Борис Пастернак - Boris Pasternak

Борис Пастернак
Пастернак в 1928 году
Родившийся	Борис Леонидович Пастернак 10 февраля [ОПЕРАЦИОННЫЕ СИСТЕМЫ. 29 января] 1890 Москва, Российская империя
Умер	30 мая 1960 г.(1960-05-30) (в возрасте 70 лет) Переделкино, Российская СФСР, Советский союз
Род занятий	Поэт, писатель
Гражданство	Российская империя (1890–1917) Советская Россия (1917–1922) Советский союз (1922–1960)
Известные работы	Моя сестра, жизнь, Второе рождение, Доктор Живаго
Известные награды	Нобелевская премия по литературе (1958)

Борис Леонидович Пастернак (/ˈпæsтərпæk/;^[1] Русский: Бори́с Леони́дович Пастерна́к, IPA:[bɐˈrʲis lʲɪɐˈnʲidəvʲɪtɕ pəstɨrˈnak];^[2] 10 февраля [ОПЕРАЦИОННЫЕ СИСТЕМЫ. 29 января] 1890 - 30 мая 1960) был русский поэт, прозаик и литературный переводчик. Написанная в 1917 году первая книга стихов Пастернака, Моя сестра, жизнь, был опубликован в Берлине в 1922 году и вскоре стал важным сборником в русский язык. Переводы Пастернака театральные постановки к Гете, Шиллер, Кальдерон де ла Барка и Шекспир остаются очень популярными у российской публики.

Пастернак является автором Доктор Живаго (1957), роман, действие которого происходит между Русская революция 1905 года и Вторая мировая война. Доктор Живаго было отклонено к публикации в СССР, но рукопись была переправлена ​​контрабандой в Италию для публикации.^[3] Пастернак был награжден Нобелевская премия по литературе в 1958 году событие, которое взбесило Коммунистическая партия Советского Союза, что вынудило его отказаться от приза, хотя его потомки смогли принять приз на его имя в 1988 году. Доктор Живаго входит в основную школьную программу России с 2003 года.^[4]

Ранние годы

Борис (слева) с братом Алексом; картина их отца, Леонид Пастернак

Пастернак родился в Москве 10 февраля (по григорианскому календарю) 1890 года (29 января по юлианскому календарю) в богатой, ассимилированной семье. Еврейский семья.^[5] Его отец был Постимпрессионист художник Леонид Пастернак, профессор Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Его мать была Роза Кауфман, концертная пианистка и дочь Одесса промышленник Исадоре Кауфман с женой. У Пастернака были младший брат Алексей и сестры Лидия и Жозефина. Семья утверждала, что произошла по отцовской линии от Исаак Абарбанель, знаменитый 15 век Сефардские евреи философ, Комментатор Библии, и казначей Португалия.^[6]

Раннее образование

С 1904 по 1907 год Борис Пастернак был однокашником Петра Минчакиевича (1890–1963) в г. Свято-Успенская Почаевская Лавра, расположенный в Западной Украине. Минчакевич происходил из православной украинской семьи, а Пастернак происходил из еврейской семьи. Возникла некоторая путаница в отношении того, посещал ли Пастернак военное училище в детстве. Униформа их монастырского кадетского корпуса была похожа только на военную академию царя Александра III, поскольку Пастернак и Минчакиевич никогда не учились ни в одной военной академии. Большинство школ использовали характерную для них униформу военного вида, как это было принято в то время в Восточной Европе и России. Друзья детства, они расстались в 1908 году, дружные, но с другой политикой, чтобы никогда больше не видеться. Пастернак учился музыке в Московской консерватории (позже в Германии - философии), а Минчакевич поступил во Львовский университет (Львов, Львов), чтобы изучать историю и философию. Хорошее измерение персонажа Стрельникова в «Докторе Живаго» основано на Петре Минчакиевиче. Некоторые персонажи Пастернака сложны. После Первой мировой войны и революции, сражаясь за Временное или республиканское правительство под руководством Керенского, а затем избежав коммунистической тюрьмы и казни, Минчакевич в 1917 году пересек Сибирь и стал гражданином США. Пастернак остался в России.

В письме 1959 года Жаклин де Пройяр Пастернак вспоминал:

В детстве меня крестили мои няня, но из-за ограничений, наложенных на евреев, особенно в случае семьи, которая была освобождена от них и пользовалась определенной репутацией с учетом репутации моего отца как художника, в этом было что-то немного сложное, и это всегда было чувствовался полусекретным и интимным, источником редкого и исключительного вдохновения, а не просто само собой разумеющимся. Я считаю, что это корень моей самобытности. Больше всего мой ум был занят христианством в 1910-1912 годах, когда формировались основные основы этой самобытности - мой взгляд на вещи, мир, жизнь ...^[7]

Вскоре после его рождения родители Пастернака присоединились к Толстовка Движение. Писатель Лев Толстой был близким другом семьи, как вспоминал Пастернак, «мой отец иллюстрировал его книги, ходил к нему, уважал его и ... весь дом проникся его духом».^[8]

Пастернак с. 1908 г.

В очерке 1956 года Пастернак вспоминал лихорадочную работу своего отца по созданию иллюстраций к роману Толстого. Воскрешение.^[9] Роман был опубликован в журнале Нива издателем Федор Маркс, базируется в Санкт-Петербурге. Эскизы были сделаны из наблюдений в таких местах, как залы суда, тюрьмы и в поездах, в духе реализма. Чтобы эскизы уложились в срок, установленный для журнала, проводники поездов были привлечены для личного сбора иллюстраций. Пастернак писал:

Мое детское воображение поразил вид проводника поезда в парадной железнодорожной форме, который ждал у дверей кухни, как будто он стоял на железнодорожной платформе у дверей купе, которое вот-вот покинет станцию. На плите кипел столярный клей. Иллюстрации были наскоро вытерты насухо, закреплены, наклеены на куски картона, скручены, связаны. Готовые посылки запечатывали сургучом и передавали кондуктору.^[9]

В соответствии с Макс Хейворд, "В ноябре 1910 г., когда Толстой сбежал из дома и умер в доме начальника станции на Астапово Леониду Пастернаку известили телеграммой, и он немедленно отправился туда, взяв с собой сына Бориса, и нарисовал Толстого на смертном одре ».^[10]

Среди постоянных посетителей дома Пастернаков Сергей Рахманинов, Александр Скрябин, Лев Шестов, Райнер Мария Рильке. Пастернак сначала стремился стать музыкантом.^[11] Вдохновленный Скрябиным, Пастернак недолго учился в Московская Консерватория. В 1910 году он резко уехал в Немецкий Марбургский университет, где учился Неокантианский философы Герман Коэн, Николай Хартманн и Пол Наторп.

Жизнь и карьера

Ольга Фрейденберг

В 1910 году Пастернак воссоединился со своим двоюродным братом, Ольга Фрейденберг (1890–1955). Они жили в одной детской, но были разделены, когда семья Фрейденберг переехала в Санкт-Петербург. Они сразу полюбили друг друга, но никогда не были любовниками. Однако романтика становится понятной из их писем Пастернака:

Вы не представляете, как мое мучительное чувство росло и росло, пока оно не стало очевидным для меня и других. Поскольку вы шли рядом со мной с полной непривязанностью, я не мог выразить это вам. Это была редкая близость, как будто мы двое, ты и я, были влюблены во что-то, что было совершенно безразлично для нас обоих, что-то, что оставалось в стороне от нас в силу своей необычайной неспособности адаптироваться к другой стороне жизнь.

Первоначальная страсть кузенов переросла в близкую дружбу на всю жизнь. С 1910 года Пастернак и Фрейденберг часто обменивались письмами, и их переписка длилась более 40 лет до 1954 года. В последний раз кузены встречались в 1936 году.^[12][13]

Ида Виссоцкая

Борис Пастернак в 1910 году, его отец Леонид Пастернак

Пастернак влюбился в Иду Виссоцкую, девушку из известного московского еврея. семья торговцев чаем, чья компания Чай Виссоцкий была крупнейшей чайной компанией в мире. Пастернак обучал ее в последнем классе средней школы. Он помог ей подготовиться к финалу. Они познакомились в Марбурге летом 1912 года, когда отец Бориса, Леонид Пастернак, написал ее портрет.^[14]

Хотя профессор Коэн рекомендовал ему остаться в Германии и получить докторскую степень по философии, Пастернак отказался от этого. Он вернулся в Москву примерно в момент начала Первой мировой войны. После событий Пастернак сделал предложение Иде жениться. Однако семья Виссоцких была обеспокоена плохими перспективами Пастернака и уговорила Иду отказаться от него. Она отвергла его, и он рассказал о своей любви и отвержении в стихотворении «Марбург» (1917):^[14]

Я задрожал. Я вспыхнул, а потом погас.
Я пожал. Я сделал предложение - но поздно,
Слишком поздно. Я был напуган, а она мне отказала.
Мне жаль ее слезы, я блаженнее святого.

Примерно в это же время, когда он вернулся в Россию, он присоединился к Русский футурист группа Центрифуга, также пишется Центрифуга,^[15] как пианист; хотя поэзия тогда была для него просто хобби,^[16] это было в их групповом журнале, Лирика, где были опубликованы некоторые из его самых ранних стихотворений. Его участие в футуристическом движении в целом достигло своего пика, когда в 1914 году он опубликовал сатирическую статью в Руконог, который напал на ревнивого лидера «Мезонина Поэзии», Вадим Шершеневич, кто критиковал Лирика и Эго-футуристы потому что самому Шершеневичу запретили сотрудничать с Центрифугой по той причине, что он был бездарным поэтом.^[15] Акция в конечном итоге вызвала словесную битву между несколькими членами группы, борющимися за признание в качестве первых, самых настоящих русских футуристов; они включали Кубофутуристы, которые к тому времени уже были известны своим скандальным поведением. Первая и вторая книги стихов Пастернака были изданы вскоре после этих событий.^[17]

Другой неудавшийся роман в 1917 году вдохновил его на стихи в его третьей и первой крупной книге: Моя сестра, жизнь. Его ранние стихи ловко скрывают его озабоченность Иммануил Кант философия. Его ткань включает поразительные аллитерации, дикие ритмические комбинации, повседневную лексику и скрытые аллюзии на его любимых поэтов, таких как Рильке, Лермонтов, Пушкин и немецкоязычные поэты-романтики.

Пастернак в 1920-е годы

Во время Первой мировой войны Пастернак преподавал и работал на химическом заводе во Всеволодово-Вильве, недалеко от г. Пермь, что, несомненно, дало ему материал для Доктор Живаго много лет спустя. В отличие от остальных членов своей семьи и многих из своих ближайших друзей, Пастернак решил не уезжать из России после Октябрьская революция 1917 года. Макс Хейворд,

Пастернак оставался в Москве на протяжении всего гражданская война (1918–1920), не предпринимая попыток бежать за границу или в Белые юг, как это делали в то время ряд других русских писателей. Несомненно, как и Юрий Живаго, на него на мгновение произвела впечатление «блестящая операция» захвата власти большевиками в октябре 1917 года, но - опять же, если судить по свидетельствам романа, и несмотря на личное восхищение им. Владимир Ленин, которого он видел на 9-м съезде Советов в 1921 году, - вскоре он начал испытывать глубокие сомнения по поводу требований и полномочий режима, не говоря уже о его стиле правления. Ужасная нехватка еды и топлива, а также разграбления Красный террор, делали жизнь в те годы очень опасной, особенно для "буржуазный " интеллигенция. В письме Пастернаку из-за границы в 20-е годы: Марина Цветаева напомнила ему о том, как она столкнулась с ним на улице в 1919 году, когда он собирался продать несколько ценных книг из своей библиотеки, чтобы купить хлеба. Он продолжал писать оригинальные работы и переводить, но примерно с середины 1918 года их публиковать стало практически невозможно. Единственный способ заявить о своей работе - это декламировать ее в нескольких "литературных" кафе, которые затем возникли, или - предвкушая самиздат - распространить в рукописи. Именно так Моя сестра, жизнь впервые стал доступен более широкой аудитории.^[18]

Пастернак (второй слева) в 1924 году с друзьями, в том числе Лиля Брик, Сергей Эйзенштейн (третий слева) и Владимир Маяковский (центр)

Когда он наконец был опубликован в 1922 году, Пастернак Моя сестра, жизнь произвел революцию в русской поэзии. Это сделало Пастернака образцом для молодых поэтов и решительно изменило поэзию Осип Мандельштам, Марина Цветаева и другие.

Следующий Моя сестра, жизнь, Пастернак создал герметичные произведения разного качества, в том числе его шедевр, лирический цикл. Разрыв (1921). И просоветские писатели, и их Белый эмигрант эквиваленты приветствовали поэзию Пастернака как чистое, необузданное вдохновение.

В конце 1920-х годов он также участвовал в широко известной трехсторонней переписке с Рильке и Цветаева.^[19] Однако по мере того, как шли 20-е годы, Пастернак все больше чувствовал, что его красочный стиль расходится с менее образованными читателями. Он попытался сделать свои стихи более понятными, переработав свои ранние произведения и начав два длинных стихотворения на Русская революция 1905 года. Он также обратился к прозе и написал несколько автобиографических рассказов, в частности «Детство Люверса» и «Безопасное поведение». (Коллекция Детство Жени и другие истории будет опубликован в 1982 г.)^[20]

Пастернак с Евгенией Лурье и сыном

В 1922 году Пастернак женился на студентке Художественного института Евгении Лурье (Евгения Лурье). В следующем году у них родился сын Евгений.

Свидетельство поддержки Пастернаком еще революционеров в руководстве Коммунистической партии еще в 1926 году указывает его стихотворение «Памяти Рейсснера».^[21] предположительно написано на шокирующе преждевременной смерти от тифа легендарного большевистского лидера Лариса Рейснер в возрасте 30 лет в феврале того же года.

К 1927 году близкие друзья Пастернака Владимир Маяковский и Николай Асеев выступали за полное подчинение искусства нуждам Коммунистическая партия Советского Союза.^[22] В письме сестре Жозефине Пастернак писал о своих намерениях «разорвать отношения» с ними обоими. Хотя он сказал, что это будет очень болезненно, Пастернак объяснил, что предотвратить это невозможно. Он объяснил:

Они никоим образом не соответствуют своему возвышенному призванию. Фактически, они этого не сделали, но - как бы мне это ни было трудно понять - современный софист Можно сказать, что эти последние годы фактически потребовали уменьшения совести и чувств во имя большей разборчивости. Но сейчас сам дух времени требует большой мужественной чистоты. И этими мужчинами правит банальная рутина. Субъективно они искренни и добросовестны. Но мне все труднее принимать во внимание личный аспект их убеждений. Я не один - люди хорошо ко мне относятся. Но все это справедливо только до определенного момента. Мне кажется, что я дошел до этого.^[23]

К 1932 году Пастернак кардинально изменил свой стиль, чтобы сделать его более понятным для широкой публики, и напечатал новый сборник стихов с метким названием Второе рождение. Хотя его кавказские произведения были столь же блестящими, как и предыдущие попытки, книга оттолкнула ядро ​​утонченной зарубежной аудитории Пастернака, которая в основном состояла из эмигрантов-антикоммунистов.

В 1932 году Пастернак влюбился в Зинаиду Нейгауз, жену русской пианистки. Генрих Нейгауз. Они оба развелись и поженились два года спустя.

Он продолжал изменять свою поэзию, упрощая свой стиль и язык на протяжении многих лет, как это выражено в его следующей книге: Ранние поезда (1943).

Сталин Эпиграмма

В апреле 1934 г. Осип Мандельштам прочитал его "Сталин Эпиграмма Пастернаку. Выслушав, Пастернак сказал Мандельштаму: «Я этого не слышал, вы мне не рассказывали, потому что, знаете, сейчас происходят очень странные и ужасные вещи: начали собирать людей. . Боюсь, у стен есть уши, и, возможно, даже эти скамейки на бульваре здесь смогут слушать и рассказывать сказки. Итак, давайте выясним, что я ничего не слышал ".^[24]

В ночь на 14 мая 1934 г. Мандельштам был арестован у себя дома на основании ордера, подписанного НКВД босс Генрих Ягода. Опустошенный, Пастернак немедленно отправился в кабинет Известия и умолял Николай Бухарин заступиться за Мандельштама.

Вскоре после встречи с Бухариным в московской квартире Пастернака зазвонил телефон. Голос из Кремль сказал: "Товарищ Сталин хочет поговорить с вами ".^[24] По словам Ивинской, Пастернак онемел. "Он был совершенно не готов к такому разговору. Но потом он услышал его голос, голос Сталина, переходящий через линию. Вождь обратился к нему в довольно резкой и неотесанной манере, используя знакомые слова. ты форма: «Скажите мне, что в ваших литературных кругах говорят об аресте Мандельштама?» Взволнованный, Пастернак отрицал, что в Советской России остались какие-либо дискуссии или что остались литературные круги. Сталин продолжал спрашивать его. его собственное мнение о Мандельштаме. «Яростно нащупывая» Пастернак объяснил, что у него и Мандельштама были совершенно разные взгляды на поэзию. Сталин наконец сказал насмешливым тоном: «Я вижу, вы просто не можете задираться за товарища »и положить трубку.^[24]

Великая чистка

По словам Пастернака, в 1937 г. показывать суд генерального Иона Якир и маршал Михаил Тухачевский, то Союз советских писателей попросил всех членов добавить свои имена в заявление в поддержку смертной казни подсудимым. Пастернак отказался расписаться даже после того, как руководство Союза пришло к нему и пригрозило.^[25]Вскоре после этого Пастернак обратился непосредственно к Сталину, описав сильные стороны своей семьи. Толстовка убеждения и предоставление своей жизни в распоряжение Сталина; он сказал, что не может быть самозваным судьей жизни и смерти. Пастернак был уверен, что его арестуют,^[25] но вместо этого Сталин, как говорят, вычеркнул имя Пастернака из списка казненных, якобы заявив: «Не трогай этого облачного обитателя» (или, в другой версии, «Оставь это Юродивый один!")^[26]

Близкий друг Пастернака Тициан Табидзе действительно пал жертвой Великой чистки. В автобиографическом эссе, опубликованном в 1950-х годах, Пастернак описал казнь Табидзе и самоубийства Марина Цветаева и Паоло Иашвили как величайшее горе в его жизни.

Ивинская писала: «Я считаю, что между Сталиным и Пастернаком произошел невероятный, тихий дуэль."^[27]

Вторая Мировая Война

Когда Люфтваффе Начав бомбить Москву, Пастернак сразу же стал работать надзирателем на крыше писательского дома на улице Лаврушинского. По словам Ивинской, он неоднократно помогал утилизировать упавшие на него немецкие бомбы.^[28]

В 1943 году Пастернаку наконец разрешили посетить солдат на фронте. Он переносил это хорошо, учитывая тяготы путешествия (у него была слабая нога от старой травмы), и он хотел отправиться в самые опасные места. Он читал свои стихи и много разговаривал с действующими и ранеными.^[28]

С окончанием войны в 1945 году советские люди ожидали окончания опустошения нацизм, и надеялся на окончание сталинских чисток. Но опломбированные поезда начали перевозить большое количество заключенных в Советский Союз. ГУЛАГ. Некоторые были Нацистские коллаборационисты кто воевал под командованием генерала Андрей Власов, но большинство из них были обычными советскими офицерами и солдатами. Пастернак наблюдал, как бывших военнопленных напрямую переправляли из нацистской Германии в Советский Союз. концентрационные лагеря. Белые эмигранты которые вернулись из-за обещаний амнистия также были отправлены прямо в ГУЛАГ, как и евреи из Антифашистский комитет и другие организации. Многие тысячи невинных людей были заключены в тюрьму в связи с Ленинградское дело и так называемый Участок доктора, а целые этнические группы депортирован в Сибирь.^[29]

Позже Пастернак сказал: «Если бы в дурном сне мы видели все ужасы, уготованные нам после войны, мы не должны были бы сожалеть, увидев падение Сталина вместе с Гитлер. Затем прекращение войны в пользу наших союзники, цивилизованные страны с демократическими традициями, означали бы для нашего народа в сто раз меньше страданий, чем те, которые Сталин снова причинил ему после своей победы ».^[30]

Ольга Ивинская

В октябре 1946 года дважды женатый Пастернак познакомился. Ольга Ивинская, 34-летняя мать-одиночка, работающая в Новый Мир. Глубоко тронутый ее сходством с его первой любовью Идой Высоцкой,^[31] Пастернак подарил Ивинской несколько томов своих стихов и литературных переводов. Хотя Пастернак никогда не расставался со своей женой Зинаидой, он завязал с Ивинской внебрачные отношения, которые продлились до конца жизни Пастернака. Ивинская позже вспоминала: «Он звонил почти каждый день, и, инстинктивно боясь встретиться или поговорить с ним, но умирая от счастья, я заикалась, что« сегодня занята ». Но почти каждый день, ближе к концу рабочего дня, он лично приходил в офис и часто гулял со мной по улицам, бульварам и площадям вплоть до улицы Потапова: «Могу ли я подарить вам эту площадь?» он бы спросил ».

Она дала ему номер телефона своей соседки Ольги Волковой, которая проживает внизу. По вечерам Пастернак звонил, а Волкова давала знак Ольге, стуча по водопроводу, соединявшему их квартиры.^[32]

Когда они впервые встретились, Пастернак переводил стихи венгерского народный поэт, Шандор Петефи. Пастернак подарил своей возлюбленной книгу Петефи с надписью: «Петефи служил кодексом в мае и июне 1947 года, и мои близкие переводы его текстов - это адаптированное к требованиям текста выражение моих чувств и мыслей для вас. и про вас. В память обо всем этом, Б.П., 13 мая 1948 г. "

Позже Пастернак заметил на своей фотографии: «Петефи великолепен своими описательными текстами и изображением природы, но вы еще лучше. Я много работал над ним в 1947 и 1948 годах, когда впервые познакомился с вами. Спасибо за вашу помощь. Я переводил вас обоих ".^[33] Позже Ивинская описала переводы Петефи как «первое признание в любви».^[34]

По словам Ивинской, Зинаида Пастернак пришла в ярость от измены мужа. Однажды, когда его младший сын Леонид серьезно заболел, Зинаида вырвала у мужа обещание, когда они стояли у его постели, что он прекратит роман с Ивинской. Пастернак попросил Луизу Попову, общую знакомую, рассказать Ивинской о своем обещании. Попова сказала ему, что он должен это сделать сам. Вскоре Ивинская заболела в квартире Поповой, как вдруг приехала Зинаида Пастернак и выступила против нее.

Ивинская позже вспоминала,

Но я так заболел из-за потери крови, что ей и Луизе пришлось доставить меня в больницу, и я уже не помню, что именно произошло между мной и этой крепкой, сильной женщиной, которая все время повторяла, что она не давала проклятие за нашу любовь и за то, что, хотя она больше не любила себя [Бориса Леонидовича], она не позволила развалить свою семью. После моего возвращения из больницы Борис, как ни в чем не бывало, пришел ко мне в гости и трогательно помирился с мамой, сказав ей, как сильно он меня любит. К этому времени она довольно хорошо привыкла к его забавным способам поведения.^[35]

В 1948 году Пастернак посоветовал Ивинской уволиться с работы в Новый Мир, что становилось чрезвычайно трудным из-за их отношений. После этого Пастернак начал учить ее переводить стихи. Со временем ее квартиру на улице Потапова стали называть «Наш магазин».

Вечером 6 октября 1949 г. Ивинская была арестована на своей квартире сотрудниками полиции. КГБ. Ивинская рассказывает в своих воспоминаниях, что, когда агенты ворвались в ее квартиру, она работала за пишущей машинкой над переводами Корейский поэт Вон Ту-Сон. В ее квартире был произведен обыск, и все вещи, связанные с Пастернаком, были сложены в ее присутствии. Ивинскую доставили в Лубянская тюрьма и неоднократно допрашивали, на которых она отказывалась сказать что-либо компрометирующее в отношении Пастернака. В то время она была беременна ребенком Пастернака и у нее случился выкидыш в начале ее десятилетнего срока в тюрьме. ГУЛАГ.

Узнав о его госпожа После ареста Пастернак позвонил Люисе Поповой и попросил ее немедленно приехать в Гоголевский бульвар. Она нашла его сидящим на скамейке возле Станция метро Дворец Советов. Плачущий Пастернак сказал ей: «Все кончено. Они забрали ее у меня, и я больше никогда ее не увижу. Это как смерть, даже хуже».^[36]

По словам Ивинской, «после этого в разговорах с почти незнакомыми людьми он всегда называл Сталина« убийцей ». Разговаривая с людьми в редакциях литературных периодических изданий, он часто спрашивал: «Когда же наступит конец этой свободе для лакеев, которые с удовольствием ходят по трупам ради собственных интересов?» Он много времени проводил с Ахматова - к которой в те годы очень не подходило большинство знавших ее людей. Он интенсивно работал над второй частью Доктор Живаго."^[36]

В письме 1958 г. другу в Западная Германия Пастернак писал: «Ее посадили за меня, как человека, которого считали Тайная полиция чтобы быть ближе всех ко мне, и они надеялись, что с помощью изнурительного допроса и угроз они смогут получить от нее достаточно улик, чтобы предать меня суду. Я обязан своей жизнью и тем, что меня не трогали в те годы, ее героизму и стойкости ».^[37]

Перевод Гете

Перевод Пастернака первая часть из Фауст привел к нападению на него в августовском выпуске 1950 г. Новый Мир. Критик обвинил Пастернака в искажении Гете «прогрессивных» значений для поддержки «реакционной теории« чистого искусства »», а также введения эстетических и индивидуалист значения. В последующем письме дочери Марины Цветаевой Пастернак объяснил, что нападение было мотивировано тем, что сверхъестественные элементы пьесы, которые Новый Мир "иррациональные" были переведены так, как их написал Гете. Пастернак далее заявил, что, несмотря на нападки на его перевод, его контракт на вторая часть не был отозван.^[38]

Хрущевская оттепель

Когда 5 марта 1953 года Сталин умер от инсульта, Ольга Ивинская все еще находилась в тюрьме. ГУЛАГ, а Пастернак был в Москве. По всей стране прокатились волны паники, замешательства и публичных проявлений горя. Пастернак писал: «Несвободные люди ... всегда идеализируют свое рабство».^[39]

После ее освобождения отношения Пастернака с Ивинской возобновились с того места, где они остановились. Вскоре после того, как он признался ей: «Так долго нами правили сумасшедший и убийца, а теперь - дурак и свинья. У сумасшедшего время от времени возникали фантазии, он интуитивно чувствовал определенные вещи, несмотря на его дикий мракобесие. Теперь нами правят посредственность ».^[40] В этот период Пастернак с удовольствием читал подпольную копию книги. Джордж Оруэлл с Ферма животных по-английски. В разговоре с Ивинской Пастернак объяснил, что свинья-диктатор Наполеон в романе «живо напомнил» ему советского премьера. Никита Хрущев.^[40]

Доктор Живаго

Хотя в нем есть отрывки, написанные в 1910-1920-х годах, Доктор Живаго не был завершен до 1956 года. Пастернак представил роман Новый Мир, который отказался от публикации из-за отказа социалистический реализм.^[41] Автор, как и его главный герой Юрий Живаго, проявляли больше заботы о благополучии отдельных персонажей, чем о «прогрессе» общества. Цензоры также считали некоторые отрывки антисоветский, особенно критика романа^[42] из Сталинизм, Коллективизация, то Великая чистка, а ГУЛАГ.

Однако вскоре судьба Пастернака изменилась. В марте 1956 г. Коммунистическая партия Италии отправил журналиста, Серджио Д'Анджело, работать в Советском Союзе, а его статус журналиста, а также членство в Коммунистической партии Италии позволили ему иметь доступ к различным аспектам культурной жизни Москвы того времени. Миланский издатель, коммунист Джангиакомо Фельтринелли, также поручили ему найти новые произведения советской литературы, которые понравились бы западной аудитории, и, узнав о Доктор Живаго 'Во время своего существования Д'Анджело немедленно отправился в Переделкино и предложил передать роман Пастернака компании Фельтринелли для публикации. Сначала Пастернак был ошеломлен. Затем он принес рукопись из своего кабинета и со смехом сказал Д'Анджело: «Настоящим приглашаем вас посмотреть, как я встречусь с расстрельной командой».^[43]

По словам Лазаря Флейшмана, Пастернак осознавал, что идет на огромный риск. Ни один советский автор не пытался иметь дело с западными издателями с 1920-х годов, когда такое поведение заставило Советское государство объявить войну Борис Пильняк и Евгений Замятин. Пастернак, однако, считал, что коммунистическая принадлежность Фельтринелли не только гарантирует публикацию, но и может даже вынудить Советское государство опубликовать роман в России.^[44]

В редкий момент согласия и Ольга Ивинская, и Зинаида Пастернак пришли в ужас от подачи Доктор Живаго в западное издательство. Однако Пастернак отказался изменить свое мнение и сообщил эмиссару из Фельтринелли, что готов пойти на любые жертвы, чтобы увидеть Доктор Живаго опубликовано.^[45]

В 1957 году Фельтринелли объявил, что роман будет опубликован его компанией. Несмотря на неоднократные требования посещавших советских эмиссаров, Фельтринелли отказался отменить или отложить публикацию. По словам Ивинской, «он не верил, что мы когда-либо опубликуем здесь рукопись, и считал, что не имеет права скрывать от мира шедевр - это было бы еще большим преступлением».^[46] Советское правительство заставило Пастернака телеграфировать издателю отозвать рукопись, но он отправил отдельные секретные письма, в которых Фельтринелли советовал игнорировать телеграммы.^[47]

Значительно помогли советские кампании против романа (а также США Центральное Разведывательное Управление секретная покупка сотен экземпляров книги, когда она сошла с тиражей по всему миру - см. раздел «Нобелевская премия» ниже), Доктор Живаго стал мгновенной сенсацией во всем некоммунистическом мире после его выпуска в ноябре 1957 года. Государство Израиль Однако роман Пастернака подвергся резкой критике за ассимилятор взгляды на Евреи. Узнав об этом, Пастернак ответил: «Неважно. Я выше расы ...»^[48] По словам Лазара Флейшмана, Пастернак написал спорные отрывки до независимости Израиля. В то время Пастернак также регулярно посещал Русские православные. Божественная литургия. Поэтому он считал, что обращение советских евреев в христианство было предпочтительнее ассимиляции в атеизм и Сталинизм.^[49]

Первый английский перевод Доктор Живаго был наспех произведен Макс Хейворд и Маня Харари чтобы соответствовать огромному общественному спросу. Он был выпущен в августе 1958 года и оставался единственным доступным изданием более пятидесяти лет. С 1958 по 1959 год издание на английском языке продержалось 26 недель на вершине рейтинга. Нью-Йорк Таймс ' список бестселлеров.

Дочь Ивинской Ирина распространила машинописные копии романа в Самиздат. Хотя ни один из советских критиков не читал запрещенный роман, Доктор Живаго был осужден государственной прессой. Подобные нападки привели к юмористической русской поговорке: «Я не читал Пастернака, но осуждаю его».^[50]

После Второй мировой войны Пастернак написал серию стихов на тему Евангелие темы. По словам Ивинской, Пастернак считал Сталина «гигантом дохристианской эпохи». Поэтому стихи Пастернака на христианскую тематику были «формой протеста».^[51]

9 сентября 1958 г. Литературный вестник критик Виктор Перцов в ответ осудил «декадентскую религиозную поэзию Пастернака, от которой пахнет нафталином. Символист чемодан 1908–1910 гг. ".^[52] Кроме того, автор получил много ненавижу почту от коммунистов как дома, так и за рубежом. По словам Ивинской, такие письма Пастернак продолжал получать всю оставшуюся жизнь.^[53]

Однако в письме к сестре Жозефине Пастернак вспомнил слова своей подруги Екатерины Крашенниковой при чтении Доктор Живаго. Она сказала: «Не забывайся до такой степени, что веришь, что это ты написал эту работу. Русские люди и их страдания, создавшие это. Слава Богу, что выразил это вашим пером ».^[54]

Нобелевская премия

По словам Евгения Борисовича Пастернака, «слухи о присуждении Пастернаку Нобелевской премии пошли сразу после окончания Вторая Мировая Война. По словам бывшего главы Нобелевского комитета Ларс Гилленстен его номинация обсуждалась ежегодно с 1946 по 1950 год, а затем снова в 1957 году (окончательно она была присуждена в 1958 году). Об этом Пастернак догадался по нарастающей в СССР волны критики. Иногда ему приходилось оправдывать свою европейскую известность: «По мнению Союза советских писателей, некоторые литературные круги Запада видят в моей работе необычайное значение, не соответствующее ее скромности и низкой продуктивности…» »^[55]

Тем временем Пастернак написал Ренате Швейцер.^[56] и его сестра, Лидия Пастернак Слейтер.^[57] В обоих письмах автор выразил надежду, что Нобелевский комитет обойдет его стороной в пользу Альберто Моравия. Пастернак писал, что его терзали мучения и тревоги при мысли о том, что он подвергнет опасности своих близких.

23 октября 1958 года Борис Пастернак был объявлен лауреатом Нобелевской премии. Цитата отмечает вклад Пастернака в русскую лирику и его роль в «продолжении великой русской эпической традиции». 25 октября Пастернак прислал телеграмма к Шведская Академия: "Бесконечно благодарный, тронутый, гордый, удивленный, потрясенный".^[58] В тот же день Литературный институт в Москве потребовал, чтобы все его студенты подписали петицию, осуждающую Пастернака и его роман. Далее им было приказано присоединиться к «стихийной» демонстрации с требованием изгнания Пастернака из Советского Союза.^[59] 26 октября Литературный вестник опубликовала статью Давида Заславского под названием: Реакционный Пропагандистский шум из-за литературной травы.^[60]

В соответствии с Соломон Волков:

Кампания против Пастернака была организована в худшей сталинской традиции: доносы в Правда и другие газеты; публикации гневных писем «простых советских рабочих», не читавших книгу; наспех созываемые встречи друзей и коллег Пастернака, на которых любят Владимир Солоукин, Леонид Мартынов, и Борис Слуцкий были вынуждены осудить автора, которого они уважали. Слуцкий, создавший в своих брутальных стихотворениях, похожих на прозу, образ мужественного солдата и любителя правды, был так измучен своей антипастернакской речью, что позже сошел с ума. 29 октября 1958 г. на пленуме ЦК ВЛКСМ, посвященном Комсомол сорокалетие, его руководитель, Владимир Семичастный, атаковал Пастернака перед аудиторией из 14 000 человек, включая Хрущева и других партийных лидеров. Семишастный первым назвал Пастернака «паршивой овцой», радовавшей врагов Советского Союза, «своей так называемой клеветнической работой». Затем Семичастный (возглавивший КГБ в 1961 году) добавил, что «этот человек пошел и плюнул в лицо народу». И в заключение он сказал: «Если вы сравните Пастернака со свиньей, свинья не станет делать то, что она сделала», потому что свинья «никогда не гадит, где ест». Хрущев демонстративно аплодирует. Известие об этом выступлении поставило Пастернака на грань самоубийства. Недавно выяснилось, что настоящим автором оскорблений Семичастного был Хрущев, который накануне вечером позвонил комсомольскому лидеру и продиктовал свои строки про паршивую овцу и свинью, которые Семичастный описал как «типично хрущевские, нарочито грубые». бесцеремонно ругает ".^[61]

Кроме того, Пастернаку сообщили, что если он поедет в Стокгольм чтобы получить Нобелевскую медаль, ему будет отказано во въезде в Советский Союз. В результате Пастернак направил в Нобелевский комитет вторую телеграмму: «Учитывая значение, придаваемое этой награде обществом, в котором я живу, я должен отказаться от этой незаслуженной награды, которой я удостоен. Пожалуйста, не принимайте мои добровольные отречение неправильно ".^[62] Шведская Академия объявила: «Этот отказ, конечно, никоим образом не изменяет действительности награды. Однако Академии остается только заявить с сожалением, что вручение Премии не состоится».^[63]По словам Евгения Пастернака, «я не узнал своего отца, когда увидел его в тот вечер. Бледное, безжизненное лицо, усталые, болезненные глаза, и только говорил о том же:« Теперь все неважно, я отказался от премии ». .'"^[55]

Планы депортации

Несмотря на его решение отклонить награду, Советский Союз писателей продолжал демонизировать Пастернака в государственной прессе. Более того, ему угрожали как минимум формальной ссылкой на Запад. В ответ Пастернак написал напрямую советскому премьеру. Никита Хрущев,

Обращаюсь к вам лично, C.C. КПСС и Советского правительства. Из выступления тов. Семичастного я узнаю, что правительство «не чинило бы препятствий моему отъезду из СССР». Для меня это невозможно. Я привязан к России по рождению, своей жизнью и работой. Я не могу представить свою судьбу отдельно от России или вне ее. Какими бы ни были мои ошибки или промахи, я не мог представить, что окажусь в центре такой политической кампании, которая развернулась вокруг моего имени на Западе. Узнав об этом, я сообщил Шведской академии о своем добровольном отказе от Нобелевской премии. Отъезд за пределы моей страны был бы для меня равносилен смерти, и поэтому я прошу вас не предпринимать со мной этой крайности. Положив руку на сердце, могу сказать, что кое-что сделал для советской литературы и, возможно, еще пригодится.^[64]

В Дуб и теленок, Александр Солженицын резко критиковал Пастернака как за отказ от Нобелевской премии, так и за отправку такого письма Хрущеву. В своих воспоминаниях Ольга Ивинская винит себя в том, что заставила возлюбленного принять оба решения.

По словам Евгения Пастернака, «она горько обвиняла себя в том, что уговорила Пастернака отказаться от премии. После всего того, что произошло, открытая слежка, отворачивание друзей, суицидальное состояние Пастернака в то время, ее можно ... понять: память о Сталине. лагеря были слишком свежими, [и] она пыталась защитить его ».^[55]

31 октября 1958 г. Союз советских писателей проходил за закрытыми дверями. Согласно протоколу собрания, Пастернак был объявлен внутренним Белый эмигрант и фашист пятый обозреватель. После этого присутствующие объявили, что Пастернак исключен из Союза. Далее они подписали петицию в Политбюро, требуя, чтобы Пастернак был лишен советского гражданства и сослан в «его капиталистический рай».^[65] Однако, по словам Евгения Пастернака, автор Константин Паустовский отказался присутствовать на встрече. Евгений Евтушенко присутствовал, но вышел с отвращением.^[55]

По словам Евгения Пастернака, его отца отправили бы в ссылку, если бы не премьер-министр Индии. Джавахарлал Неру, который позвонил Хрущеву и пригрозил организовать Комитет защиты Пастернака.^[55]

Не исключено, что Нобелевская премия 1958 года предотвратила заключение Пастернака в тюрьму из-за опасений Советского государства перед международными протестами. Однако Евгений Пастернак считает, что преследование смертельно ослабило здоровье его отца.^[47]

Тем временем, Билл Молдин произведено мультфильм про пастернака который выиграл 1959 г. Пулитцеровская премия за редакционные карикатуры. В мультфильме Пастернак изображен в виде ГУЛАГ Заключенный раскалывает деревья в снегу, говоря другому заключенному: «Я получил Нобелевскую премию по литературе. В чем было ваше преступление?»^[66]

В последние годы

Бориса Пастернака дача в Переделкино, где он жил с 1936 по 1960 гг.

Пост ПастернакаЖиваго Поэзия исследует универсальные вопросы любви, бессмертия и примирения с Богом.^[67][68] Борис Пастернак написал свою последнюю полную книгу, Когда проясняется погода, в 1959 г.

По словам Ивинской, Пастернак продолжал придерживаться своего ежедневного графика письма даже во время полемики вокруг Доктор Живаго. Он также продолжал переводить сочинения Юлиуш Словацкий и Педро Кальдерон де ла Барка. В своей работе над Кальдероном Пастернак получил осторожную поддержку со стороны Николая Михайловича Любимова, одного из руководителей литературного аппарата партии. Ивинская описывает Любимова как «проницательного и просвещенного человека, который очень хорошо понимал, что вся грязь и шумиха вокруг романа будут забыты, но что Пастернак будет всегда».^[69] В письме к своим сестрам в Оксфорд, Англия, Пастернак утверждал, что закончил перевод одной из пьес Кальдерона менее чем за неделю.^[70]

Летом 1959 года Пастернак начал писать Слепая красавица, трилогия театральные постановки установить до и после Александр II отмена крепостное право в России. В интервью Ольге Карлайл из Парижский обзор Пастернак восторженно описывал сюжет и персонажей спектакля. Он сообщил Ольге Карлайл, что в конце Слепая красавицаон хотел изобразить «рождение просвещенного и богатого среднего класса, открытого для западных влияний, прогрессивного, умного, артистичного».^[71] Однако Пастернак заболел неизлечимым раком легких до того, как смог завершить первую пьесу трилогии.

«Уникальные дни»

Эта секция предоставляет недостаточный контекст для тех, кто не знаком с предметом. Пожалуйста помоги улучшить статью к обеспечение большего контекста для читателя. (Февраль 2017 г.) (Узнайте, как и когда удалить этот шаблон сообщения)

«Уникальные дни» были последним стихотворением, написанным Пастернаком.

Как я помню дни солнцестояния

Через много зим давно завершено!
Каждый неповторимый, неповторимый,
И каждое повторялось бесчисленное количество раз.

Из всех этих дней, только в эти дни,
Когда радовались впечатлениям
Это время остановилось, росли годы
Незабываемая преемственность.

Я могу вызвать каждую из них.
Год к середине зимнего переезда,
С крыш капает, дороги мокнут,
А на льду грезит солнышко.

Тогда наспех нарисованы любовники
Друг к другу, смутные и мечтательные,
И в жару на дереве
Дымится скворечник.

И сонные стрелки часов бездельничают
Циферблат устало поднимается.
Вечен, бесконечен день,

И объятия бесконечны.^[72]

Смерть

Борис Пастернак умер от рака легких в своем дача в Переделкино вечером 30 мая 1960 года. Сначала он вызвал своих сыновей и в их присутствии сказал: «Кто больше всего пострадает из-за моей смерти? Кто пострадает больше всего? Только Олюша пострадает, а я не успел сделать. все для нее. Хуже всего то, что она будет страдать ".^[73] Последними словами Пастернака были: «Я плохо слышу. А перед глазами туман. Но он уйдет, не так ли? Не забудьте завтра открыть окно».^[73]

Незадолго до смерти священник Русская Православная Церковь дал Пастернаку последние обряды. Позже, в строжайшей секретности, Русская Православная заупокойная литургия, или же Панихида, был предложен на семейной даче.^[74]

Похоронная демонстрация

Несмотря на то, что в Литературный вестник,^[73] рукописные объявления с датой и временем похорон были вывешены по всей системе московского метрополитена.^[73] В результате тысячи поклонников, не выдержав слежки со стороны милиции и КГБ, пришли на похороны Пастернака в г. Переделкино.^[75]

Перед гражданскими похоронами Пастернака Ольга Ивинская побеседовала с Константин Паустовский. По словам Ивинской,

Он начал говорить, что похороны были подлинным событием - выражением того, что на самом деле чувствовали люди, и так характерно для России, которая забила камнями своих пророков и умертвила своих поэтов в соответствии с давними традициями. В такой момент, - продолжал он с негодованием, - нельзя не вспомнить похороны Пушкина и царских придворных - их жалкое лицемерие и ложную гордость. «Вы только подумайте, какие они богатые, сколько у них Пастернаков - столько, сколько было Пушкиных в России царя Николая ... Немногое изменилось. Но чего ждать? Боятся ...»^[76]

Затем в присутствии большого количества иностранных журналистов тело Пастернака было перенесено на кладбище. По словам Ивинской,

Началась служба у могилы. В моем состоянии мне было трудно понять, что происходит. Позже мне сказали, что Паустовский хотел произнести похоронный адрес, но на самом деле говорил профессор Асмус. В светлом костюме и ярком галстуке он был одет больше для торжественного случая, чем для похорон. «Умер писатель, - начал он, - который вместе с Пушкиным, Достоевским и Толстым составляет часть славы русской литературы. Даже если мы не можем во всем с ним соглашаться, мы все тем не менее в долгу перед ним. благодарности за то, что он показал пример непоколебимой честности, за его неподкупную совесть и за его героический взгляд на свой писательский долг ». Само собой разумеется, что он упомянул [Бориса Леонидовича] «ошибки и промахи», но поспешил добавить, что «они, однако, не мешают нам признать тот факт, что он был великим поэтом». «Он был очень скромным человеком, - сказал Асмус в заключение, - и он не любил, чтобы люди слишком много говорили о нем, поэтому на этом я завершу свое выступление».^[77]

Однако, к ужасу собравшихся партийных чиновников, некто с «молодым и глубоко мучительным голосом»^[78] начал читать запрещенное стихотворение Пастернака Гамлет.

По словам Ивинской,

В этот момент организаторы процедуры решили, что церемонию нужно как можно скорее завершить, и кто-то начал нести крышку к гробу. В последний раз я наклонилась, чтобы поцеловать Бориса в лоб, теперь совсем холодный ... Но сейчас на кладбище стало происходить что-то необычное. Кто-то собирался закрыть гроб крышкой, а другой человек в серых штанах ... сказал взволнованным голосом: «Хватит, нам больше не нужны речи! Закройте гроб!» Но людей так легко заставить замолчать. Кто-то в цветной рубашке с открытым воротом, похожий на рабочего, заговорил: «Спи спокойно, дорогой Борис Леонидович! Мы не знаем всех твоих работ, но клянемся тебе в этот час: наступит день, когда мы будем Мы их всех знаем. Мы не верим ни во что плохое о вашей книге. А что мы можем сказать обо всех вас, всех братьях писателях, которые навлекли на себя такой позор, что никакими словами это не описать. Покойтесь с миром, Борис Леонидович! » Человек в серых штанах схватил людей, которые пытались выйти вперед, и толкнул их обратно в толпу: «Митинг окончен, выступлений больше не будет!» Иностранец выразил свое возмущение на ломаном русском языке: «Вы можете сказать, что собрание окончено, только когда люди больше не хотят говорить!»^[78]

Последний оратор на службе у могилы сказал:

Бог отмечает путь избранных терновником, а Пастернак избран и отмечен Богом. Он верил в вечность и будет ей принадлежать ... Мы отлучены от церкви Толстого, мы отреклись Достоевский, а теперь открещиваемся от Пастернака. Все, что приносит нам славу, мы пытаемся изгнать. Запад... Но мы не можем этого допустить. Мы любим Пастернака и почитаем его как поэта ... Слава Пастернаку!^[80]

Под аплодисменты зрителей зазвонили колокола Преображенской церкви Переделкино. Затем на лоб Пастернака возлагали письменные молитвы за умерших, а гроб закрывали и закапывали. Могила Пастернака впоследствии стала главной святыней для членов Советский диссидент движение.^[74]

Современные исследования роли ЦРУ в присуждении Нобелевской премии 1958 года

Писатель и Радио Свобода Журналист Иван Толстой написал книгу «Отмытый роман: Доктор Живаго между КГБ и ЦРУ», изданную в России в декабре 2008 года.^[81][82]

Иван Толстой сказал в своей книге британское MI6 и американский ЦРУ якобы^[81] протянул руку, чтобы Доктор Живаго был представлен Нобелевский комитет на оригинальном русском языке. По словам Толстого, это якобы^[81] сделано для того, чтобы Пастернак мог получить Нобелевскую премию и нанести ущерб международному авторитету Советский союз. Он повторяет и развивает утверждения Фельтринелли о том, что оперативники ЦРУ сфотографировали рукопись романа и тайно напечатали небольшое количество книг в русский язык.^[83][84][47]

Иван Толстой объяснил в программе российского радио Эхо Москвы в эфире 7 декабря 2008 г., его исследование о том, Центральное Разведывательное Управление помог Пастернаку получить Нобелевскую премию. Он сказал: «... возможно, из-за публикации этого русского издания ЦРУ Пастернак получил Нобелевскую премию. Подчеркиваю - возможно! Этих документов не существует. Полагаю, он получил их, в конце концов, из-за ЦРУ. редакции. Но я оговариваю это очень тщательно ".^[81]

Анна Сергеева-Клятис русский филолог, опубликовала свое исследование в 2012 году, в котором предположила, что первое русское издание Доктор Живагопиратская версия с многочисленными опечатками и упущениями была фактически инициирована Центральной ассоциацией послевоенных эмигрантов в ответ на растущий спрос среди русских эмигрантов.^[85]

14 апреля 2014 г. Центральное Разведывательное Управление рассекретили более 130 документов из файлов около 1000 копий на русском языке, опубликованных Mouton Publishers в Гааге в начале сентября 1958 года.^[86] В одном из файлов от 12 декабря 1957 г. агенты ЦРУ рекомендуют: "Доктор Живаго должны быть опубликованы в максимальном количестве зарубежных изданий для максимально свободного обсуждения в мире, признания и рассмотрения такой награды, как Нобелевская премия »[sic]^[87]

В своем объявлении о рассекречивании Живаго В документах ЦРУ говорится: «После тайной работы над изданием русскоязычного издания в Нидерландах, ЦРУ быстро приняло меры к тому, чтобы экземпляры Доктора Живаго были доступны для распространения среди советских посетителей на Всемирной выставке в Брюсселе 1958 года. Честно, 355 экземпляров «Доктора Живаго» были тайно разданы ... "^[88]

Журналист Washington Post Питер Финн и писательница Петра Куве, которые работали над книгой под названием Дело Живагопосле изучения раскрытых файлов, сказал: «Хотя ЦРУ надеялось, что роман Пастернака привлечет внимание всего мира, в том числе Шведской академии, не было никаких указаний на то, что целью агентства для печати русскоязычного издания было помочь Пастернаку выиграть приз. то, что было предметом спекуляций в течение нескольких десятилетий ".^[89]

Наследие

Пастернак на марке Албании 2015 г.

После смерти Пастернака, Ольга Ивинская арестован во второй раз вместе с дочерью Ириной Емельяновой. Оба были обвинены в связях Пастернака с западными издателями и в торговле твердой валютой для Доктор Живаго. Все письма Пастернака Ивинской, а также многие другие рукописи и документы были изъяты КГБ. КГБ незаметно освободил их, Ирину через год, в 1962 году, и Ольгу в 1964 году.^[90] К этому времени Ивинская отбыла четыре года из восьми лет лишения свободы в отместку за свою роль в Доктор Живаго 'публикация.^[91] В 1978 году ее мемуары были вывезены за границу и опубликованы в Париже. Английский перевод Макс Хейворд был опубликован в том же году под заголовком Пленник времени: Мои годы с Пастернаком.

Ивинская была реабилитирован только в 1988 году. распад Советского Союза Ивинская подала иск о возврате писем и документов, изъятых КГБ в 1961 году. Верховный Суд России в конечном итоге вынес решение против нее, заявив, что «не было доказательств права собственности» и что «документы должны оставаться в государственном архиве».^[90] Ольга Ивинская умерла от рака 8 сентября 1995 года.^[91] Репортер на НТВ сравнила ее роль с ролью других известных муз для русских поэтов: «Как Пушкин не было бы полным без Анна Керн, и Есенин не было бы ничего без Айседора, поэтому Пастернак не был бы Пастернаком без Ольга Ивинская, кто был его источником вдохновения для Доктор Живаго.".^[91]

Между тем, Борис Пастернак продолжал осуждать советское государство до тех пор, пока Михаил Горбачев провозглашенный Перестройка в течение 1980-х гг.

В 1988 году, после десятилетий обращения в Самиздат, Доктор Живаго был опубликован в литературном журнале Новый Мир.^[92]

В декабре 1989 года Евгению Борисовичу Пастернаку разрешили поехать в Стокгольм, чтобы забрать Нобелевскую медаль своего отца.^[93] На церемонии признанный виолончелист и советский диссидент. Мстислав Ростропович выполнил Бах серенада в честь умершего земляка.

Книга Ивана Толстого 2009 года подтверждает утверждения о том, что офицеры британской и американской разведки участвовали в обеспечении Нобелевской победы Пастернака; другой российский исследователь, однако, не согласился.^[84][85] Когда об этом спросили Евгения Борисовича Пастернака, он ответил, что его отец совершенно не в курсе действий западных спецслужб. Евгений также заявил, что Нобелевская премия не причинила его отцу ничего, кроме тяжелого горя и преследований со стороны Советского государства.^[83][47]

Бумаги семьи Пастернаков хранятся в Институт Гувера Архивы, Стэндфордский Университет. В них есть переписка, черновики Доктор Живаго и другие записи, фотографии и другие материалы Бориса Пастернака и других членов семьи.

С 2003 года роман Доктор Живаго вошел в русскую школьную программу, где его читают в 11 классе общеобразовательной школы.^[4]

Поминовение

В октябре 1984 г. по решению суда Пастернак дача в Переделкино был взят у родственников писателя и передан в государственную собственность. Спустя два года, в 1986 году, был основан Дом-музей Бориса Пастернака.^[94] (первый дом-музей в СССР ).

В 1990 году, в год 100-летнего юбилея поэта, Музей Пастернака распахнул свои двери в Чистополь, в доме, куда поэт эвакуировался во время Великая Отечественная война (1941-1943),^[95] И в Переделкино, где он прожил много лет до самой смерти.^[96] Дом-музей поэта заведует Наталья Пастернак, его невестка (вдова младшего сына). Леонид ).^[97]

В 2008 г. открылся музей в г. Всеволодо-Вильва в доме, где начинающий поэт жил с января по июнь 1916 года.^[98][99]

В 2009 г. День города в Пермь первый в России памятник Пастернаку был установлен на площади у Оперный театр (скульптор: Елена Мунк).^[100][101]

Бориса Пастернака улица Zoetermeer, Нидерланды

А мемориальная доска был установлен на доме, где родился Пастернак.^[102]

В память о трехкратном пребывании поэта в Тула, 27 мая 2005 г. на стене отеля Wörmann была установлена ​​мраморная мемориальная доска Пастернаку, так как Пастернак был Нобелевский лауреат и посвятил Туле несколько своих работ.^[103][104]

20 февраля 2008 г. в г. Киев, мемориальная доска^[105] был поставлен в доме №9 по улице Липинского, но через семь лет был похищен вандалами.^[106]

В 2012 году памятник Борису Пастернаку был установлен в райцентре г. Мучкапский З. Церетели.

В 1990 году в рамках серии «Лауреаты Нобелевской премии».^[107] СССР и Швеция («Лауреаты Нобелевской премии - литература»)^[108] выпущены марки с изображением Бориса Пастернака.

В 2015 году в рамках цикла «125 лет со дня рождения Бориса Пастернака, 1890-1960». Мозамбик выпустил миниатюрный лист с изображением Бориса Пастернака.^[109] Хотя эта проблема была признана почтовой администрацией Мозамбика, выпуск не был выставлен на продажу в Мозамбике, а был распространен среди торговцев новыми выпусками только филателистическим агентом Мозамбика.

В 2015 году в рамках цикла «125 лет со дня рождения Бориса Пастернака». Мальдивы выпустил миниатюрный лист с изображением Бориса Пастернака.^[110] Проблема была признана мальдивскими почтовыми властями, но распространена мальдивским филателистическим агентом только для целей сбора.

По случаю 50-летия Нобелевской премии Б. Пастернака княжество Монако выпустил почтовую марку в его память.^[111]

27 января 2015 года, в честь 125-летия поэта, Почта России выдан конверт с оригинальной маркой.^[112]

1 октября 2015 г. установлен памятник Пастернаку в г. Чистополь.

Культурное влияние

Портрет автора Юрий Анненков, 1921

• А малая планета (3508 Пастернак ) обнаружен советским астрономом Людмила Георгиевна Карачкина в 1980 году назван его именем.^[113]
• Русско-американский певец и автор песен Регина Спектор читает стих из стихотворения Пастернака «Черная весна» 1912 года в песне «Apres Moi» из своего альбома. Начни надеяться.
• Русско-голландский композитор Фред Момотенко (Альфред Момотенко) написал сопутствующую композицию к Сергей Рахманинов с Всенощное бдение Op 37. по одноименной поэме из диптиха. Доктор Живаго На Страстной

Адаптации

Первый экранная адаптация из Доктор Живаго, адаптировано Роберт Болт и направлен Дэвид Лин, появился в 1965 году. Фильм, гастролировавший в Роуд-шоу традиция, звездный Омар Шариф, Джеральдин Чаплин, и Джули Кристи. Концентрируясь на любовный треугольник аспекты романа, фильм стал всемирным блокбастером, но был недоступен в России до Перестройка.

В 2002 году роман был адаптирован как телевизионный мини-сериал. Режиссер Джакомо Кампиотти, в сериале снялся Ганс Матесон, Александра Мария Лара, Кира Найтли, и Сэм Нил.

Российская телевизионная версия 2006 года, режиссер Александр Прошкин и в главной роли Олег Меньшиков как Живаго считается более верным роману Пастернака, чем фильм Дэвида Лина 1965 года.

Работа

Поэзия

Мысли о поэзии

В соответствии с Ольга Ивинская:

У Пастернака «всемогущий бог подробностей» всегда, кажется, восставал против идеи выдавать стихи ради них самих или чтобы передать смутные личные настроения. Если бы «вечные» темы снова были затронуты, то только поэтом в полном смысле этого слова - иначе у него вообще не хватило бы силы характера, чтобы прикоснуться к ним. Поэзия была так плотно упакована (до того, что она хрустела, как лед) или переродилась в раствор, в котором «прорастали крупицы истинной прозы», поэзия, в которой реалистические детали создавали подлинное очарование - только такая поэзия была приемлема для Пастернака; но не поэзия, для которой требовалось снисходительность или для которой следовало делать скидку, - то есть разновидность эфемерной поэзии, которая особенно распространена в эпоху литературного конформизма. [Борис Леонидович] мог плакать над светившимся наверху «пурпурно-серым кругом». Блок измученной музы, и его никогда не переставала тронуть лаконичность Пушкин живыми строками, но рифмованными лозунгами о производстве жестяных банок в так называемой «поэзии» Сурков и тому подобное, а также излияния любви в творчестве тех молодых поэтов, которые лишь перекликаются друг с другом и с классикой, - все это в лучшем случае оставило его равнодушным и по большей части возмутило.^[114]

По этой причине Пастернак регулярно избегал литературных кафе, куда молодые поэты регулярно приглашали их прочитать свои стихи. По словам Ивинской, «именно такие вещи побудили его сказать:« Кто дал начало идее, что я люблю поэзию? Я терпеть не могу стихи »».^[114]

Также по словам Ивинской: «Как они умеют писать!» - воскликнул он однажды - под «они» он имел в виду русскую классику. И сразу после этого, прочитав или, вернее, пролистав какой-нибудь стих в Литературный вестник: «Вы только посмотрите, насколько хорошо они научились рифмовать! Но на самом деле там ничего нет - лучше было бы сказать в выпуске новостей. При чем здесь поэзия? » Под «они» в данном случае он имел в виду поэтов, пишущих сегодня ».^[115]

Перевод

Не желая соответствовать Социалистический реализм Пастернак обратился к переводчику, чтобы обеспечить семью. Вскоре он произвел признанные переводы Шандор Петефи, Иоганн Вольфганг фон Гете, Райнер Мария Рильке, Поль Верлен, Тараса Шевченко, и Николоз Бараташвили. Осип Мандельштам Однако в частном порядке предупредил его: «Ваше собрание сочинений будет состоять из двенадцати томов переводов и только одного из ваших собственных произведений».^[38]

В письме 1942 года Пастернак заявил: «Я полностью против современных представлений о переводе. Работы Лозинского, Радловой, Маршак, и Чуковский мне чуждо, кажется искусственным, бездушным и лишенным глубины. Я разделяю взгляд девятнадцатого века на перевод как на литературное упражнение, требующее понимания более высокого уровня, чем то, которое дает чисто филологический подход ».^[38]

По словам Ивинской, Пастернак считал, что переводы не слишком буквальны, что, по его мнению, могло сбить с толку смысл текста. Вместо этого он рекомендовал наблюдать за каждым стихотворением издалека, чтобы проникнуть в его истинную глубину.^[116]

Переводы Пастернака Уильям Шекспир (Ромео и Джульетта, Антоний и Клеопатра, Отелло, Король Генрих IV (Часть I) и Часть II ), Гамлет, Макбет, Король Лир )^[117] остаются очень популярными у российской публики из-за их разговорных, модернизированных диалогов. Однако критики Пастернака обвиняли его в "пастернаковстве" Шекспира. В эссе 1956 года Пастернак писал: «Перевод Шекспира - это задача, требующая времени и усилий. После того, как она будет предпринята, лучше всего разбить ее на разделы, достаточно длинные, чтобы работа не устарела, и заполнять один раздел каждый день. Таким образом, ежедневно продвигаясь по тексту, переводчик вновь переживает обстоятельства автора. День за днем ​​он воспроизводит свои действия и вовлекается в некоторые из своих секретов не в теории, а практически, на опыте ».^[118]

По словам Ивинской:

Когда [Борису Леонидовичу] давали буквальные версии вещей, которые отражали его собственные мысли или чувства, все имело значение, и он лихорадочно работал, превращая их в шедевры. Я помню его перевод Поль Верлен в таком порыве энтузиазма - Поэтическое искусство (Верлен) в конце концов, был выражением его собственных взглядов на поэзию.^[119]

Пока они оба работали над переводом Рабиндранат Тагор из Бенгальский на русский язык Пастернак советовал Ивинской: «1) Вывести тему стихотворения, его содержание как можно яснее; 2) закрепить плавную, неевропейскую форму внутренней рифмой, а не в конце строк; 3) используйте свободные, нерегулярные метры, в основном тройные. Вы можете позволить себе использовать ассонансы."^[116]

Позже, когда она работала с ним над переводом Витезслав Незвал Пастернак сказал Ивинской:

Используйте дословный перевод только для смысл, но не заимствуйте слов в том виде, в каком они взяты из него: они абсурдны и не всегда понятны. Не переводите все, только то, что вы можете сделать, и таким образом постарайтесь сделать перевод более точным, чем оригинал - абсолютная необходимость в случае такой запутанной и небрежной работы ».^[116]

Однако, по словам Ивинской, перевод не был для Пастернака настоящим призванием. Позже она вспоминала:

Однажды кто-то принес ему экземпляр британской газеты, в которой была двойная статья под названием «Пастернак хранит мужественное молчание». В нем говорилось, что если бы Шекспир писал по-русски, он бы писал так же, как его перевел Пастернак ... Какая жалость, продолжала статья, что Пастернак не опубликовал ничего, кроме переводов, написав свое произведение для себя и небольшого круга. близких друзей. «Что они имеют в виду, говоря, что мое молчание мужественно?» - грустно прокомментировал [Борис Леонидович], прочитав все это. «Я молчу, потому что меня не печатают».^[120]

Музыка

Борис Пастернак также был композитором, и у него была многообещающая музыкальная карьера как музыканта, если бы он решил продолжить ее. Он происходил из музыкальной семьи: его мать была пианисткой и студенткой Антон Рубинштейн и Теодор Лешетицкий Первым впечатлением Пастернака было прослушивание фортепианных трио дома. В семье была дача (загородный дом) рядом с тем, где проживает Александр Скрябин. Сергей Рахманинов, Райнер Мария Рильке и Лев Толстой все были посетителями семейного дома. Его отец Леонид был художником, создавшим один из самых значительных портретов Скрябина, а Пастернак написал много лет спустя, с большим волнением наблюдал за созданием картины Скрябина. Симфония № 3 (Божественная поэма), в 1903 году.

Пастернак начал сочинять в 13 лет. Высокие достижения матери отговорили его стать пианистом, но, вдохновленный Скрябиным, он поступил в Московская Консерватория, но внезапно уехал в 1910 году в возрасте двадцати лет, чтобы изучать философию в Марбургский университет. Четыре года спустя он вернулся в Москву, окончательно решившись на литературную карьеру, опубликовав свой первый сборник стихов под влиянием Александр Блок и Русские футуристы, В том же году.

В ранних произведениях Пастернака отчетливо прослеживается влияние Скрябина. Его одночастная фортепианная соната 1909 года демонстрирует более зрелый и индивидуальный голос. Номинально си минор, он свободно перемещается от тональности к тональности с частой сменой тональности и хроматическим диссонансным стилем, который не поддается легкому анализу. Хотя соната была написана во время учебы в консерватории, она была написана в Райках, примерно в 40 км к северо-востоку от Москвы, где Леонид Пастернак имел свою художественную мастерскую и преподавал своим ученикам. (N.B. Это не то место открытой для публики дачи Пастернаков в писательской колонии по адресу Переделкино, что примерно в 20 км к юго-западу от столицы.)

Избранные книги Пастернака

Поэтические сборники

• Близнец в облаках (1914)
• Через барьеры (1916)
• Темы и вариации (1917)
• Моя сестра, жизнь (1922)
• На ранних поездах (1944)
• Избранные стихи (1946)
• Стихи (1954)
• Когда проясняется погода (1959)
• В интерлюдии: стихи 1945–1960 гг. (1962)

Книги прозы

• Безопасное поведение (1931)
• Второе рождение (1932)
• Последнее лето (1934)
• Детство (1941)
• Избранные произведения (1949)
• Собрание сочинений (1945)
• Фауст Гете (1952)
• Очерк автобиографии (1956)
• Доктор Живаго (1957)

Смотрите также

• Список еврейских лауреатов Нобелевской премии

Рекомендации

Источники

• Борис Пастернак, Я помню; Эскизы к автобиографии, Книги Пантеона, 1959.
• Борис Пастернак. «Сестра, моя жизнь» Перевод К. Флайдермана. Введение Роберта Пейна. Вашингтонская площадь, 1967.
• Ольга Ивинская, Пленник времени; Мои годы с Пастернаком, Doubleday, 1978. Перевод Макс Хейворд.
• изд. Эллиот Моссман, Переписка Бориса Пастернака и Ольги Фрейденберг 1910 - 1954 гг., Харкорт Брейс Йованович, 1982 г. ISBN  9780151226306

дальнейшее чтение

• Завоевание, Роберт. (1979). Дело Пастернака: мужество гения: документальный отчет. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Octagon Books.
  • Магуайр, Роберт А .; Конквест, Роберт (1962). «Дело Пастернака: мужество гения». Русский Обзор. 21 (3): 292. Дои:10.2307/126724. JSTOR  126724.
  • Струве, Глеб; Конквест, Роберт (1963). «Дело Пастернака: мужество гения». Славянский и восточноевропейский журнал. 7 (2): 183. Дои:10.2307/304612. JSTOR  304612.
• Паоло Манкосу, Внутри Живаго-Бури: Редакционные приключения шедевра Пастернака, Милан: Фельтринелли, 2013
• Питер Финн и Петра Куви, Дело Живаго: Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу, Нью-Йорк: Книги Пантеона, 2014
• Паоло Манкосу, Тайное путешествие Живаго: от машинописного текста к книге, Стэнфорд: Hoover Press, 2016
• Анна Пастернак, Лара: Нерассказанная история любви и вдохновение для доктора Живаго, Ecco, 2017; ISBN  978-0062439345.
• Паоло Манкосу, Везде у Москвы уши: новые расследования о Пастернаке и Ивинской, Стэнфорд: Hoover Press, 2019

внешняя ссылка

• Работы Бориса Пастернака или о нем в Интернет-архив
• Бесплатные партитуры Бориса Пастернака на Проект международной музыкальной библиотеки (IMSLP)
• Читайте интервью Пастернака с Парижский обзор Лето-осень 1960 № 24
• Борис Пастернак на Nobelprize.org
• Профиль Пастернака на Poets.org
• Биография Пастернака PBS
• Реестр документов семьи Пастернаков в архивах Гувера
• профиль и изображения в Тресте Пастернака
• С. 36–39: Пастернак как студент Марбургского университета, Германия.
• Поэзия Бориса Пастернака
• Стихи Борис Пастернак (английский)