Парижская Коммуна - Paris Commune

Парижская Коммуна
Часть последствий Осада Парижа в Франко-прусская война
Баррикада на улице Вольтер после захвата регулярной армией во время Кровавой недели
Дата 18 марта - 28 мая 1871 г. Расположение Париж, Франция Результат Восстание подавлено
Воюющие стороны
Французская Республика Французские вооруженные силы	Коммунары Национальная гвардия
Командиры и лидеры
Патрис де МакМахон	Луи К. Делеклюз  † Ярослав Домбровский  †
Прочность
170,000[1]	На бумаге - 200 000; в действительности, вероятно, от 25 000 до 50 000 реальных комбатантов[2]
Жертвы и потери
877 убитых, 6454 раненых и 183 пропавших без вести[3]	6 667 человек были убиты и похоронены;[4] неподтвержденные оценки от 10 000[5] и 20 000[6] убит

В Парижская Коммуна (Французский: Коммуна де Пари, выраженный[kɔmyn də paʁi]) был радикальный социалист, антирелигиозный, и революционный правительство, которое управляло Париж с 18 марта по 28 мая 1871 г. Франко-прусская война привел к пленению Императора Наполеон III в сентябре 1870 г. распад Вторая французская империя, и начало Третья республика. Потому что Париж был в осаде четыре месяца, Третья республика перенесла свою столицу в Туры. Рассадник радикализма рабочего класса, Париж в это время защищали в основном радикальные войска Национальная гвардия а не войска регулярной армии. Париж сдался пруссакам 28 января 1871 г., а в феврале Адольф Тьер новый глава французского национального правительства подписал перемирие с Пруссией, разоружившее армию, но не национальную гвардию.

18 марта солдаты Национальной гвардии Коммуны убили двух генералов французской армии, и Коммуна отказалась признать власть французского правительства. Коммуна управляла Парижем в течение двух месяцев, пока не была подавлена ​​регулярной французской армией во время "La semaine sanglante»(« Кровавая неделя ») с 21 мая 1871 года.^[7]

Дебаты по поводу политики и результатов Коммуны оказали значительное влияние на идеи Карл Маркс, который охарактеризовал это как первый пример "диктатура пролетариата ".^[8]

Прелюдия

2 сентября 1870 г. Франция потерпела поражение на Битва при Седане в Франко-прусская война, и Император Наполеон III был схвачен. Когда на следующий день новости достигли Парижа, на улицы вышли потрясенные и разгневанные толпы. Императрица Эжени, жена императора и исполнявший обязанности регента в то время бежали из города, и правительство Вторая Империя стремительно рухнул. Республиканские и радикальные депутаты национальное собрание ушел к Hôtel de Ville провозгласил новая французская республика, и сформировал Правительство национальной обороны с намерением продолжить войну. Прусская армия стремительно двинулась к Парижу.

Демография

В 1871 году Франция была глубоко разделена на большое сельское, католическое и консервативное население французской деревни и более республиканские и радикальные города Парижа, Марселя, Лиона и некоторых других. В первом туре 1869 парламентские выборы под властью Французской империи, 4 438 000 проголосовали за Бонапартист кандидатов, поддерживающих Наполеона III, а 3 350 000 проголосовали за республиканскую оппозицию. В Париже, однако, доминировали республиканские кандидаты, получившие 234 000 голосов против 77 000 у бонапартистов.^[9]

Из двух миллионов жителей Парижа в 1869 году, согласно официальной переписи населения, было около 500 000 промышленных рабочих, или пятнадцать процентов всех промышленных рабочих Франции, плюс еще 300 000–400 000 рабочих на других предприятиях. На фабриках и крупных предприятиях было занято около 40 000 человек; большинство из них было занято в небольших отраслях текстильной, мебельной и строительной промышленности. Также было 115 000 слуг и 45 000 консьержей. В дополнение к коренному французскому населению было около 100 000 рабочих-иммигрантов и политических беженцев, большинство из которых были из Италии и Польши.^[9]

Во время войны и осада парижа, различные представители среднего и высшего классов покинули город; в то же время был приток беженцев из частей Франции, оккупированных немцами. Рабочий класс и иммигранты больше всего пострадали от отсутствия промышленной активности из-за войны и осады; они составляли основу народной поддержки Коммуны.^[9]

Радикализация парижских рабочих

Коммуна возникла отчасти из-за растущего недовольства парижских рабочих.^[10] Это недовольство можно проследить до первых рабочих восстаний, Канутские восстания, в Лионе и Париже в 1830-х гг.^[11] (а канут был шелкопрядом в Лионе, часто работал Жаккардовые станки ). Многие парижане, особенно рабочие и представители низшего среднего класса, поддерживали демократическую республику. Конкретное требование заключалось в том, чтобы Париж был самоуправляемым со своим собственным выборным советом, чем обладали меньшие французские города, но отказывал Парижу национальное правительство, опасающееся непослушного населения столицы. Они также хотели более "справедливого" способа управления экономикой, если не обязательно. социалист, сформулированные в популярном призыве к "la république démocratique et sociale!»(« Демократическая и социальная республика! »).^{[нужна цитата ]}

Социалистические движения, такие как Первый Интернационал, росло влияние на сотни связанных с ним обществ по всей Франции. В начале 1867 года парижские наниматели бронзовых рабочих попытались выйти из профсоюзов своих рабочих. Это было разбито забастовкой, организованной Интернационалом. Позже в 1867 году на публичную демонстрацию в Париже ответили роспуском исполнительного комитета и оштрафованием руководства. Напряжение нарастало: интернационалисты избрали новый комитет и выдвинули более радикальную программу, власти заключили в тюрьму своих лидеров, а более революционная перспектива была представлена ​​Интернационалу 1868 Брюссельский Конгресс. Интернационал имел значительное влияние даже среди неаффилированных французских рабочих, особенно в Париже и крупных городах.^[12]

Убийство журналиста Виктор Нуар разозлили парижан, а аресты журналистов, критиковавших императора, не успокоили город. Военный атташе Германии, Waldersee, писал в своем дневнике в феврале: «Каждую ночь возводились изолированные баррикады, построенные по большей части из неиспользуемых транспортных средств, особенно омнибусов, производилось несколько случайных выстрелов и в сценах беспорядков принимали участие несколько сотен человек. лиц, в основном довольно молодых ". Однако он отметил, что «рабочие, как класс, не принимали участия в разбирательстве».^[13] Попытка государственного переворота была предпринята в начале 1870 года, но напряженность значительно снизилась после плебисцит в мае. Война с Пруссией, начатая Наполеоном III в июле, первоначально была встречена с патриотическим рвением.^[14]

Радикалы и революционеры

Луи Огюст Бланки, лидер крайне левой фракции Коммуны, был заключен в тюрьму на все время Коммуны.

Париж был традиционным домом для французских радикальных движений. Революционеры вышли на улицы, чтобы противостоять своим правительствам во время народных восстаний Июль 1830 г. и Июнь 1848 г., и во многих других случаях.

Из радикальных и революционных групп в Париже во времена Коммуны наиболее консервативными были «радикальные республиканцы». В эту группу вошли молодой врач и будущий премьер-министр. Жорж Клемансо, который был депутатом Национального собрания и мэром 18-го округ. Клемансо пытался найти компромисс между Коммуной и правительством, но ни одна из сторон ему не доверяла; провинциальные депутаты сельской Франции считали его крайне радикальным, но лидеры Коммуны - слишком умеренным.

Самые крайние революционеры в Париже были последователями Луи Огюст Бланки, харизматичный профессиональный революционер, который большую часть своей сознательной жизни провел в тюрьме.^[15] У него было около тысячи последователей, многие из них были вооружены и организованы в клетки по десять человек каждая. Каждая ячейка действовала независимо и не знала о членах других групп, общаясь только со своими лидерами с помощью кода. Бланки написал руководство по революции, Инструкции по вооруженному восстанию, чтобы дать руководство своим последователям. Хотя их количество было небольшим, Бланкисты предоставил многих из наиболее дисциплинированных солдат и нескольких высших руководителей Коммуны.

Защитники Парижа

К 20 сентября 1870 года немецкая армия окружила Париж и разбила лагерь всего в 2000 метрах (6600 футов) от французской линии фронта. Регулярная французская армия в Париже под Генерал Трошу командование России насчитывало всего 50 000 линейных профессиональных солдат; большинство французских солдат первой линии были военнопленными или в ловушке Мец в окружении немцев. Таким образом, регулярных войск поддержали около 5 000 пожарных, 3 000 жандармов и 15 000 матросов.^[16] Завсегдатаев также поддержали Garde Mobile, новобранцы с небольшой подготовкой или опытом. 17 000 из них были парижанами, а 73 000 - провинциальными. В их число вошли двадцать батальонов мужчин из Бретань, который мало говорил по-французски.^[16]

Самыми крупными вооруженными силами в Париже были Garde Nationale, или Национальная гвардия, насчитывающая около 300 000 человек. У них также было очень мало подготовки или опыта. Они были организованы по районам; представители высшего и среднего класса округа имели тенденцию поддерживать национальное правительство, в то время как представители рабочего класса были гораздо более радикальными и политизированными. Гвардейцы из многих частей были известны отсутствием дисциплины; некоторые подразделения отказывались носить униформу, часто отказывались подчиняться приказам, не обсуждая их, и требовали права избирать своих собственных офицеров. Члены Национальной гвардии из рабочих кварталов стали основной вооруженной силой Коммуны.^[16]

Осада Парижа; первые демонстрации

Эжен Варлен привел несколько тысяч солдат Национальной гвардии маршем к Отелю де Виль, скандируя «Да здравствует Коммуна!»

Когда немцы окружили город, радикальные группировки увидели, что у правительства национальной обороны мало солдат для защиты, и начали первые демонстрации против него. 19 сентября подразделения Национальной гвардии из основных рабочих кварталов - Бельвиль, Менильмонтан, Ла Виллет, Монруж, Faubourg Saint-Antoine, и Фобур-дю-Темпл - двинулись к центру города и потребовали избрания нового правительства, коммуны. Их встретили части регулярной армии, лояльные Правительству национальной обороны, и демонстранты в конце концов мирно разошлись. 5 октября 5000 демонстрантов прошли маршем из Бельвиля к Отелю де Виль, требуя немедленных муниципальных выборов и винтовок. 8 октября несколько тысяч солдат Национальной гвардии во главе с Эжен Варлен членов Первого Интернационала прошли к центру, скандировав «Да здравствует Коммуна!», но и разошлись без происшествий.

Позже в октябре генерал Луи Жюль Трошю предпринял серию вооруженных атак, чтобы прорвать немецкую осаду, с тяжелыми потерями и безуспешно. Телеграфная линия, соединяющая Париж с остальной частью Франции, была перерезана немцами 27 сентября. 6 октября министр обороны Леон Гамбетта покинул город на воздушном шаре, чтобы попытаться организовать национальное сопротивление немцам.^[17]

Восстание 31 октября

31 октября 1870 года революционные отряды Национальной гвардии ненадолго захватили Отель де Виль, но восстание не удалось.

28 октября в Париж пришло известие о том, что 160 000 солдат французской армии в Меце, с августа окруженного немцами, сдались. Известие пришло в тот же день о провале еще одной попытки французской армии прорвать осаду Парижа у Бурже с большими потерями. 31 октября лидеры основных революционных групп Парижа, в том числе Бланки, Феликс Пиа и Луи Шарль Делеклюз, созвал новые демонстрации в отеле де Виль против генерала Трошю и правительства. Пятнадцать тысяч демонстрантов, некоторые из которых были вооружены, собрались под проливным дождем перед Hôtel de Ville, призывая к отставке Трошю и провозглашению коммуны. Из Hôtel de Ville, одного из которых едва не попал Трошю, раздались выстрелы, и демонстранты втиснулись в здание, требуя создания нового правительства и составляя списки предполагаемых членов.^[18]

Бланки, лидер самой радикальной фракции, основал свою штаб-квартиру в соседнем Префектура Сены, отдавая приказы и указы своим последователям, намереваясь создать собственное правительство. Однако, пока формирование нового правительства происходило в Hôtel de Ville, подразделения Национальной гвардии и Garde Mobile Верные генералу Трошу прибыли и без насилия захватили здание. К трем часам демонстрантам был предоставлен безопасный проход и они ушли, и кратковременное восстание закончилось.^[18]

3 ноября городские власти организовали плебисцит парижских избирателей с вопросом, доверяют ли они правительству национальной обороны. "За" проголосовало 557 996 человек, "против" - 62 638. Два дня спустя муниципальные советы в каждом из двадцати округа Парижа проголосовали за избрание мэров; пять советов избрали кандидатов от радикальной оппозиции, в том числе Делеклюза и молодого врача из Монмартра, Жорж Клемансо.^[19]

Переговоры с немцами; продолжение войны

В сентябре и октябре Адольф Тьер, лидер консерваторов Национального собрания, совершил поездку по Европе, консультируясь с министрами иностранных дел Великобритании, России и Австрии, и обнаружил, что ни один из них не желает поддерживать Францию ​​против немцев. Он сообщил правительству, что нет альтернативы переговорам о перемирии. Он отправился в оккупированный немцами Туры и встретился с Бисмарком 1 ноября. Канцлер потребовал уступки всего Эльзаса, частей Лотарингии и огромных репараций. Правительство национальной обороны решило продолжить войну и собрать новую армию для борьбы с немцами. Вновь организованные французские армии одержали единственную победу на Coulmiers 10 ноября, но попытка генерала Огюст-Александр Дюкро 29 ноября в Вилльерс для прорыва из Парижа потерпел поражение с потерями в 4 000 солдат по сравнению с 1700 потерями немцев.

Во время блокады повседневная жизнь парижан становилась все труднее. В декабре температура упала до -15 ° C (5 ° F), и Сена замерзла на три недели. Парижанам не хватало еды, дров, угля и медикаментов. Ночью в городе было почти совсем темно. Единственное сообщение с внешним миром было воздушным шаром, голубем или письмами, упакованными в железные шары, плывущими по Сене. Слухи и теории заговора были в большом количестве. Поскольку запасы обычной еды закончились, голодающие жители съели большую часть животных городского зоопарка, а затем, съев их, парижане начали кормиться крысами.

К началу января 1871 года Бисмарк и сами немцы устали от длительной осады. Они установили 72 120- и 150-мм артиллерийских орудия в фортах вокруг Парижа и 5 января начали обстреливать город днем ​​и ночью. Ежедневно в центр города попадает от 300 до 600 снарядов.^[20]

Восстание и перемирие

С 11 по 19 января 1871 года французские армии потерпели поражение на четырех фронтах, и Париж столкнулся с голодом. Генерал Трошю получил сообщения от префекта Парижа, что агитация против правительства и военных лидеров усиливается в политических клубах и в Национальной гвардии рабочих кварталов Бельвиль, Ла-Шапель, Монмартр, и Гро-Кайю.^[21]

В полдень 22 января триста или четыреста национальных гвардейцев и членов радикальных группировок, в основном бланкистов, собрались возле отеля де Виль. Батальон Gardes Mobiles из Бретани находился внутри здания, чтобы защитить его в случае нападения. Демонстранты предъявили свои требования о передаче военных под гражданский контроль и о немедленных выборах коммуны. Атмосфера была напряженной, и в середине дня между двумя сторонами произошла перестрелка; каждая сторона обвиняла другую в том, что стреляла первой. Шесть демонстрантов были убиты, армия очистила площадь. Правительство быстро запретило две публикации: Le Reveil Делеклюза и Le Combat Пята и арестованы 83 революционера. ^[22]

Одновременно с демонстрацией в Париже руководители правительства национальной обороны в Бордо пришли к выводу, что война не может продолжаться. 26 января они подписали прекращение огня и перемирие с особыми условиями для Парижа. Город не будет оккупирован немцами. Обычные солдаты сдадут оружие, но в плен не попадут. Пэрис выплатит компенсацию в размере 200 миллионов франков. В Жюль Фавр По просьбе Бисмарка Бисмарк согласился не разоружать Национальную гвардию, чтобы в городе можно было поддерживать порядок.^[23]

Адольф Тьер; парламентские выборы 1871 г.

Адольф Тьер, главный исполнительный директор французского правительства во время коммуны

Национальное правительство в Бордо объявило о проведении национальных выборов в конце января, которые состоятся всего десятью днями позже, 8 февраля. Большинство выборщиков во Франции были сельскими, католиками и консервативными, и это отразилось на результатах; из 645 депутатов, собравшихся в Бордо в феврале, около 400 высказались за конституционную монархию либо при Анри, граф Шамбор (внук Карл X ) или Принц Филипп, граф Парижский (внук Луи Филипп ).^[24]

Из 200 республиканцев в новом парламенте 80 были бывшими Орлеанисты (Сторонники Филиппа) и умеренно консервативные. Их возглавил Адольф Тьер, который был избран в 26 департаментах - больше всех кандидатов. Было столько же более радикальных республиканцев, включая Жюля Фавра и Жюль Ферри, которые хотели республику без монарха и считали, что подписание мирного договора неизбежно. Наконец, крайними левыми оказались радикальные республиканцы и социалисты, группа, в которую входили Луи Блан, Леон Гамбетта и Жорж Клемансо. Эта группа была доминирующей в Париже, где они заняли 37 из 42 мест.^[25]

17 февраля новый парламент избрал 74-летнего Тьера главой французской Третьей республики. Он считался кандидатом, который, скорее всего, принесет мир и наведет порядок. Давний противник прусской войны, Тьер убедил парламент в необходимости мира. Он отправился в Версаль, где его ждали Бисмарк и немецкий император, и 24 февраля было подписано перемирие.

Учреждение

Спор о пушках Парижа

Современный рисунок женщин и детей, помогающих доставить две пушки Национальной гвардии на Монмартр.

В конце войны в городе осталось 400 устаревших бронзовых пушек с дульным заряжанием, частично оплаченных парижской публикой по подписке. Новый Центральный комитет национальной гвардии, в котором теперь доминируют радикалы, решил поставить пушки в парках в рабочих кварталах города. Бельвиль, Бют-Шомон и Монмартр, чтобы держать их подальше от регулярной армии и защищать город от любого нападения со стороны правительства страны. Тьер также был полон решимости поставить пушки под контроль национального правительства.

Клемансо, друг нескольких революционеров, пытался найти компромисс; некоторые пушки останутся в Париже, а остальные пойдут в армию. Однако Тьер и Национальное собрание не приняли его предложения. Главный исполнительный директор хотел как можно быстрее восстановить порядок и национальную власть в Париже, и пушки стали символом этой власти. Собрание также отказалось продлить мораторий на взыскание долга, введенный во время войны; и приостановил работу двух радикальных газет, Le Cri du Peuple из Жюль Валлес и Le Mot d'Ordre из Анри Рошфор, что еще больше разожгло радикальное мнение парижан. Тьер также решил переместить Национальное собрание и правительство из Бордо в Версаль, а не в Париж, чтобы держаться подальше от давления демонстраций, которые еще больше разозлили Национальную гвардию и радикальные политические клубы.^[26]

17 марта 1871 г. состоялась встреча Тьера и его кабинета, к которой присоединился мэр Парижа. Жюль Ферри, Командующий Национальной гвардией генерал D'Aurelle de Paladines и общие Джозеф Виной, командующий частями регулярной армии в Париже. Тьер объявил о плане послать на следующий день армию, которая займется пушками. План был первоначально против военного министра Адольф Ле Фло, Д'Орель де Паладин и Виной, которые утверждали, что этот шаг был преждевременным, потому что в армии было слишком мало солдат, она была недисциплинированной и деморализованной, а многие подразделения стали политизированы и ненадежны. Виной призвал подождать, пока Германия освободит французских военнопленных и армия вернется в полную силу. Тьер настаивал на том, что запланированная операция должна быть проведена как можно быстрее, чтобы в ней присутствовал элемент внезапности. Если захват пушки не увенчался успехом, правительство отступило бы из центра Парижа, наращивало свои силы, а затем атаковало бы с подавляющей силой, как они это сделали во время восстания в июне 1848 года. Совет принял его решение и Виной приказал начать операцию на следующий день.^[27]

Неудачная попытка захвата и отступление правительства

Батарея на холмах Монмартра.

Убийство генералов Клемана-Томаса (вверху) и Леконта национальными гвардейцами 18 марта вызвало вооруженный конфликт между французской армией и национальной гвардией.

Рано утром 18 марта две бригады солдат поднялись на холм Монмартр, где находилась самая большая коллекция пушек - 170 штук. Там уже была небольшая группа революционных нацгвардейцев, и произошло краткое противостояние между бригадой генерала Клод Леконт, и Национальная гвардия; один гвардеец по имени Турпин был застрелен. Слухи о стрельбе быстро распространились, и члены Национальной гвардии со всего района, включая Клемансо, поспешили к месту, чтобы противостоять солдатам.

В то время как армии удалось обезопасить пушки на Бельвиль и Buttes-Chaumont и в других стратегических точках, на Монмартре собиралась толпа, которая продолжала расти, а ситуация становилась все более напряженной. Лошади, необходимые для отвода пушки, не приехали, и армейские части были обездвижены. Когда солдаты были окружены, они начали выходить из строя и присоединяться к толпе. Генерал Леконт попытался отойти, а затем приказал своим солдатам зарядить оружие и закрепить штыки. Он трижды приказал стрелять, но солдаты отказались. Некоторые офицеры были разоружены и доставлены в мэрию Монмартра под охраной Клемансо. Генерал Леконт и офицеры его штаба были схвачены гвардейцами и его мятежными солдатами и доставлены в местный штаб Национальной гвардии в бальный зал театра. Шато-Руж. Офицеров забрасывали камнями, били, угрожали и оскорбляли со стороны толпы. В середине дня Леконт и другие офицеры были доставлены на Rue des Rosiers, 6, члены группы, называющие себя Комитетом бдительности 18-го числа. округ, которые потребовали, чтобы их судили и казнили.^[28]

В 5 часов дня Национальная гвардия захватила еще одного важного заключенного: генерала Жак Леон Клеман-Томас. Пылкий республиканец и строгий приверженец дисциплины, он помог подавить вооруженное восстание в июне 1848 года против Второй республики. Из-за своих республиканских убеждений он был арестован Наполеоном III и сослан, и вернулся во Францию ​​только после падения Империи. Его особенно ненавидели национальные гвардейцы Монмартра и Бельвиля из-за суровой дисциплины, которую он ввел во время осады Парижа.^[29] Ранее в тот же день, одетый в гражданское, он пытался выяснить, что происходит, когда его опознал солдат, арестовал и доставил в здание на улице Рю-де-Розье. Около 5:30 18 марта разъяренная толпа национальных гвардейцев и дезертиров из полка Леконта на улице Розье схватила Клемана-Томаса, избила его прикладами автоматов, столкнула в сад и несколько раз стреляла в него. Через несколько минут они сделали то же самое с генералом Лекомтом. Доктор Гийон, который обследовал тела вскоре после этого, обнаружил сорок шаров в теле Клемана-Томаса и девять шаров в спине Леконта.^[30][31] К позднему утру операция по захвату пушек провалилась, и во всех рабочих кварталах Парижа появились толпы и баррикады. Генерал Виной приказал армии отступить к Сене, и Тьер начал организовывать отход в Версаль, где он мог собрать достаточно войск, чтобы вернуть Париж.

Во второй половине дня 18 марта, после неудачной попытки правительства захватить орудия на Монмартре, Центральный комитет национальной гвардии приказал трем батальонам захватить Отель де Виль, где, по их мнению, находилось правительство. Они не знали, что Тьер, правительство и военные командиры находятся в Министерстве иностранных дел, где ворота были открыты и там было мало охранников. Они также не знали, что маршал Патрис МакМэхон, будущий командующий силами против Коммуны, только что прибыл в свой дом в Париже, только что освобожденный из заключения в Германии. Как только он узнал о восстании, он направился к вокзалу, где уже останавливались нацгвардейцы и проверяли личности вылетающих пассажиров. Сочувствующий диспетчер станции спрятал его в своем офисе и помог ему сесть на поезд, и он сбежал из города. Пока он был на вокзале, к нему домой пришли нацгвардейцы, посланные ЦК.^[32][33]

По совету генерала Виной, Тьер приказал эвакуировать в Версаль все регулярные силы в Париже, около 40 000 солдат, в том числе в крепостях вокруг города; перегруппировка всех армейских частей в Версале; и отъезд всех государственных министерств из города.

Национальная гвардия приходит к власти

Баррикада подброшена национальная гвардия 18 марта 1871 г.

Баррикады во время Парижской коммуны, недалеко от Place de la Concorde

В феврале, когда национальное правительство организовывалось в Бордо, новое конкурирующее правительство было организовано в Париже. Национальная гвардия не была разоружена в соответствии с перемирием и имела на бумаге 260 батальонов по 1500 человек в каждом, всего 390 000 человек.^[34] Между 15 и 24 февраля около 500 делегатов, избранных Национальной гвардией, начали митинг в Париже. 15 марта, незадолго до противостояния между Национальной гвардией и регулярной армией из-за пушек, 1325 делегатов федерации организаций, созданных Национальной гвардией, избрали лидера. Джузеппе Гарибальди (который был в Италии и уважительно отклонил титул), и создал Центральный комитет из 38 членов, который разместился в школе на Rue Basfroi, между Площадь Бастилии и La Roquette. Первый голос нового Центрального комитета состоял в том, чтобы отказаться признать власть генерала д'Орелля де Паладинеса, официального командующего национальной гвардией, назначенного Тьером, или генерала Виной, военного губернатора Парижа.^[35]

Поздно вечером 18 марта, когда они узнали, что регулярная армия покидает Париж, подразделения Национальной гвардии быстро перешли к захвату города. Первыми начали действовать последователи Бланки, которые быстро перешли в Латинский квартал и взял на себя хранение пороха в Пантеон, и до железнодорожного вокзала Орлеана. Четыре батальона переправились через Сену и захватили префектура полиции, а другие подразделения занимали бывший штаб Национальной гвардии на Place Vendôme, а также Минюст. Той ночью Национальная гвардия заняла освобожденные правительством офисы; они быстро захватили министерства финансов, внутренних дел и войны. На следующий день в восемь утра Центральный комитет собрался в отеле де Виль. К концу дня 20 000 национальных гвардейцев торжественно расположились лагерем на площади перед Hôtel de Ville с несколькими десятками пушек. Над зданием был поднят красный флаг.^[36]

Крайне левые члены ЦК, возглавляемые бланкистами, потребовали немедленного марша на Версаль, чтобы разогнать правительство Тьера и навязать свою власть всей Франции; но большинство сначала хотело создать более прочную основу законной власти в Париже. Комитет официально снял осадное положение, назначил комиссии по управлению правительством и назначил выборы на 23 марта. Они также направили делегацию мэров Парижа. округаво главе с Клемансо, чтобы вести переговоры с Тьером в Версале, чтобы получить особый независимый статус для Парижа.

22 марта 1871 года гвардейцы заблокировали вход на Вандомскую площадь демонстрантам с транспарантами, провозглашающими их «Друзьями мира», которые после обстрела открыли огонь по толпе. По меньшей мере 12 человек были убиты и многие ранены.^[37]

Выборы в совет

Празднование выборов Коммуны 28 марта 1871 г.

В Париже росла враждебность между избранными мэрами-республиканцами, в том числе Клемансо, считавшими себя законными лидерами Парижа, и Центральным комитетом национальной гвардии.^[38] 22 марта, за день до выборов, Центральный комитет объявил, что это законное правительство Парижа, а не мэры.^[39] Он заявил, что Клемансо больше не является мэром Монмартра, и захватил там ратушу, а также ратуши 1-го и 2-го округа, которые заняли более радикальные нацгвардейцы. «Мы пойманы между двумя бандами сумасшедших, - сетовал Клемансо, - сидящими в Версале и теми, кто находится в Париже».

На выборах 26 марта был избран совет коммуны из 92 членов, по одному на каждые 20 000 жителей. Накануне выборов ЦК и лидеры Интернационала раздали свои списки кандидатов, в основном принадлежащих к крайне левым. У кандидатов было всего несколько дней на агитацию. Правительство Тьера в Версале призвало парижан воздержаться при голосовании. Когда голосование было завершено, проголосовали 233 000 парижан из 485 000 зарегистрированных избирателей, или 48 процентов. В районах проживания высшего сословия многие воздержались при голосовании: 77 процентов избирателей в 7-м и 8-м округах; 68 процентов в 15-м, 66 процентов в 16-м и 62 процента в 6-м и 9-м. Но в рабочих кварталах явка была высокой: 76 процентов в 20-м округе, 65 процентов в 19-м и от 55 до 60 процентов в 10-м, 11-м и 12-м.^[40]

Несколько кандидатов, включая Бланки (который был арестован за пределами Парижа и находился в тюрьме в Бретани), победили в нескольких округа. Другие избранные кандидаты, в том числе около двадцати умеренных республиканцев и пять радикалов, отказались занять свои места. В итоге в Совете было всего 60 человек. Девять победителей были бланкистами (некоторые из них также были из Интернационала); двадцать пять, включая Делеклюза и Пята, классифицировали себя как «независимые революционеры»; около пятнадцати были из Интернационала; остальные были из различных радикальных групп. Один из самых известных кандидатов, Жорж Клемансо, получил всего 752 голоса. В совете представлены 33 профессионала; пять малых предпринимателей; 19 клерков, бухгалтеров и прочий офисный персонал; двенадцать журналистов; и отбор работников гуманитарных специальностей. 20 членов Масоны.^[41] Все были мужчинами; женщинам не разрешалось голосовать.^[42] Победители были объявлены 27 марта, а на следующий день перед Hôtel de Ville, украшенным красными флагами, была проведена большая церемония и парад Национальной гвардии.

Организация и ранняя работа

28 марта новая Коммуна провела свое первое собрание в эйфорическом настроении. Члены приняли дюжину предложений, включая почетное президентство Бланки; отмена смертный приговор; отмена военный призыв; предложение отправить делегатов в другие города для создания там коммун; и резолюция, объявляющая, что членство в Парижской Коммуне несовместимо с членством в Национальной ассамблее. Это было направлено в первую очередь на Пьер Тирар, республиканский городской голова 2-го округ, который был избран как в Коммуну, так и в Национальное собрание. Видя более радикальное политическое направление новой Коммуны, Тирар и около двадцати республиканцев решили, что разумнее всего уйти из Коммуны. После долгих дебатов была также принята резолюция о том, что заседания Совета должны быть секретными, поскольку Коммуна фактически находится в состоянии войны с правительством в Версале и не должна сообщать врагу о своих намерениях.^[43]

Следуя модели, предложенной более радикальными членами, в новом правительстве не было президента, мэра и главнокомандующего. Коммуна начала с создания девяти комиссий, подобных комиссиям Национального собрания, для управления делами Парижа. Комиссии, в свою очередь, отчитывались перед Исполнительной комиссией. Одна из первых принятых мер провозгласила отмену призыва на военную службу, невозможность создания или ввода в столицу каких-либо вооруженных сил, кроме Национальной гвардии, и что все здоровые граждане мужского пола являются членами Национальной гвардии. У новой системы был один важный недостаток: теперь у Национальной гвардии было два разных командира. Они отчитывались и перед Центральным комитетом Национальной гвардии, и в Исполнительной комиссии, и было неясно, кто из них руководил неизбежной войной с правительством Тьера.^[44]

Администрирование и действия

Программа

Коммуна возвращает заложенные во время осады инструменты рабочих.

Коммуна приняла отброшенные Французский республиканский календарь^[45] за время своего недолгого существования и использовала социалистический красный флаг а не республиканский триколор. Несмотря на внутренние разногласия, Совет начал организовывать общественные службы, необходимые для города с двумя миллионами жителей. Он также достиг консенсуса по определенным направлениям политики, направленной на прогрессивную, светскую и высокодемократическую политику. социал-демократия. Поскольку в целом Коммуна заседала менее шестидесяти дней, фактически были выполнены лишь несколько указов. К ним относятся:

• отделение церкви от государства;
• освобождение от уплаты арендной платы за весь период осады (в течение которого выплаты были приостановлены);
• отмена детский труд и ночная работа в пекарнях;
• назначение пенсий не состоящим в браке товарищам и детям погибших на действительной службе нацгвардейцев;
• бесплатный возврат ломбардами всех рабочих инструментов и предметов домашнего обихода на сумму до 20 франков, заложенных во время осады;
• отсрочка исполнения коммерческих долговых обязательств и отмена процентов по долгам;
• право сотрудников брать на себя управление предприятием если его покинул владелец; Коммуна, тем не менее, признала право предыдущего владельца на компенсацию;
• запрет на штрафы, налагаемые работодателем на своих рабочих.^[46]

Декреты отделили церковь от государства, передали всю церковную собственность в общественную собственность и исключили религиозную практику в школах. Теоретически церквям разрешалось продолжать свою религиозную деятельность только в том случае, если они держали свои двери открытыми для публичных политических собраний по вечерам. На практике многие церкви были закрыты, а многие священники были арестованы и взяты в заложники в надежде продать их Бланки, находящемуся в заключении в Бретани с 17 марта.^[47]

Нагрузка руководителей Коммуны обычно была огромной. Члены Совета (которые были не «представителями», а делегатами, теоретически подлежащими немедленному отзыву их избирателями) должны были выполнять многие исполнительные и военные функции, а также свои законодательные. Во время блокады населенных пунктов (кварталы) для удовлетворения социальных потребностей, таких как столовые и пункты первой помощи. Например, в 3-й округ, школьные принадлежности были предоставлены бесплатно, три церковно-приходские школы »светский ", и был открыт детский дом. 20-е округ, школьникам была предоставлена ​​бесплатная одежда и питание. В то же время эти местные собрания преследовали свои цели, обычно под руководством местных рабочих. Несмотря на умеренный реформизм Совета Коммуны, состав Коммуны в целом был гораздо более революционным. Включены революционные фракции Прудонисты (ранняя форма умеренного анархизма), члены международных социалистов, бланкисты и другие либертарианские республиканцы.

Феминистские инициативы

Луиза Мишель, анархист и знаменитая «Красная Дева Монмартра», стала важной частью легенды Коммуны.

Женщины играли важную роль как в создании коммуны, так и в ее управлении, хотя женщины не могли голосовать на выборах в коммуну, а избранных женщин-членов самой коммуны не было.^[42] Их участие включало строительство баррикад и уход за ранеными бойцами.^[48] Жозефина Маркиас, мойщица, подняла ружье во время сражений 22-23 мая и сказала: «Трусливый экипаж! Идите и сражайтесь! Если меня убьют, это будет потому, что я первым убил!» Она была арестована как поджигатель, но нет никаких доказательств того, что она петролеза (женский зажигательный). Она работала vivandiére с Enfants Perdus. Принося обратно белье, которое ей дали охранники, она унесла тело своего любовника, Жана Гая, который был учеником мясника.^[48][49] Были сообщения в различных газетах о петролеусы но доказательства остаются слабыми. В Парижский журнал Сообщается, что солдаты задержали 13 женщин, которые якобы бросали бензин в дома. Ходили слухи, что петролеусы платили по 10 франков за дом. Хотя очевидно, что коммунары подожгли некоторые из пожаров, сообщения об участии женщин в то время были чрезмерно преувеличены.^[50] Некоторые женщины организовали феминистское движение, после более ранних попыток в 1789 и 1848 годах. Таким образом, Натали Лемель, социалистический переплетчик, и Элизабет Дмитриева, молодой русский изгнанник и член русской секции Первого Интернационала, создал Союз женщин за защиту Парижа и помощь раненым 11 апреля 1871 г. Писатель-феминистка Андре Лео, друг Пол Минк, также был активен в Союзе женщин. Полагая, что их борьба против патриархат^{[нужна цитата ]} Ассоциация требовала, чтобы ее можно было добиться только путем глобальной борьбы против капитализма. Пол и равенство в оплате труда, право на развод для женщин, право на светское образование и профессиональное образование для девочек. Они также требовали подавления различия между замужними женщинами и наложницами, а также между законнорожденными и незаконнорожденными детьми. Они выступали за отмена проституции (получение закрытия maisons de tolérance или легальных публичных домов). Союз женщин также участвовал в работе нескольких муниципальных комиссий и организовывал совместные семинары.^[51] Вместе с Эжен Варлен, Натали Лемель создала кооперативный ресторан La Marmite, который подавал бесплатную еду для малоимущих, а затем сражался во время Кровавой недели на баррикадах.^[52]

Поль Минк открыл бесплатную школу в Церковь Сен-Пьер-де-Монмартр и оживил Клуб Сен-Сюльпис на левом берегу.^[52] Русский Энн Жаклард, кто отказался жениться Достоевский и наконец стала женой бланкистского активиста Виктор Жаклард, основал газету Парижская Коммуна с Андре Лео. Она также была членом Комитет бдительности Монмартра, вместе с Луиза Мишель и Пол Минк, а также из русской секции Первого Интернационала. Викторина Броше, близкий к активистам IWA и основатель кооперативной пекарни в 1867 году, также воевал во время Коммуны и Кровавой недели.^[52] Луиза Мишель, знаменитая «Красная Дева Монмартра» (см. фото), которая позже будет депортирована в Новая Каледония, был одним из тех, кто символизировал активное участие небольшого числа женщин в повстанческих событиях. Женский батальон Национальной гвардии защищал Place Blanche во время репрессий.

Банк Франции

Коммуна назначила Фрэнсиса Журда главой Финансовой комиссии. Бывший клерк нотариуса, бухгалтер в банке и служащий городского отдела мостов и дорог, Журд вела счета Коммуны с осторожностью. Налоговые поступления Парижа составили 20 миллионов франков, еще шесть миллионов были конфискованы в Hotel de Ville. Расходы Коммуны составили 42 миллиона, большая часть которых идет на ежедневную зарплату Национальной гвардии. Журд сначала получил ссуду от Банк Ротшильдов, затем оплатила счета с городского счета, который вскоре был исчерпан.

Золотой запас Банк Франции был вывезен из Парижа в целях безопасности в августе 1870 года, но в его хранилищах было 88 миллионов франков золотых монет и 166 миллионов франков банкнот. Когда в марте правительство Тьера покинуло Париж, у них не было ни времени, ни надежных солдат, чтобы взять с собой деньги. Резервы охраняли 500 национальных гвардейцев, которые сами были сотрудниками Банка Франции. Некоторые коммунары хотели присвоить резервы банка для финансирования социальных проектов, но Журд сопротивлялся, объясняя это тем, что без золотых резервов валюта рухнет, и все деньги Коммуны обесценятся. Коммуна назначила Чарльз Беслей в качестве комиссара Банка Франции, и он организовал для Банка ссуду Коммуне 400 000 франков в день. Это было одобрено Тьером, который чувствовал, что для переговоров о будущем мирном договоре немцы требовали военных репараций в размере пяти миллиардов франков; золотовалютные резервы потребуются для поддержания стабильности франка и выплаты компенсации. Позже осторожность Журда была осуждена Карл Маркс и другие марксисты, считавшие, что Коммуна должна была конфисковать резервы банка и немедленно потратить все деньги.^[53]

Нажмите

Le Père Duchêne смотрит на статую Наполеон сверху Колонна Vendôme, вот-вот будет снесен коммунарами.

С 21 марта Центральный комитет национальной гвардии запретил основные версальские газеты, Le Gaulois и Le Figaro. В их офисы вторглись и закрыли толпы сторонников Коммуны. После 18 апреля закрылись и другие газеты, сочувствующие Версалю. Правительство Версаля, в свою очередь, ввело строгую цензуру и запретило любые публикации в пользу Коммуны.

В то же время количество прокоммунистических газет и журналов, издававшихся в Париже во время Коммуны, росло в геометрической прогрессии. Самой популярной из прокоммунистических газет была Le Cri du Peuple, опубликовано Жюлем Валлесом, которое выходило с 22 февраля по 23 мая. Еще одним очень популярным изданием было Le Père Duchêne по мотивам аналогичной статьи с тем же названием, опубликованной с 1790 по 1794 год; после выхода первого номера 6 марта он был ненадолго закрыт генералом Виной, но снова появлялся до 23 мая. Он специализировался на юморе, пошлости и крайних злоупотреблениях в отношении противников Коммуны.^[54]

Также процветала республиканская пресса, в том числе такие газеты, как Le Mot d'Ordre Анри Рошфора, который одновременно был яростно против Версаля и критиковал недостатки и эксцессы Коммуны. Самой популярной республиканской газетой была Le Rappel, в котором осуждался как Тьер, так и убийство генералов Леконта и Клемента-Томаса коммунарами. Его редактор Огюст Вакери был близок к Виктор Гюго, чей сын написал для газеты. Редакция писала: «Мы против Национального собрания, но мы не за Коммуну. То, что мы защищаем, что мы любим, чем мы восхищаемся, - это Париж».^[55]

Религиозные гонения

С самого начала Коммуна имела враждебные отношения с католической церковью. 2 апреля, вскоре после создания Коммуны, она проголосовала за указ, в котором католическая церковь обвинялась в «соучастии в преступлениях монархии». В декрете провозглашалось отделение церкви от государства, конфисковывались государственные средства, выделенные церкви, конфисковывалась собственность религиозных конгрегаций, а католическим школам предписывалось прекратить религиозное обучение и стать светскими. В течение следующих семи недель было арестовано около двухсот священников, монахинь и монахов, а двадцать шесть церквей были закрыты для публики. По настоянию более радикальных газет подразделения Национальной гвардии обыскивали подвалы церквей в поисках доказательств предполагаемого садизма и преступных действий. Более радикальные элементы Национальной гвардии проводили имитацию крестных ходов и пародию на религиозные службы. В начале мая некоторые политические клубы начали требовать немедленной казни архиепископа Дарбоя и других священников в тюрьме. Архиепископ и ряд священников были казнены во время Кровавой недели в отместку за казнь солдат Коммуны регулярной армией.^[56]

Разрушение Вандомской колонны

Уничтожение Вандомская колонна во время Парижской Коммуны. Разрушение колонны стало воплощением официального предложения, сделанного художником в сентябре прошлого года. Гюстав Курбе, который после краха Коммуны был приговорен к шести месяцам тюремного заключения, а позже был приговорен к оплате за установку колонны. Он так и не смог заплатить и вскоре умер в изгнании.

Разрушение Вандомская колонна чествование побед Наполеона I, увенчанное статуей Императора, было одним из самых ярких гражданских событий во время Коммуны. 12 апреля за нее проголосовал исполком Коммуны, который объявил колонну «памятником варварства» и «символом грубой силы и ложной гордости». Идея изначально исходила от художника Гюстав Курбе, который 4 сентября написал правительству национальной обороны с призывом снести колонну. В октябре он призвал к созданию новой колонны, состоящей из переплавленных немецких пушек, «колонны народов, колонны Германии и Франции, навсегда объединенных в федерацию». Курбе был избран в Совет Коммуны 16 апреля, после того как решение о сносе колонны уже было принято. Торжественное разрушение произошло 16 мая. В присутствии двух батальонов Национальной гвардии и лидеров Коммуны играл оркестр "Марсельеза "и"Chant du Départ Первая попытка снести колонну провалилась, но в 5:30 дня колонна оторвалась от основания и разлетелась на три части. Постамент был задрапирован красными флажками, а куски статуи были взяты на плавку. вниз и превращен в монеты.^[57]

12 мая произошло еще одно гражданское событие - разрушение дома Тьера на площади Сен-Жорж. Предложено Анри Рошфором, редактором журнала Le Mot d'Ordre6 апреля Коммуна проголосовала за него только 10 мая. Постановлением Коммуны произведения искусства должны были быть переданы в дар общине. Лувр (который отказался от них), а мебель должна была быть продана, а деньги отданы вдовам и сиротам сражающихся. 12 мая дом был опустошен и разрушен.^[58]

Война с национальным правительством

Карта, иллюстрирующая войну между Парижской Коммуной и национальным правительством

Провал марша на Версаль

В Версале Тьер подсчитал, что ему нужно 150 000 человек, чтобы отбить Париж, и что у него было всего около 20 000 надежных солдат первой линии плюс около 5 000 жандармов. Он быстро работал над созданием новой и надежной регулярной армии. Большинство солдат были военнопленными, только что освобожденными немцами по условиям перемирия. Остальные были присланы из воинских частей со всех провинций. Чтобы командовать новой армией, Тьер выбрал Патрис МакМэхон, прославившийся в боях с австрийцами в Италии при Наполеоне III и получивший тяжелое ранение в битве при Седане. Он был очень популярен как в армии, так и в стране. К 30 марта, менее чем через две недели после разгрома армии на Монмартре, она начала стычку с Национальной гвардией на окраине Парижа.

В Париже 1 апреля встретились члены Военной комиссии и Исполнительного комитета Коммуны, а также Центрального комитета Национальной гвардии. Они решили начать наступление на армию в Версале в течение пяти дней. Впервые атака была начата утром 2 апреля пятью батальонами, переправившимися через Сену на Пон-де-Нейи. Войска Национальной гвардии были быстро отбиты армией, потеряв около двенадцати солдат. Один офицер версальской армии, хирург из медицинского корпуса, был убит; Национальные гвардейцы ошибочно приняли его форму за форму жандарма. Пятеро национальных гвардейцев были схвачены регулярными войсками; двое были дезертирами, двое были схвачены с оружием в руках. Генерал Виной, командующий Парижским военным округом, приказал расстрелять всех пленных, дезертиров из армии. Командующий регулярными войсками полковник Жорж Эрнест Буланже, пошел дальше и приказал расстрелять всех четверых заключенных. Практика стрельбы по пленным из оружия стала обычным явлением в ожесточенных боях в предстоящие недели.^[59]

Несмотря на эту первую неудачу, лидеры коммуны все еще были уверены, что, как и на Монмартре, солдаты французской армии откажутся стрелять по национальным гвардейцам. Они подготовили массированное наступление 27 000 национальных гвардейцев, которые должны были продвигаться тремя колоннами. Ожидается, что они сойдутся в конце 24 часов у ворот Версальский Дворец. Утром 3 апреля они выступили без кавалерии для защиты флангов, без артиллерии, без запасов продовольствия и боеприпасов и без машин скорой помощи, уверенные в быстром успехе. Они миновали линию фортов за пределами города, полагая, что они заняты национальными гвардейцами. Фактически армия повторно оккупировала заброшенные форты 28 марта. Вскоре национальная гвардия попала под сильный артиллерийский и стрелковый огонь; они сломали ряды и бежали обратно в Париж. Вновь захваченных с оружием нацгвардейцев армейскими частями регулярно расстреливали.^[60]

Указ о заложниках

Лидеры коммуны отреагировали на казнь пленных армией 5 апреля изданием нового указа - Указа о заложниках. Согласно указу, любое лицо, обвиняемое в пособничестве версальскому правительству, могло быть немедленно арестовано, заключено в тюрьму и предано суду специальным жюри по обвинению. Осужденные присяжными станут «заложниками жителей Парижа». Статья 5 гласила: «За каждой казнью военнопленного или партизана правительства Парижской Коммуны немедленно следует казнь тройного числа заложников, удерживаемых на основании статьи 4». Военнопленные предстали перед судом присяжных, который решит, будут ли они освобождены или взяты в заложники.^[61]

Согласно новому указу, ряд видных религиозных лидеров были незамедлительно арестованы, в том числе аббат Дегерри, кюре из Церковь Мадлен, и архиепископ Парижа Жорж Дарбой, который был заключен в тюрьму Мазас. На следующий день Национальное собрание в Версале отреагировало на указ; он принял закон, позволяющий военным трибуналам судить и наказывать подозреваемых в течение 24 часов. Эмиль Золя писал: «Таким образом, мы, парижане, оказываемся между двумя ужасными законами: законом о подозреваемых, возвращенных Коммуной, и законом о быстрых казнях, который обязательно будет одобрен Собранием. Они не сражаются выстрелами из пушек, они убивают людей. друг друга с указами ".^[62]

Радикализация

Популярный журналист Феликс Пиа стал одним из самых влиятельных членов Коммуны и ее Комитета общественной безопасности. Он отправился в ссылку во время Кровавой недели, позже был амнистирован и избран в Национальное собрание.

К апрелю, когда силы Мак-Магона неуклонно приближались к Парижу, внутри Коммуны возникли разногласия по поводу того, отдавать ли абсолютный приоритет военной обороне или политическим и социальным свободам и реформам. Большинство, включая бланкистов и наиболее радикальных революционеров, поддержанное Le Vengeur Пята и Le Père Duchesne Vermersch поддержал предоставление военного приоритета. Публикации La Commune, La Justice и Валлес Le Cri du Peuple опасались, что более авторитарное правительство разрушит социальную республику, которую они хотели создать. Вскоре Совет Коммуны при сильной оппозиции проголосовал за создание Комитет общественной безопасности по образцу одноименного комитета, проводившего Террор (1793–94). Из-за значения, которое несет в себе его название, многие члены Коммуны выступили против создания Комитета общественной безопасности.

Комитет получил широкие полномочия выслеживать и заключать в тюрьму врагов Коммуны. Во главе с Рауль Риго, он начал производить несколько арестов, обычно по подозрению в измене, сговоре с врагом или оскорблении Коммуны. Среди арестованных были генерал Эдмон-Шарль де Мартимпрей, губернатор Дома Инвалидов, якобы совершивший убийство революционеров в декабре 1851 года, а также недавних командиров Национальной гвардии, в том числе Гюстав Клюзере. Были арестованы высокопоставленные религиозные деятели: архиепископ Дарбой, генеральный викарий аббат Лагард и кюре аббатства Мадлен Дегерри. Политика удержания заложников для возможных репрессалий была осуждена некоторыми защитниками Коммуны, включая Виктора Гюго, в стихотворении под названием «Никаких репрессалий», опубликованном в Брюсселе 21 апреля.^[63] 12 апреля Риго предложил обменять архиепископа Дарбоя и нескольких других священников на заключенного Бланки. Тьер отказался от предложения. 14 мая Риго предложил обменять 70 заложников на лидера крайне левых сил, и Тьер снова отказался.^[64]

Состав Национальной гвардии

Баррикада, построенная Коммуной в апреле 1871 года на улице Риволи недалеко от отеля де Виль. Цифры размыты из-за длительного времени выдержки камеры, что обычно наблюдается на ранних фотографиях.

Поскольку каждый здоровый мужчина в Париже был обязан состоять в Национальной гвардии, Коммуна на бумаге имела армию численностью около 200 000 человек 6 мая; реальное число было намного меньше, вероятно, от 25 000 до 50 000 человек.В начале мая 20 процентов сотрудников Национальной гвардии отсутствовали без разрешения. В арсенале Национальной гвардии были сотни пушек и тысячи винтовок, но когда-либо использовались только половина пушек и две трети винтовок. На валах Парижа были установлены тяжелые морские пушки, но немногие национальные гвардейцы были обучены их использованию. С конца апреля по 20 мая количество обученных артиллеристов сократилось с 5445 до 2340 человек.^[2]

Офицеры Национальной гвардии избирались солдатами, и их лидерские качества и военные навыки сильно различались. Гюстав Клюзере, командующий Национальной гвардией до своего увольнения 1 мая, пытался навязать больше дисциплины в армии, распустив многие ненадежные подразделения и заставив солдат жить в казармах, а не дома. Он набирал офицеров с военным опытом, особенно польских офицеров, бежавших во Францию ​​в 1863 году после того, как русские разгромили войска. Январское восстание; они сыграли заметную роль в последние дни Коммуны.^[65] Одним из этих офицеров был генерал Ярослав Домбровский, бывший офицер Российской императорской армии, назначенный командующим войсками Коммуны на правом берегу Сены. 5 мая он был назначен командующим всей армией Коммуны. Домбровский занимал эту должность до 23 мая, когда он был убит при защите городских баррикад.^[66]

Захват форта Исси

Одним из ключевых стратегических пунктов Парижа был Форт Исси, к югу от города возле Порт-де-Версаль, который преградил путь армии в Париж. Гарнизоном форта командовал Леон Меги, бывший механик и воинственный Бланкист, который был приговорен к 20 годам каторжных работ за убийство полицейского. После освобождения он возглавил захват префектуры Марсель воинствующими революционерами. Когда он вернулся в Париж, 13 апреля ему было присвоено звание полковника Центральным комитетом Национальной гвардии и командованием форта Исси.

Командующий армией, Генерал Эрнест де Сисси, начали систематическую осаду и интенсивную бомбардировку форта, которая длилась три дня и три ночи. В то же время Сисси отправила сообщение полковнику Меги с разрешения маршала Мак-Магона, предлагая пощадить жизни защитников форта и позволить им вернуться в Париж со своими вещами и оружием, если они сдадут форт. Полковник Меги отдал приказ, и в ночь с 29 на 30 апреля большинство солдат эвакуировали форт и вернулись в Париж. Но весть об эвакуации дошла до ЦК Национальной гвардии и Коммуны. Прежде чем генерал Сисси и версальская армия смогли занять форт, Национальная гвардия бросила туда подкрепление и повторно заняла все позиции. Генерал Клюзере, командующий Национальной гвардией, был уволен и заключен в тюрьму. Генерал Сисси возобновил интенсивную бомбардировку форта. Защитники сопротивлялись до ночи с 7 на 8 мая, когда оставшиеся в форте национальные гвардейцы, не выдержавшие дальнейших атак, решили отступить. Новый командующий Национальной гвардией, Луи Россель, выпустила краткий бюллетень: «Трехцветный флаг развевается над фортом Исси, оставленным вчера гарнизоном». Оставление форта привело к тому, что Коммуна уволила Росселя и заменила его Делеклюзом, пылким коммунаром, но журналистом без военного опыта.^[67]

Последовали ожесточенные бои, пока армия Мак-Магона систематически продвигалась к стены Парижа. 20 мая артиллерийские батареи Мак-Магона в Монтрету, Мон-Валериане, Булони, Исси и Ванв открыли огонь по западным районам города - Отёю, Пасси и Трокадеро - снарядами упали недалеко от Л'Этуаль. Домбровский сообщил, что солдаты, которых он послал для защиты валов города между Мыс дю Жур и Порт д'Отёй, отступили в город; у него осталось всего 4000 солдат в Ла-Муэтте, 2000 в Нейи и 200 в Аньере и Сент-Уэн. «Мне не хватает артиллеристов и рабочих, чтобы сдержать катастрофу».^[68] 19 мая, когда исполнительный комитет Коммуны собирался осудить бывшего военачальника Клюзере за потерю крепости Исси, он получил известие, что войска маршала Мак-Магона находятся в пределах укреплений Парижа.

«Кровавая неделя»

Semaine sanglante [fr ] (Кровавая неделя) был последней атакой французских вооруженных сил, положившей конец Парижской Коммуне.

21 мая: армия входит в Париж.

Ярослав Домбровский, польский изгнанник и бывший военный, был одним из немногих способных командиров Национальной гвардии. Он был убит в начале Кровавой недели.

Последнее наступление армии Мак-Магона на Париж началось рано утром в воскресенье, 21 мая. На линии фронта солдаты узнали от сочувствующих внутри стен, что Национальная гвардия отступила с одного участка городской стены в Пойнт-дю-Жур, и укрепления не защищены. Армейский инженер пересек ров, осмотрел пустые укрепления и немедленно телеграфировал эту новость маршалу Мак-Магону, который находился с Тьером в Форт Мон-Валерьен. Мак-Магон немедленно отдал приказ, и два батальона прошли через укрепления, никого не встретив, и заняли Порт-де-Сен-Клу и Порт-де-Версаль. К четырем часам утра шестьдесят тысяч солдат прошли в город и заняли Отей и Пасси.^[69]

Как только в Париже начались боевые действия, сильная привязанность к соседям, которая была преимуществом Коммуны, стала чем-то вроде недостатка: вместо общей спланированной обороны каждый «квартал» отчаянно боролся за свое выживание, и каждый был побежден по очереди. Паутина узких улиц, делавших целые районы почти неприступными во время предыдущих парижских революций, в центре была заменена широкими. бульвары в течение Османская реконструкция Парижа. Силы Версаля имели централизованное командование и превосходили по численности. Они выучили тактику уличных боев и просто прокладывали туннели сквозь стены домов, чтобы обойти баррикады коммунаров.

Суд над бывшим командующим Гюставом Клюзере все еще продолжался в Коммуне, когда они получили сообщение от генерала Домбровски о том, что армия находится внутри города. Он попросил подкрепление и предложил немедленную контратаку. «Сохраняйте спокойствие, - писал он, - и все будет спасено. Нас нельзя победить!».^[70] Получив это известие, члены исполнительной власти Коммуны вернулись к своим обсуждениям судьбы Клюзере, которые продолжались до восьми часов вечера.

Первой реакцией многих представителей Национальной гвардии было найти виноватых, и Домбровски был первым, кто был обвинен. Ходили слухи, что он согласился на миллион франков, чтобы сдать город. Слухи его глубоко оскорбили. Они остановились, когда Домбровский скончался два дня спустя от ран, полученных на баррикадах. Его последние заявленные слова были: «Они все еще говорят, что я был предателем?»^[71]

22 мая: Баррикады, первые уличные бои

Баррикада на Place Blanche во время Кровавой недели, в число защитников которой входили Луиза Мишель и отряд из 30 женщин

Утром 22 мая по городу зазвонили колокола, и Делеклюз, как делегат Коммуны по войне, издал прокламацию, разосланную по всему Парижу:

Во имя этой славной Франции, матери всех народных революций, постоянного дома идей справедливости и солидарности, которые должны быть и будут законами мира, марш на врага, и пусть ваша революционная энергия покажет ему, что кто-то может продать Париж, но никто не может отказаться от него или завоевать его! Коммуна рассчитывает на вас, рассчитывает на Коммуну!^[72]

Комитет общественной безопасности издал собственное постановление:

К ОРУЖИЮ! Что Париж ощетинился баррикадами и что за этими импровизированными валами он снова швырнет свой крик войны, свой крик гордости, свой вопль неповиновения, но свой крик победы; потому что Париж с его баррикадами непобедим ... Этот революционный Париж, этот Париж великих дней выполняет свой долг; Коммуна и Комитет общественной безопасности сделают свое дело!^[73]

Улица в Париже в мае 1871 года, от Максимилиан Люс

Несмотря на обращения, откликнулось от пятнадцати до двадцати тысяч человек, в том числе много женщин и детей. Армия маршала Мак-Магона превосходила по численности силы Коммуны в пять раз.^[74]

Утром 22 мая регулярная армия заняла большую территорию от Порт-Дофин; на Марсово поле и École Militaire, где генерал Сисси основал свою штаб-квартиру; в Порт-де-Ванв. За короткое время 5-й корпус армии двинулся в Парк Монсо и Place Clichy, а генерал Дуэ занял Place de l'Etoile и генерал Клишан заняли вокзал Сен-Лазер. На западе Парижа сопротивление не было встречено, но армия продвигалась медленно и осторожно, не торопясь.

Никто не ожидал, что армия войдет в город, поэтому на улицах Сен-Флорентин, Рю де л'Опера и Риволи было уже построено лишь несколько больших баррикад. Баррикады заранее не готовились; из брусчатки и мешков с землей было спешно построено около девятисот баррикад. Многие другие люди готовили убежища в подвалах. Первый серьезный бой произошел днем ​​22-го, артиллерийская дуэль между батареями регулярной армии на набережной д'Орсе и Мадлен и батареями Национальной гвардии на террасе дворца Тюильри. В тот же день в Париже произошли первые расстрелы солдат Национальной гвардии регулярной армией; Около шестнадцати заключенных, захваченных на улице Рю дю Бак, было произведено суммарное судебное разбирательство, а затем они были расстреляны.^[75]

23 мая: Битва за Монмартр; сожжение дворца Тюильри

Коммунары защищают баррикаду на Rue de Rivoli

Руины Дворец Тюильри, сожженный коммунарами 23 мая

23 мая следующей целью армии был холм Монмартра, где началось восстание. Национальная гвардия построила окружность баррикад и импровизированных фортов вокруг основания холма. Гарнизон одной из баррикад у Шоссе Клиньянкура частично защищал батальон из примерно тридцати женщин, включая Луизу Мишель, знаменитую «Красную Деву Монмартра», которая уже участвовала во многих сражениях за пределами города. Ее схватили рядовые солдаты, бросили в окоп перед баррикадой и бросили умирать. Она сбежала и вскоре сдалась армии, чтобы предотвратить арест своей матери. Батальоны Национальной гвардии не могли сравниться с армией; к полудню 23-го регулярные солдаты были на вершине Монмартра, и трехцветный флаг был поднят над башней Сольферино. Солдаты схватили 42 гвардейца и несколько женщин, отвезли их в тот же дом на улице Розье, где были казнены генералы Клемент-Томас и Леконт, и расстреляли их. На Rue Royale солдаты захватили огромную баррикаду вокруг церкви Мадлен; Здесь были расстреляны 300 пленных, захваченных с оружием в руках, что стало крупнейшей из массовых казней повстанцев.^[71]

В тот же день, не имевшие большого успеха в борьбе с армией, отряды национальных гвардейцев начали мстить, сжигая общественные здания, символизирующие правительство. Гвардейцы во главе с Поль Брюнель, один из первых лидеров Коммуны, взял канистры с маслом и поджег здания возле улиц Рояль и Фобур Сент-Оноре. Следуя примеру Брюнеля, гвардейцы подожгли десятки других зданий на улицах Рю Сен-Флорентин, Рю де Риволи, Рю де Бак, Рю де Лилль и других улицах.

В Дворец Тюильри, который был резиденцией большинства монархов Франции с Генрих IV Наполеону III защищал гарнизон национальной гвардии из трехсот человек с тридцатью пушками, размещенными в саду. Они вели дневную артиллерийскую дуэль с регулярной армией. Около семи часов вечера командующий гарнизоном Жюль Бержере отдал приказ сжечь дворец. Стены, полы, занавески и изделия из дерева были пропитаны маслом и скипидаром, а у подножия парадной лестницы и во дворе были поставлены бочки с порохом, а затем разожжены костры. Пожар продолжался 48 часов и разрушил дворец, за исключением самой южной части, Павильон де Флор.^[76] Бержере послал в Отель де Виль сообщение: «Только что исчезли последние остатки королевской власти. Я желаю, чтобы то же самое случилось со всеми памятниками Парижа».^[77]

Библиотека Ришелье Лувр, соединенный с Тюильри, также был подожжен и полностью разрушен. Остальную часть Лувра спасли стараниями хранителей музея и пожарных команд.^[78] Проспер-Оливье Лиссагарай, позже любитель Элеонора Маркс, утверждали, что многие пожары были вызваны артиллерией французской армии, и что женщины в Коммуне были ошибочно обвинен в поджоге.^[79] Более поздние историки пришли к единому мнению, что большинство крупных пожаров было инициировано Национальной гвардией и несколькими организованными группами коммунаров; но те немногие, если вообще пожары были развязаны армией или местными женщинами.^[80] Кроме того, помимо общественных зданий, Национальная гвардия также устроила пожары в домах ряда жителей, связанных с режимом Наполеона III, таких как дом историка и драматурга. Проспер Мериме, автор Кармен.^[80]

24 мая: сожжение Отеля де Виль; казни коммунаров, архиепископа и заложников

Руины Hôtel de Ville Парижа, штаб-квартира Коммуны, сожженная Национальной гвардией 24 мая, а затем восстановленная

В два часа ночи 24 мая Брюнель и его люди отправились в Отель де Виль, который все еще был штаб-квартирой Коммуны и ее исполнительного директора Делеклюза. В залах ухаживали за ранеными, а некоторые офицеры Национальной гвардии и члены Коммуны переодевались в гражданскую одежду и сбривали бороды, готовясь к побегу из города. Делеклюз приказал всем покинуть здание, и люди Брунеля подожгли его.^[81]

Бои возобновились днем ​​24 мая под черным от дыма от горящих дворцов и министерств небом. Со стороны Коммуны не было координации или центрального руководства; каждый квартал боролся сам по себе. Национальная гвардия распалась, многие солдаты переоделись в гражданскую одежду и покинули город, оставив от 10 000 до 15 000 коммунаров для защиты баррикад. Делеклюз перенес свою штаб-квартиру из Hotel de Ville в мэрию 11-го округа. Были подожжены и другие общественные здания, в том числе Дворец правосудия, то Префектура полиции, театры Шатле и Порт-Сен-Мартен, а Церковь Сен-Эсташ. Большая часть Дворца правосудия была разрушена, но Sainte-Chapelle выжил. Пожары установлены в Лувр, Пале-Рояль и Нотр-Дам были потушены, не причинив значительного ущерба.^[82]

По мере того как армия продолжала планомерное продвижение, суммарные казни пленных коммунаров армией продолжилось. Неофициальный военные суды были созданы в École Polytechnique, Шатле, то Люксембургский дворец, Парк Монсо, и в других местах в Париже. Были осмотрены руки пленных на предмет стрельбы из оружия. Заключенные сообщили свои личности, приговор был вынесен судом в составе двух или трех офицеров жандармерии, заключенные были вывезены и приговоры немедленно приведены в исполнение.^[83]

На фоне новостей о растущем количестве казней, проводимых армией в разных частях города, коммунары сами казнили себя как отчаянную и тщетную попытку возмездия. Рауль Ригут, председатель Комитета общественной безопасности, без разрешения Коммуны казнил одну группу из четырех заключенных, прежде чем он сам был схвачен и расстрелян армейским патрулем. 24 мая делегация национальных гвардейцев и член Комитета общественной безопасности Гюстав Гентон прибыли в новую штаб-квартиру Коммуны в мэрии 11-го округа и потребовали немедленной казни заложников, содержащихся в тюрьме. из La Roquette. Новый прокурор Коммуны, Теофиль Ферре, поколебавшись, написал записку: «Приказ гражданскому директору Ла-Рокетт казнить шестерых заложников». Гентон попросил добровольцев для расстрела и отправился в тюрьму Ла-Рокетт, где содержались многие заложники. Гентон получил список заложников и выбрал шесть имен, включая Жоржа Дарбоя, архиепископа Парижа и трех священников. Начальник тюрьмы г-н Франсуа отказался выдать архиепископа без специального приказа Коммуны. Гентон отправил заместителя прокурору, который написал «и особенно архиепископ» в нижней части своей записки. Архиепископа Дарбоя и еще пятерых заложников немедленно вывели во двор тюрьмы, выстроили у стены и расстреляли.^[84]

25 мая: смерть Делеклюза

Делеклюз, последний военачальник Коммуны, был застрелен после того, как стоял на баррикаде без оружия.

К концу 24 мая регулярная армия очистила большую часть Латинский квартал баррикады и удерживали три пятых Парижа. Штаб-квартира Мак-Магона находилась на набережной Орсе. Повстанцы удерживали только 11, 12, 19 и 20 округа, а также части 3, 5 и 13 округа. Делеклюз и оставшиеся лидеры Коммуны, всего около 20 человек, находились у мэрии 13-го округа на площади Вольтера. Ожесточенная битва произошла между 1500 национальными гвардейцами из 13-го округа и округа Муффетар, которыми командовал Валери Вроблевски, польский изгнанник, участвовавший в восстании против русских, против трех бригад генерала де Сисси.^[85]

В течение 25-го повстанцы потеряли ратушу 13-го округа и двинулись к баррикаде на площади Жанны-д'Арк, где 700 были взяты в плен. Вроблевски и некоторые из его людей сбежали в мэрию 11-го округа, где он встретил Делеклюза, главу коммуны. Несколько других лидеров коммуны, включая Брюнеля, были ранены, а Пят исчез. Делеклюз предложил Вроблевски командовать силами Коммуны, от чего тот отказался, заявив, что предпочитает сражаться рядовым. Примерно в семь тридцать Делеклюз надел красный кушак офиса, без оружия прошел к баррикаде на площади Шато-д'О, поднялся на вершину и показал себя солдатам, где был немедленно застрелен.^[86]

26 мая: захват площади Бастилии; больше казней

Днем 26 мая, после шести часов ожесточенных боев, регулярная армия захватила площадь Бастилии. Национальная гвардия все еще удерживала части 3-го округа, начиная с Carreau du Temple Арс-и-Метье, а у Национальной гвардии все еще оставалась артиллерия на своих опорных пунктах в Бют-Шомон и Пер-Лашез, откуда они продолжали обстреливать силы регулярной армии вдоль побережья. Канал Сен-Мартен.^[87]

Отряд из нескольких десятков национальных гвардейцев во главе с комиссаром Антуаном Клавье и полковником национальной гвардии Эмилем Гойа прибыл в тюрьму Ла-Рокетт и потребовал под прицелом оставшихся заложников: десять священников, тридцать пять полицейских и жандармов. , и двое гражданских. Сначала они отвезли их в мэрию 20-го округа; лидер коммуны этого района отказался разрешить использовать его мэрию в качестве места казни. Вместо этого Клавье и Гойс отвезли их на улицу Хаксо. К процессии заложников присоединилась большая и разъяренная толпа национальных гвардейцев и мирных жителей, которые оскорбляли, плевали и били заложников. Достигнув открытого двора, их выстроили у стены и расстреляли группами по десять человек. Нацгвардейцы в толпе открыли огонь вместе с расстрельной командой. Заложников расстреляли со всех сторон, затем избили прикладами и закололи штыками.^[88] Согласно с Проспер-Оливье Лиссагарай защитник Коммуны, всего за кровавую неделю Коммуна казнила 63 человека.^[6]

27–28 мая: финальные бои; резня на кладбище Пер-Лашез

Эжен Варлен, один из лидеров Коммуны, был схвачен и застрелен солдатами на Монмартре 28 мая, в последний день восстания.

Утром 27 мая солдаты регулярной армии генералов Гренье, Ladmirault и Монтаудон атаковал артиллерию Национальной гвардии на высотах Бют-Шомон. Высоты были захвачены в конце дня первым полком Французский Иностранный Легион. Одним из последних уцелевших опорных пунктов Национальной гвардии было кладбище Пер-Лашез, защищали около 200 человек. В 6 часов вечера армия из пушек взорвала ворота, и на кладбище ворвался Первый полк морской пехоты. Жестокие бои вокруг гробниц продолжались до наступления темноты, когда последние 150 гвардейцев, многие из которых были ранены, были окружены; и сдался. Пленных гвардейцев отвели к стене кладбища, известного сегодня как Стена коммунаров, и выстрелил.^[89]

28 мая регулярная армия захватила последние оставшиеся позиции Коммуны, которые не оказали большого сопротивления. Утром регулярная армия захватила тюрьму Ла-Рокетт и освободила оставшихся 170 заложников. Армия взяла 1500 пленных на позиции Национальной гвардии на улице Хаксо и еще 2000 человек в Дерроха, недалеко от Пер-Лашез. Горстка баррикад на улицах Рэмпонно и Турвиль продержалась до середины дня, когда все сопротивление прекратилось.^[90]

Заключенные-коммунары и раненые

Заключенные и ссыльные

Казнен Национальная гвардия

Сотни пленных, захваченных с оружием в руках или с порохом в руках, были немедленно расстреляны. Остальные были доставлены в главные казармы армии в Париже и после суммарных судов казнены там. Их хоронили в братских могилах в парках и скверах. Не всех заключенных расстреляли сразу; Французская армия официально зафиксировала захват 43 522 пленных во время и сразу после Кровавой недели. Из них 1054 женщины, а 615 - моложе 16 лет. Их отправили группами по 150 или 200 человек в сопровождении кавалеристов в Версаль или в лагерь Сатори, где они содержались в чрезвычайно многолюдных и антисанитарных условиях, пока они не смогли. пытался. Более половины заключенных, а точнее 22 727, были освобождены до суда по смягчающим обстоятельствам или по гуманитарным соображениям. Поскольку во время коммуны Париж официально находился на осадном положении, пленных судили военные трибуналы. Судебные процессы прошли над 15 895 заключенными, из которых 13 500 признаны виновными. Девяносто пять человек были приговорены к смертной казни; 251 к принудительному труду; 1169 человек - депортация, обычно в Новую Каледонию; 3147 человек - к простой депортации; 1257 - к одиночному заключению; 1305 человек приговорены к тюремному заключению на срок более года; и 2054 человека приговорены к тюремному заключению на срок менее года.^[91]

Заместитель прокурора Коммуны Теофиль Ферре, который передал на казнь шестерых заложников, был казнен в ноябре 1871 года.

Отдельный и более формальный суд проводился с 7 августа над выжившими и попавшими в плен вождями коммуны, включая Теофиля Ферре, подписавшего смертный приговор заложникам, и художника Гюстава Курбе, который предложил уничтожить колонну. на Вандомской площади. Их судила группа из семи старших офицеров армии. Ферре приговорили к смертной казни, а Курбе приговорили к шести месяцам тюремного заключения, а позже приказали оплатить стоимость восстановления колонны. Он уехал в изгнание в Швейцарию и умер, не заплатив единовременно. Еще пять женщин были преданы суду за участие в Коммуне, включая «Красную девственницу» Луизу Мишель. Она потребовала смертной казни, но вместо этого была депортирована в Новую Каледонию.

В октябре 1871 г. комиссия Национального собрания пересмотрела приговоры; Из числа осужденных 310 были помилованы, приговоры 286 смягчены, а 1295 смягчены. Из 270 приговоренных к смертной казни - 175 в их отсутствие - 25 были расстреляны, включая Ферре и Гюстава Гентона, которые выбрали заложников для казни.^[92] Тысячам коммунаров, включая таких лидеров, как Феликс Пиа, удалось выскользнуть из Парижа до конца битвы и отправиться в изгнание; около 3 500 отправляются в Англию, 2 000–3 000 - в Бельгию и 1 000 - в Швейцарию.^[93] 3 марта 1879 года была объявлена ​​частичная амнистия, позволившая вернуться 400 из 600 депортированных в Новую Каледонию и 2000 из 2400 заключенных, осужденных заочно. 11 июля 1880 года была объявлена ​​всеобщая амнистия, позволившая остающимся 543 осужденным заключенным и 262 осужденным заочно вернуться во Францию.^[94]

Жертвы

По окончании битвы парижане закопали тела коммунаров во временных братских могилах. Их быстро перенесли на общественные кладбища, где похоронили от 6000 до 7000 коммунаров.

Участники и историки давно обсуждают количество убитых коммунаров во время Кровавой недели. В официальном армейском отчете генерала Феликса Антуана Аппера упоминаются только армейские потери, которые с апреля по май составили 877 убитых, 6454 раненых и 183 пропавших без вести. В отчете информация о жертвах коммунаров оценивается только как «очень неполная».^[3] Вопрос о потерях во время Кровавой недели возник на слушаниях в Национальном собрании 28 августа 1871 года, когда маршал Мак-Магон дал показания. Депутат М. Вашро сказал ему: «Один генерал сказал мне, что число убитых в бою, на баррикадах или после боя достигло 17 000 человек». Мак-Магон ответил: «Я не знаю, на чем основана эта оценка; мне она кажется преувеличенной. Все, что я могу сказать, это то, что повстанцы потеряли намного больше людей, чем мы». Вашро продолжил: «Возможно, это число относится ко всей осаде и к сражениям у Фортов д'Исси и Ванв». МакМахон ответил: «Число преувеличено». Вашро настаивал: «Эту информацию мне сообщил генерал Аппер. Возможно, он имел в виду и мертвых, и раненых». Мак-Магон ответил: «Ну, это другое».^[95]

В 1876 г. Проспер-Оливье Лиссагарай, который сражался на баррикадах во время Кровавой недели и уехал в изгнание в Лондон, написал очень популярную и сочувствующую историю Коммуны. В конце он написал: «Точного числа жертв Кровавой недели никто не знает. Начальник управления военной юстиции заявил о семнадцати тысячах выстрелов». Лиссагарай имел в виду генерала Апперта, который, как сообщается, сообщил депутату Национальной ассамблеи, что жертвами коммуны стало 17 000 человек. «Муниципальный совет Парижа, - продолжал Лиссагарай, - оплатил захоронение семнадцати тысяч тел; но большое количество людей было убито или кремировано за пределами Парижа». «Это не преувеличение, - заключил Лиссагарай, - чтобы сказать двадцать тысяч, число, признанное офицерами».^[6] В новом издании 1896 года Лиссагарай подчеркнул: "Двадцать тысяч мужчины, женщины и дети убиты после боев в Париже и в провинции ».^[96] Несколько историков согласились с цифрой 20000, среди них Пьер Мильца,^[97] Альфред Коббан^[98] и Бенедикт Андерсон.^[99] Владимир Ленин сказал, что оценка Лиссагарая продемонстрировала жестокость правящего класса: «20 000 убитых на улицах ... Уроки: буржуазия остановится на ничего."^[100]

Коммунары убиты в 1871 г.

Между 1878 и 1880 годами французский историк и член Académie française, Максим Дю Камп, написал Les Convulsions de Paris. Дю Камп был свидетелем последних дней коммуны, вошел во дворец Тюильри вскоре после тушения пожаров, стал свидетелем казни коммунаров солдатами и трупов на улицах.Он изучил вопрос о количестве погибших и изучил отчеты инспекции парижских кладбищ, которая занималась захоронением умерших. Основываясь на их записях, он сообщил, что с 20 по 30 мая 5 339 трупов коммунаров были вывезены с улиц или из парижского морга на городские кладбища для захоронения. В период с 24 мая по 6 сентября служба инспекции кладбищ сообщила, что еще 1328 трупов были эксгумированы из временных могил в 48 местах, в том числе 754 трупа в старых каменоломнях вблизи Парк Бют-Шомон, в общей сложности 6,667.^[101] Современные марксистские критики напали на Дю Кампа и его книгу; Коллетт Вильсон назвал его «ключевым текстом в создании и распространении реакционной памяти Коммуны», а Пол Лидский назвал его «библией антикоммунарской литературы».^[102] Однако в 2012 году историк Роберт Томбс провели новое исследование записей парижского кладбища и установили, что число убитых составляет от 6000 до 7000, подтверждая исследование дю Кампа.^[4] Жак Ружери, который ранее принимал цифру в 20 000 человек, писал в 2014 году: «Число жертв в десять тысяч сегодня кажется наиболее вероятным; на то время это число остается огромным».^[5]

Критика

Современные художники и писатели

Вид на улицу Риволи после Кровавой недели

Французские писатели и художники имели твердые взгляды на Коммуну. Гюстав Курбе был самым известным художником, принимавшим участие в Коммуне, и был активным участником и сторонником, хотя он критиковал ее казни предполагаемых врагов. С другой стороны, молодые Анатоль Франс описал Коммуну как «комитет убийц, банду хулиганов [фрипуйяр], правительство преступности и безумия ".^[103] Дневник Эдмон де Гонкур, написал, через три дня после La Semaine Sanglante«... кровотечение было проведено основательно, и подобное кровотечение, убивая мятежную часть населения, откладывает следующую революцию ... У старого общества есть двадцать лет мира до этого ...»^[104]

23 апреля Жорж Санд, ярый республиканец, принимавший участие в революции 1848 года, писал: «Ужасное приключение продолжается. Они выкупают, угрожают, арестовывают, судят. Они захватили все мэрии, все общественные учреждения, они грабят боеприпасы и продовольствие ".^[103] Вскоре после начала Коммуны Гюстав Флобер писал Санду: «Австрия не вступила в революцию после Садова, ни Италия после Новара, ни Россия после Севастополь! Но наши добрые французы спешат снести их дом, как только загорится дымоход ... »Ближе к концу Коммуны, Флобер написал ей снова «Что касается Коммуны, которая вот-вот вымрет, то это последнее проявление средневековья». 10 июня, когда Коммуна была закончена, Флобер писал Санду:^[105]

Я приехал из Парижа и не знаю, с кем поговорить. Я задохнулся. Я очень расстроен, вернее, от души. Вид руин - ничто по сравнению с великим парижским безумием. Мне казалось, что все, за очень редкими исключениями, годятся только для смирительной рубашки. Одна половина населения хочет повесить вторую половину, что отвечает на комплимент. Это ясно видно в глазах прохожих.

Виктор Гюго обвинил Тьера в его близорукости. При известии о том, что правительству не удалось конфисковать пушки, он написал в своем дневнике: «Он выстрелил запалом в пороховой бочке. Тьер - преднамеренная легкомыслие». ^[106] С другой стороны, он критиковал Коммуну, но симпатизировал коммунарам. В начале апреля он переехал в Брюссель, чтобы заботиться о семье своего сына, который только что умер. 9 апреля он написал: «Короче говоря, эта Коммуна настолько же идиотична, насколько свирепа Национальная Ассамблея. Безумие с обеих сторон».^[103] Он писал стихи, в которых критиковал политику правительства и Коммуны по взятию заложников для репрессалий и осуждал разрушение Вандомской колонны.^[107] 25 мая, во время «Кровавой недели», он написал: «Чудовищный акт: они подожгли Париж. Они искали пожарных вплоть до Брюсселя». Но после репрессий он предложил приютить членов Коммуны, которую, по его словам, «почти не избирали и которую я никогда не одобрял».^[103] Он стал самым активным сторонником амнистии для ссыльных коммунаров, окончательно объявленной в 1880-х годах.^[108]

Эмиль Золя, как журналист Le Sémaphore de Marseille, сообщал о падении Коммуны и был одним из первых репортеров, прибывших в город во время Кровавой недели. 25 мая он сообщил: «Никогда в цивилизованные времена такое ужасное преступление не разоряло великий город ... Люди из Отеля де Виль могли быть только убийцами и поджигателями. Они были избиты и бежали, как грабители из регулярной армии. и отомстили памятникам и домам ... Пожары в Париже превысили предел ярости армии ... Те, кто горят и совершают резню, не заслуживают иного правосудия, кроме выстрела солдата ».^[109] Но 1 июня, когда боевые действия закончились, его тон изменился: «Военные трибуналы все еще собираются, и продолжаются суммарные казни, правда, менее многочисленные. Звук расстрелов, который все еще слышен в скорбном городе, зверски продлевает кошмар ... Париж устал от казней. Парижу кажется, что они расстреливают всех. Париж жалуется на расстрел не членов Коммуны, а невинных людей. Он считает, что среди кучи , есть невинные люди, и пришло время, чтобы каждой казни предшествовала хотя бы попытка серьезного расследования ... Когда эхо последних выстрелов утихнет, потребуется большая мягкость, чтобы исцелить миллион людей страдая от кошмаров, те, кто вынырнули, дрожали от огня и резни.^[110]

Анархисты

Анархисты активно участвовали в создании Парижской Коммуны. Среди них были «Луиза Мишель, братья Реклю и Эжен Варлен (последний казнен в ходе репрессий впоследствии). Что касается реформ, инициированных Коммуной, таких как повторное открытие рабочих мест в качестве кооперативов, анархисты могли видеть их идеи. объединенного труда ... Более того, идеи Коммуны о федерации явно отражали влияние Прудон о французских радикальных идеях. Действительно, видение Коммуны общинной Франции, основанной на федерации делегатов, связанных императивными полномочиями, выданными их избирателями и подлежащих отзыву в любой момент, перекликалось с идеями Бакунина и Прудона (Прудон, как и Бакунин, выступал за `` реализацию обязательный мандат »1848 года ... и для федерации коммун). Таким образом, как экономически, так и политически Парижская Коммуна находилась под сильным влиянием анархистских идей ».^[111] Джордж Вудкок заявляет, что «заметный вклад в деятельность Коммуны и особенно в организацию общественных служб был внесен членами различных анархистских фракций, включая мутуалисты Курбе, Лонге и Верморель, либертарианские коллективисты Варлин, Малон и Лефрангэ, бакунисты Эли и Элиза Реклю и Луиза Мишель ".^[112] Михаил Бакунин был решительным сторонником Коммуны. Он рассматривал Коммуну, прежде всего, как «восстание против государства» и хвалил коммунаров за отказ не только от государства, но и как революционную диктатуру.^[113] В серии мощных памфлетов он защищал Коммуну и Первый Интернационал от итальянских националистов. Джузеппе Мадзини, тем самым завоевав многих итальянских республиканцев на стороне Интернационала и дела революционного социализма.

Луиза Мишель был важным анархистским участником Парижской Коммуны. Сначала она работала санитаркой, лечила раненых на баррикадах. Во время осады Парижа она неустанно проповедовала сопротивление пруссакам. После создания Коммуны она вступила в Национальную гвардию. Она предложила застрелить Тьера, а также предложила разрушить Париж в качестве мести за его сдачу. В декабре 1871 года она предстала перед 6-м военным советом и обвинена в правонарушениях, в том числе в попытке свергнуть правительство, побуждении граждан вооружаться, а сама она использует оружие и носит военную форму. Она демонстративно поклялась никогда не отказываться от Коммуны и осмелилась судьям приговорить ее к смертной казни.^[114] Как сообщается, Мишель сказал суду: «Поскольку кажется, что каждое сердце, бьющееся за свободу, не имеет права ни на что, кроме небольшой порции свинца, я требую свою долю. Если вы позволите мне выжить, я никогда не перестану плакать о мести. "^[115] После Парижской Коммуны 1871 года анархистское движение, как и вся рабочее движение, был обезглавлен и серьезно пострадал в течение многих лет.

Маркс, Энгельс и Ленин

Коммунисты, левые социалисты, анархисты и другие видели в Коммуне модель или прообраз освобожденного общества с политической системой, основанной на партиципаторная демократия от низовые вверх. Маркс и Энгельса, Бакунин, а затем Ленин, пытались извлечь важные теоретические уроки (в частности, в отношении "диктатура пролетариата "и"отмирание государства ") из ограниченного опыта Коммуны.

Маркса в Гражданская война во Франции (1871), написанный во время Коммуны, восхвалял достижения Коммуны и описывал ее как прототип революционного правительства будущего, «наконец открытую форму» освобождения пролетариата. Маркс писал, что «Париж рабочих с его Коммуной будет вечно прославлен как славный предвестник нового общества. Его мученики хранятся в великом сердце рабочего класса. Его истребители, история уже пригвождены к этому вечному позорному столбу. из-за чего все молитвы священника не спасут их ».^[116]

Энгельс вторил своему партнеру, утверждая, что отсутствие постоянной армии, самоконтроль «кварталов» и другие особенности означают, что Коммуна больше не была «государством» в старом репрессивном смысле этого слова. Это была переходная форма, ведущая к упразднению государства как такового. Он использовал знаменитый термин, впоследствии использованный Лениным и Большевики По его словам, Коммуна была первой «диктатурой пролетариата», государством, управляемым рабочими и в интересах рабочих. Но Маркс и Энгельс не совсем некритично относились к Коммуне. Раскол между Марксисты и анархисты на 1872 Гаагский конгресс Первого Интернационала (IWA) отчасти можно отнести к позиции Маркса, согласно которой Коммуна могла бы спастись, если бы более жестко поступила с реакционерами, ввела военную службу и централизованное принятие решений в руках революционного руководства. Другим моментом разногласий было антиавторитарный оппозиция социалистов коммунистической концепции завоевания власти и временного переходного государства: анархисты выступали за всеобщую забастовку и немедленный демонтаж государства посредством создания децентрализованных рабочих советов, как это было в Коммуне.

Ленин, как и Маркс, считал Коммуну живым примером «диктатуры пролетариата». Но он раскритиковал коммунаров за то, что они не сделали достаточно для обеспечения своей позиции, особо выделив две ошибки. Первая заключалась в том, что коммунары «остановились на полпути ... сбившись с пути мечтами о ... установлении высшего [капиталистического] правосудия в стране ... такие учреждения, как банки, например, не были захвачены». Во-вторых, он думал, что их «чрезмерное великодушие» помешало им «уничтожить» классовый враг. По мнению Ленина, коммунары «недооценивали значение прямых военных действий в гражданской войне; и вместо того, чтобы начать решительное наступление на Версаль, которое увенчало бы его победу в Париже, они задержались и дали Версальскому правительству время, чтобы собрать темные силы и подготовиться. за залитую кровью неделю мая ».^[117]

Другой комментарий

Командующий национальной гвардией Жюль Бержере сбежал из Парижа во время Кровавой недели и уехал в изгнание в Нью-Йорк, где и умер в 1905 году.

Американский посол в Париже во время Коммуны, Элиху Уошберн, пишет в своем личном дневнике, который подробно цитируется известным историком Дэвид Маккалоу книга, Великое путешествие (Simon & Schuster 2011) описал коммунаров как «разбойников», «убийц» и «негодяев»; «У меня сейчас нет времени выражать свое отвращение ... [T] они угрожают разрушить Париж и похоронить всех в его руинах, прежде чем они сдадутся».

Эдвин Чайлд, молодой лондонец, работающий в Париже, заметил, что во время Коммуны «женщины вели себя как тигрицы, повсюду поливая нефтью и отличаясь яростью, с которой они сражались».^[118] Однако в недавнем исследовании утверждалось, что эти известные женщины-поджигатели Коммуны или петролеусы, возможно, было преувеличением или мифом.^[119][120] Лиссагарай утверждал, что из-за этого мифа в конце мая в Париже были убиты сотни женщин из рабочего класса, которых ложно обвиняли в том, что они петролеусы, но он не представил никаких доказательств в поддержку своего утверждения. Лиссагарай также утверждал, что артиллерийский огонь французской армии стал причиной, вероятно, половины пожаров, которые охватили город во время Кровавой недели.^[121] Однако фотографии руин дворца Тюильри, Отеля де Виль и других сгоревших видных правительственных зданий показывают, что внешняя часть не пострадала от артиллерийского огня, а внутренняя часть полностью разрушена огнем; а видные коммунары, такие как Жюль Бержере, который бежал в Нью-Йорк, гордо заявляли о себе как о самых известных поджогах.^[80]

Академический спор о том, как Тьер справился с кризисом

Историк J.P.T. Бери считает, что Тьер справился с кризисом безжалостно, но успешно, тем самым заложив прочную основу для Третья республика. По его словам, «изгнание стольких экстремистов позволило новой республике [...] развиваться мирным и упорядоченным образом.^[122]"

Этого мнения придерживается французский историк А. Плесси, который пишет, что «сокрушение коммунары [...] в конечном итоге способствовал приходу Третьей республики.^[123]"

Для Дэвида Томсона у Тьера не было другого выбора, чтобы восстановить единство страны, разорванной сокрушительным поражением и бесчисленными фракциями.^[124]

Другой французский историк, Поль Лидски, утверждает, что основные газеты и ведущие интеллектуалы побуждали Тьера принять решительные меры против «социальных и демократических паразитов» (Le Figaro ), "Эти мерзкие хулиганы" (Графиня де Сегюр ).^[125]

Даже умеренная ежедневная газета вроде le Drapeau tricolore писал: «Даже если бы мы должны были утопить это восстание в крови, если бы мы похоронили его под развалинами горящего города, не было бы места для компромиссов.^[126] "

Теодор Зельдин в Франция 1848-1945, т. I доходит до того, что заявляет, что Тьер сознательно приказал эвакуировать Париж, чтобы подстрекать часть населения к восстанию и в конечном итоге получить предлог для разгрома Парижа как мятежной силы.^[127]

Влияние и наследие

Красное знамя Коммуны, привезенное в Москву французскими коммунистами в июне 1924 г.
Климент Ворошилов справа, Григорий Зиновьев третий справа, Авель Енукидзе четвертый, и Николай Антипов пятая.

Парижская Коммуна вдохновила другие восстания, названные или названные Коммунами: в Москва (декабрь 1905 г.); Будапешт (март – июль 1919 г.); Кантон (декабрь 1927 г.), наиболее известный, Петроград (1917 г.), и Шанхай (1927 и 1967 ). Коммуна вызывала восхищение и трепет со стороны более поздних коммунистических и левых лидеров. Владимир Ленин писал: «Мы всего лишь гномы, сидящие на плечах этих гигантов». Он отпраздновал, танцуя на снегу в Москве, в тот день, когда его большевистскому правительству исполнилось более двух месяцев, и он превзошел Коммуну. Министры и чиновники большевистского правительства удостоились звания Комиссар, который был заимствован непосредственно из Комиссары Коммуны. Мавзолей Ленина в Москве был (и остается) украшен красными знаменами Коммуны, привезенными в Москву в 1924 году французскими коммунистами.^[128] Сталин писали: «В 1917 году мы думали, что создадим коммуну, объединение рабочих, и что мы положим конец бюрократии ... Это цель, к которой мы еще далеки».^[128] В Большевики переименовал их линкор дредноут Севастополь к Парижская Коммуна. В годы Советского Союза космические полеты Восход 1 нес часть знамени коммунара.

В национальное собрание издал закон 24 июля 1873 г. о строительстве Базилика Сакре-Кёр на Монмартр, рядом с местом расположения пушечного парка, где были убиты генерал Клеман-Тома и генерал Леконт, указав, что он должен был быть возведен для «искупления преступлений Коммуны».^[129] Мемориальная доска и церковь, Нотр-Дам-де-Отаж [fr ] (Богоматерь заложников) на улице Хаксо отметьте место, где пятьдесят заложников, включая священников, жандармов и четырех гражданских лиц, были расстреляны.^[130]

Мемориальная доска также отмечает стену в Кладбище Пер-Лашез где было казнено 147 коммунаров, широко известных как Стена коммунаров.^[131] Ежегодно в мае на кладбище проходят поминки в память о Коммуне. Еще одна мемориальная доска позади Hôtel de Ville отмечает место братской могилы коммунаров, расстрелянных армией. Позже их останки перезахоронили на городских кладбищах.

Мемориальная доска в честь умерших коммуны в Кладбище Пер-Лашез.

Другие коммуны 1871 г.

Вскоре после того, как Парижская Коммуна пришла к власти в Париже, революционные и социалистические группы в нескольких других французских городах попытались основать свои собственные коммуны. Парижская Коммуна отправляла делегатов в большие города, чтобы поддержать их. Самой продолжительной за пределами Парижа была коммуна в Марсель, с 23 марта по 4 апреля, который был подавлен с потерей тридцати солдат и ста пятидесяти повстанцев. Ни одна из других Коммун не просуществовала больше нескольких дней, и большинство из них закончилось незначительным кровопролитием или вовсе без него.

• Лион. Лион имел долгую историю рабочих перемещений и восстаний. 28 сентября 1870 года, еще до Парижской Коммуны, анархист Михаил Бакунин и социалист Поль Клюзаре предприняли безуспешную попытку захватить мэрию в Лионе, но были остановлены, арестованы и изгнаны из города национальными гвардейцами, которые поддерживали республику. 22 марта, когда известие о захвате власти Парижской Коммуной достигло Лиона, социалистические и революционные члены Национальной гвардии встретились и заслушали речь представителя Парижской Коммуны. Они прошли к ратуше, заняли ее и основали Коммуну из пятнадцати членов, из которых одиннадцать были воинствующими революционерами. Они арестовали мэра и префекта города, водрузили красный флаг над ратушей и заявили о поддержке Парижской коммуны. Делегат Парижской Коммуны Шарль Амуру выступил перед восторженной толпой из нескольких тысяч человек перед зданием мэрии. Однако на следующий день национальные гвардейцы из других районов собрались у мэрии, провели митинг и выпустили свой собственный бюллетень, заявив, что захват был «прискорбным недоразумением», и заявили о своей поддержке правительства республики. 24 марта четыре главных газеты Лиона также отказались от Коммуны. 25 марта последние члены Коммуны подали в отставку и мирно покинули мэрию. Коммуна просуществовала всего два дня.^[132]
• Сент-Этьен. 24 марта, вдохновленные вестями из Парижа, толпа республиканских и революционных рабочих и национальных гвардейцев вторглась в здание мэрии г. Сент-Этьен, и потребовал плебисцита для создания Коммуны. Революционные члены Национальной гвардии и отряд солдат регулярной армии, поддерживающих Республику, находились за пределами города. Префект, инженер по имени де Л'Эспе, встречался с делегацией Национальной гвардии в своем офисе, когда снаружи раздался выстрел, в результате чего погиб рабочий. Национальные гвардейцы штурмом взяли ратушу, взяв префекта. В результате хаоса было произведено больше выстрелов, и префект был убит. Члены Национальной гвардии быстро создали Исполнительный комитет, отправили солдат занять железнодорожную станцию ​​и телеграф и провозгласили Коммуну, выборы которой должны были состояться 29 марта. Однако 26-го числа более умеренные республиканские члены Национальной гвардии отмежевались от Коммуны. Армейское подразделение вошло в город утром 28 марта и направилось к ратуше. Несколько сотен революционных национальных гвардейцев, оставшихся у мэрии, тихо, без единой стрельбы, разошлись.^[133]
• Марсель. Марсель еще до Коммуны у него был строго республиканский мэр и традиции революционных и радикальных движений. 22 марта социалистический политик Гастон Кремье выступил на собрании рабочих в Марселе и призвал их взяться за оружие и поддержать Парижскую Коммуну. Парады радикалов и социалистов выходили на улицу, скандируя «Да здравствует Париж! Да здравствует Коммуна!» 23 марта префект города созвал массовое собрание Национальной гвардии, надеясь, что они поддержат правительство; но вместо этого национальные гвардейцы, как в Париже, штурмовали ратушу, взяли в плен мэра и префекта и объявили Коммуну во главе с комиссией из шести членов, позже увеличенной до двенадцати, состоящей как из революционеров, так и умеренных социалистов. Военный командующий Марселя, генерал Эспивент де ла Вильбуа, вывел свои войска вместе со многими должностными лицами городского правительства за пределами Марселя в Обань, чтобы посмотреть, что произойдет. Революционная комиссия вскоре разделилась на две фракции, одна в мэрии, а другая в префектуре, каждая из которых претендовала на то, чтобы быть законным правительством города. 4 апреля генерал Эспивент с шестью-семью тысячами регулярных солдат при поддержке моряков и частей Национальной гвардии, верных республике, вошел в Марсель, где Коммуну защищали около 2000 национальных гвардейцев. Силы регулярной армии осадили префектуру, которую защищали около 400 национальных гвардейцев. Здание обстреляли артиллерийские орудия, а затем штурмовали солдаты и матросы. Погибли около 30 солдат и 150 боевиков. Как и в Париже, повстанцы, захваченные с оружием в руках, были казнены, а еще около 900 человек были заключены в тюрьмы. Гастон Кремье был арестован, приговорен к смертной казни в июне 1871 года и казнен через пять месяцев.^[134]
• Другие города. Были попытки основать коммуны в других городах. Радикальное правительство ненадолго возглавило промышленный город Le Creusot, с 24 по 27 марта, но оставшись без насилия после столкновения с армией. Мэрия, префектура и арсенал Тулуза были захвачены революционными национальными гвардейцами 24 марта, но переданы армии без боев 27 марта. Подобное недолговечное поглощение мэрии было в Нарбонна (23–28 марта). В Лимож Коммуна не была объявлена, но с 3 по 5 апреля революционные солдаты Национальной гвардии блокировали мэрию, смертельно ранили полковника армии и ненадолго помешали отправить регулярное армейское подразделение в Париж для борьбы с Коммуной, прежде чем они сами были разоружены армия.^[135]

Последствия

• Адольф Тьер был официально избран первым президентом Французская Третья республика 30 августа 1871 года. Его сменил более консервативный Патрис Мак-Магон в 1873 году. В последние годы своей жизни он стал союзником республиканцев против конституционных монархистов в Собрании. ^[136] Когда он умер в 1877 году, его похороны стали крупным политическим событием. Историк Жюль Ферри сообщил, что миллионы парижан выстроились вдоль улиц; похоронную процессию возглавили республиканские депутаты Леон Гамбетта и Виктор Гюго. Он был похоронен в Кладбище Пер-Лашез, где произошла одна из последних битв Коммуны.^[137]
• Патрис МакМэхон, лидер регулярной армии, разгромившей Коммуну, занимал пост президента Третьей республики с 1873 по 1879 год. Когда он умер в 1893 году, он был похоронен с высшими воинскими почестями в Инвалиды.
• Жорж Клемансо мэр Монмартра в начале коммуны, стал лидером радикальной партии во французской палате депутатов. Он был Премьер-министр Франции в решающие годы Первая Мировая Война и подписал Версальский договор, возвращая Франции Эльзас и Лотарингию.

Некоторые лидеры Коммуны, в том числе Делеклюз, погибли на баррикадах, но большинство других выжили и жили долго после этого, а некоторые из них возобновили политическую карьеру во Франции.

• Феликс Пят радикальный журналист выскользнул из Парижа ближе к концу коммуны и снова появился в качестве беженца в Лондоне. Он был приговорен к смертной казни заочно, но он и другие коммунары были амнистированы. Он вернулся во Францию, где снова стал активным в политике. Он был избран в палату депутатов в марте 1888 года, где сидел крайним левым. Он умер в 1889 году.
• Луи Огюст Бланки был избран почетным президентом Коммуны, но все время находился в тюрьме. Он был приговорен к отправке в колонию строгого режима в 1872 году, но по состоянию здоровья его приговор был изменен на тюремное заключение. Он был избран депутатом Бордо в апреле 1879 г., но был дисквалифицирован. После выхода из тюрьмы продолжил карьеру агитатора. Он умер после выступления в Париже в январе 1881 года. Как и Адольф Тьер, он похоронен в Кладбище Пер-Лашез, где произошла одна из последних битв Коммуны.
• Луиза Мишель Знаменитая «Красная Дева» была приговорена к транспортировке в исправительную колонию в Новой Каледонии, где служила школьной учительницей. Она получила амнистию в 1880 году и вернулась в Париж, где возобновила свою карьеру активистки и анархиста. Она была арестована в 1880 году за то, что руководила толпой, которая ограбила пекарню, была заключена в тюрьму, а затем помилована. Она была арестована еще несколько раз и однажды была освобождена благодаря вмешательству Жоржа Клемансо. Она умерла в 1905 году и была похоронена рядом со своим близким другом и коллегой во время коммуны Теофилем Ферре, человеком, подписавшим смертный приговор архиепископу Парижа и другим заложникам.

В художественной литературе

Поэзия

• Одним из первых, кто написал о Коммуне, был Виктор Гюго, стихотворение которого «Sur une barricade», написанное 11 июня 1871 г. и опубликованное в 1872 г. в сборнике стихов под названием L 'Année ужасная, чествует храбрость двенадцатилетнего коммунара, которого привели в команду казни.
• Уильям Моррис Последовательность стихотворений «Паломники надежды» (1885) показывает кульминацию, происходящую в Коммуне.^[138]

Романы

• Жюль Валлес, редактор Le Cri du Peuple написал трилогию Жак Вингтрас: L'Enfant, Le Bachelier, L'insurgéмежду 1878 и 1880 годами, полные романы были опубликованы только в 1886 году, после его смерти.
• Роман Эмиля Золя 1892 года La Débâcle действие происходит на фоне франко-прусской войны, битвы при Седане и Парижской коммуны.
• Британский писатель Арнольд Беннетт Роман 1908 года Сказка старых жен, частично происходит в Париже во время Коммуны.
• Гай Эндоре Роман ужасов 1933 года Оборотень Парижа действие происходит во время Парижской Коммуны и противопоставляет дикость оборотня с дикостью La Semaine Sanglante.
• Французский писатель Жан Вотрен Роман 1998 года Le Cri du Peuple имеет дело с подъемом и падением Коммуны. Роман, получивший премию Гонкура, представляет собой отчет о бурных событиях 1871 года, рассказанный в свободной косвенной манере с точки зрения полицейского и коммунара, связанных между собой убийством ребенка и любовью к итальянской женщине по имени мисс Печчи. Роман начинается с обнаружения трупа женщины, сброшенной в Сену, и последующего расследования, в котором участвуют два главных героя, Грондин и Тарпаньян. Одноименная газета, Le Cri du Peuple, вдохновлена ​​настоящей газетой Коммунар, редактируемой Жюль Валлес. Сама книга якобы является его рассказом. Также появляется художник Гюстав Курбе.
• В Пражское кладбище, Итальянский автор Умберто Эко помещает главу 17 на фоне Парижской Коммуны.
• Королева ночи Александра Чи (2016) изображает выживание вымышленной оперной певицы Лилиет Берн во время осады Парижа. Героиня романа также взаимодействует с несколькими известными фигурами того времени, включая Жорж Санд и императрицу Евгению де Монтижу.
• Несколько популярных британских и американских романистов конца 19 века изображали Коммуну как тиранию, против которой героически боролись англо-американцы и их французские союзники-аристократы.^[139] Среди наиболее известных антикоммунистических романов: Женщина Коммуны (1895, AKA Девушка коммуны) от Г. А. Хенти и в том же году Красная республика: роман о коммуне от Роберт В. Чемберс.^[139]
• В Маркс возвращается британского писателя и режиссера Джейсон Баркер Коммуна дает исторический контекст революционной борьбе Карла Маркса и изображается «как символ незавершенного политического проекта».^[140]

Театр

• В Коммуне поставлено как минимум три пьесы: Недерлагет от Нордаль Григ, Die Tage der Commune от Бертольд Брехт, и Le Printemps 71 от Артур Адамов.
• Создана берлинская перформанс-группа Showcase Beat le Mot Париж 1871 г. Коммуна Бонжур (впервые исполнено в Хеббель-ам-Уфер в 2010 году), заключительная часть тетралогии о неудавшихся революциях.
• Нью-йоркская театральная группа Гражданские лица выполнила Парижская Коммуна в 2004 и 2008 гг.

Фильм

• В Коммуне было снято множество фильмов. Особенно примечателен La Commune, который длится 5¾ часов и был подготовлен Питер Уоткинс. Это было сделано в Монтрей в 2000 году, и, как и в большинстве других фильмов Уоткинса, для создания документального эффекта вместо актеров используются обычные люди. Некоторые участники были детьми актеров из шедевра Уоткина Эдвард Мунк (1974). «Коммуна» была снята на фильм Одд-Гейром Сэтером, норвежским оператором из фильма Мунк.
• Советские кинематографисты Григорий Козинцев и Леонид Трауберг написал и снял в 1929 году немой фильм Новый Вавилон (Новый Вавилон) о Парижской Коммуне. Это особенности Дмитрий Шостакович партитура первого фильма.
• Британский кинорежиссер Кен МакМаллен снял два фильма, прямо или косвенно на которые повлияла Коммуна: Призрачный танец (1983) и 1871 (1990). Призрачный танец включает появление французского философа Жак Деррида.
• Мойнак Бисвас, индийский кинорежиссер и профессор кинематографии в Университете Джадавпура (Калькутта), на 11-й Шанхайской биеннале (2016) продемонстрировал запись на разделенном экране, соединяющую работу левого режиссера 1970-х годов Ритвика Гхатака с современными кадрами Парижской коммуны.^[141]

Другой

• Итальянский композитор Луиджи Ноно также написал оперу Al gran sole carico d'amore (В ярком солнечном свете, наполненном любовью), в основе которой лежит Парижская Коммуна.
• Художник комиксов Жак Тарди перевел роман Вотрена (указанный выше) в комикс, который также называют Le Cri du Peuple.
• В многолетнем британском сериале Линия Онедин (эпизод 27, показан 10 декабря 1972 г.), судовладелец Джеймс Онедин заманивается в Коммуну в погоне за коммерческим долгом и оказывается под шквальным огнем.

Смотрите также

использованная литература

Заметки

Список используемой литературы

внешние ссылки

• Коллекция карикатур и обвинений для обслуживания историй герра и революции 1870–1871 гг., Библиотека Гейдельбергского университета
• Коммуна 1871 г., автор JP Achard (На французском)
• Архив Парижской Коммуны в Интернет-архив марксистов
• Архив Парижской коммуны в архиве анархистов
• О Парижской Коммуне, собрание сочинений Маркса и Энгельса на эту тему.
• Карл Маркс и Парижская Коммуна от C.L.R. Джеймс
• Парижская Коммуна и теория революции Маркса Пол Дорн
• Ассоциация Les Amis de la Commune de Paris (1871) (На французском)
• Собрание Осады и Коммуны Парижа (ок. 1870-1871) в Северо-Западный университет Библиотека: Библиотека особых коллекций Маккормика
• Парижская Коммуна на Encyclopedia.com
• Фильм (на польском языке): Ярослав Домбровский (выпущен: 26 января 1976 г.) Богдан Поремба (продолжительность: 2 часа 12 минут); Музыка от Войцех Килар; После вступительных титров в 03:37 начинаются обширные сцены Осады 1871 года и Парижской коммуны.
• Документальный фильм (на французском языке): Коммуна де Пари (Лос-Анджелес) (выпущен в 1951 г.) Роберт Менегос (продолжительность: 24 минуты 55 секунд); Драматическое историческое воспоминание о Парижской Коммуне и ее Кровавой неделе с многочисленными документами, фотографиями и рисунками, оживленными специальными эффектами и подчеркнутыми музыкой, описывающими основные события Коммуны и представляющими ее лидеров.
• Британская энциклопедия