnezeu", в Evenimentul Zilei, 9 февраля 2017 г.
  100. ^ «Театральное обозрение: Гиперион", в Шотландец, 28 июня 2014 г.
  101. ^ Ловинеску (1943), стр. 197
  102. ^ "Bibliografie selectivă", стр. 16. См. Также Bucur, p. 293
  103. ^ Эми Колин, «Иммануил Джеймс Вайсглас», в С. Лилиан Кремер (ред.), Литература о Холокосте: энциклопедия писателей и их творчества. Том II, от Лернера до Зихлинского; Индекс, п. 1300. Нью-Йорк и Лондон: Рутледж, 2003. ISBN  0-415-92984-9
  104. ^ «Bibliografie selectivă», стр. 168, 169. См. Также Chișu, p. 71
  105. ^ Chișu, p. 75
  106. ^ (на румынском) Либуша Вайдова, "Corespondență din Praga: Gena Eminescu", в România Literară, № 12/2005
  107. ^ Copcea, p. 92
  108. ^ Аурел Бугариу, "Insemnări și Recenzii. Ион Урече: Antologie de la poèsie roumaine", в Revista Institutului Social Banat-Crișana, Vol. XIV, январь – июль 1946 г., стр. 68–69.
  109. ^ Copcea, p. 97
  110. ^ Chișu, стр. 77–78.
  111. ^ "Bibliografie selectivă", стр. 169. См. Также Merlo, pp. 206–207, 226, 238.
  112. ^ Мерло, стр. 206, 235, 238–239.
  113. ^ Copcea, p. 97
  114. ^ Chișu, p. 77
  115. ^ Мариан, стр. 46–47.
  116. ^ Михай Чимпой, "Eminescu și 'inima lumii'", в Академос, № 3 (30), сентябрь 2013 г., с. 9; Ülkü elik avk, "Todur (Fedor) Zanet Gagauzluk ve Gagauzlara Adanmış Bir Hayat", in Техликедеки Диллер Дергиси, Зима 2013, стр. 137
  117. ^ Камелия Стумбеа, Елена Бондор, Ирина Порумбару, «Избранная библиография (2015)», в Studii Eminescologice, Vol. 18, 2016, с. 176
  118. ^ Copcea, p. 95
  119. ^ (на румынском) Марта Петреу, "Conversații cu Jean-Louis Courriol", в Апостроф, № 9/2013; Михай Ворнику, "Traducător - trădător… Eminescu și проблема перевода lui în franceză", в Convorbiri Literare, Июль 2015

Рекомендации

внешняя ссылка