Византийская литература - Byzantine literature

Византийский храм XI века Евангелие; его богато украшенное представление иллюстрирует декоративный стиль, используемый учеными того времени.

Византийская литература это Греческая литература из Средний возраст, написано ли на территории Византийская империя или за его пределами.^[1] Это второй период в истории греческой литературы после Древнегреческая литература.^[1] Несмотря на то что популярный Византийская литература и ранняя Новогреческая литература оба начались в 11 веке, их невозможно отличить.^[2]

Характеристики

Многие из классических греческих жанров, такие как драма и хоровая лирика, были устаревшими к поздней античности, а вся средневековая литература в греческий язык был написан в архаизирующем стиле, имитирующем писателей древняя Греция. Эта практика была увековечена давней системой греческого образования, где риторика был ведущим предметом.^[1] Типичным продуктом этого византийского образования был греческий Отцы Церкви, разделявших литературные ценности своих современников-язычников. Следовательно, обширная христианская литература 3-6 веков установила синтез Эллинский и Христианская мысль. В результате византийская литература в основном писалась в стиле Чердак Греческий, далекий от популярного Средневековый греческий на нем говорили все классы византийского общества в своей повседневной жизни. Кроме того, этот литературный стиль также был удален из Койне греческий язык Новый Завет, возвращаясь к Гомер и писатели древних Афины.^[1]

Таким образом, культура Византийская империя был отмечен более 1000 лет бесцветный между двумя разными формами одного и того же языка, которые использовались для разных целей.^[1] Однако отношения между «высокой» и «низкой» формами греческого языка менялись на протяжении веков. Престиж аттической литературы оставался неизменным до 7 века нашей эры, но в следующие два века, когда существованию Византийской империи угрожала опасность, городская жизнь и образование пришли в упадок, а вместе с ними и использование классицизирующего языка и стиля. Политический подъем 9 века спровоцировал литературное возрождение, в ходе которого была предпринята сознательная попытка воссоздать эллинско-христианскую литературную культуру поздней античности.^[1] В литературном употреблении избегали простого или популярного греческого языка, и многие из жизней ранних святых были переписаны в архаизирующем стиле. К XII веку культурная уверенность Византийские греки привел их к развитию новых литературных жанров, таких как романтическая фантастика, в которой приключения и любовь являются главными элементами.^[1] Сатира время от времени использовала элементы разговорного греческого языка. Период с Четвертый крестовый поход к Падение Константинополя увидел энергичное возрождение подражательной классицирующей литературы, поскольку греки стремились утвердить свое культурное превосходство над более мощным в военном отношении Западом.^[1] В то же время начался расцвет литературы, приближенной к просторечию. Современный греческий. Однако народная литература ограничивалась поэтическими романами и популярными религиозными произведениями. Вся серьезная литература продолжала использовать архаизирующий язык ученой греческой традиции.^[1]

Византийская литература имеет два источника: Классический греческий и Православная христианская традиция.^[1] Каждый из этих источников содержал серию образцов и ссылок для византийского писателя и его читателей. Иногда оба источника упоминались бок о бок, например, когда император Алексий Комнин оправдывал свои действия по захвату церковной собственности для оплаты своих солдат, ссылаясь на более ранние примеры Перикл и библейский царь Дэвид.^[1]

Греческий

Древнейшая из этих трех цивилизаций - греческая, с центром в Афины но в Александрия и эллинистическая цивилизация. Александрия в этот период была центром как аттической науки, так и греко-иудейской общественной жизни, обращаясь к Афинам, а также к Афинам. Иерусалим. Этот интеллектуальный дуализм между культурой ученых и культурой народа пронизывает византийский период. Даже эллинистическая литература демонстрирует две различные тенденции: рационалистическую и научную, а другую - романтическую и популярную: первые возникли в школах Александрии. софисты и завершился риторическим романсом, в основе которого лежала идиллическая тенденция Феокрит и завершился идиллическим романом. Обе тенденции сохранялись в Византии, но первая, как официально признанная, сохранила преобладание и не была изгнана с поля боя до падения империи. Реакционное лингвистическое движение, известное как Аттизм поддерживал и усиливал эту научную тенденцию. Аттизм преобладал со 2 века до н.э. и контролировал всю последующую греческую культуру, так что живая форма греческого языка была скрыта и лишь изредка находила выражение в частных документах и популярной литературе.

Римский

Александрия, интеллектуальный центр, уравновешивается Римом, центром правительства. Византийское государство впервые вошло в историю как Римская империя; его граждане были известны как римляне (Rhomaioi), его столица, Константинополь, как Новый Рим. Его законы были римскими; так же были его правительство, его армия и его официальный класс, а также сначала его язык, его частная и общественная жизнь. Государственная организация была очень похожа на организацию периода римской империи, включая его иерархию и бюрократическую элиту.

Христианин

Именно в Александрии зародилось греко-восточное христианство. Там Септуагинта перевод был сделан; там произошло то слияние греческой философии и еврейской религии, которое завершилось Филон; процветала мистическая спекулятивная неоплатонизм связана с Плотин и Порфирий. В Александрии великие греческие церковные писатели работали бок о бок с языческими риторами и философами; здесь родились несколько, например Ориген, Афанасий, и его противник Ариус, также Кирилл и Синезий. На египетской земле монашество началось и процветало. После Александрии Антиохия пользовались большим авторитетом, где процветала школа христианских комментаторов при Святой Иоанн Златоуст и где позже возникли христианские универсальные летописи. В окружающей Сирии мы находим зародыши греческой церковной поэзии, в то время как из соседних Палестина пришел Святой Иоанн Дамаскин, один из Греческие отцы.

Восточный

Греческое христианство обязательно имело ярко выраженный восточный характер; Птолемеевский Египет и Селевкиды Сирия являются настоящими местами зарождения греко-восточной церкви и византийской цивилизации в целом. Египет и Сирия, с Малая Азия, стал для коренной греческой цивилизации местом, где возникли сотни процветающих городов, где нашли высвобождение энергии, ограниченные или искалеченные в обедневшей родине; Эти города не только превзошли по материальному богатству метрополию, но и вскоре стали культивировать высшие блага интеллекта (Крумбахер ). При таких обстоятельствах неудивительно, что около девяти десятых всех византийских авторов первых восьми веков были выходцами из Египта, Сирии, Палестины и Малой Азии.

Жанры

В следующем отчете византийская литература классифицируется на пять групп. В первую тройку вошли представители тех видов литературы, которые продолжили древние традиции: историки и летописцы, энциклопедисты и эссеисты, писатели светской поэзии. Два других включают новые литературные жанры, церковную и богословскую литературу и популярную поэзию.

Историки и летописцы

Две группы светской прозаической литературы ясно показывают двойственный характер византийской интеллектуальной жизни в ее социальном, религиозном и лингвистическом аспектах. С этой точки зрения историческая и летописная литература дополняют друг друга; первый - аристократический и светский, второй - церковный и монашеский; первый - классический, второй - популярный. Работы историков относятся к научной литературе, произведения летописцев (или летописцев) - к литературе народа. Первые тщательно проработаны, вторые дают только исходный материал, первые ограничиваются описанием настоящего и недавнего прошлого и, таким образом, скорее имеют характер современных записей; последние охватывают всю историю мира, известную до средневековья. Поэтому первые более ценны для политической истории; последнее - для истории цивилизации.

Историки

Освещение сцены из Хроники Скилица, изображающий Фракийский женщина убила варяга, который пытался ее изнасиловать, после чего его товарищи похвалили ее и отдали свое имущество.^[3]

Классическая литературная традиция установила стандарт для византийских историков в понимании целей истории, манере обращения с предметами и в стиле композиции. Их работы абсолютно конкретны и объективны по своему характеру, без страсти и даже без энтузиазма. Пылкий патриотизм и личные убеждения проявляются редко. Они - историки-дипломаты, знатоки исторических источников и обладают безупречным тактом, которого требует их социальное положение; они не социологи, не знающие мира, но люди, которые выделялись в общественной жизни: юристы любят Прокопий, Агафий, Евагрий, Майкл Атталиатес государственные деятели любят Джоаннес Циннамус, Никита Акоминатус, Георгий Пахимерес, Лаоникус Халкондил; генералы и дипломаты любят Никифор Бриенний Младший, Георгий Акрополитс, Георгиус Францес; и даже коронованные головы, вроде Константин Порфирогенит, Анна Комнина, Иоанн VI Кантакузин, и другие. Таким образом, византийские историки представляют собой не только социальный, но и интеллектуальный цветок своего времени, напоминая в этом своих греческих предшественников, Геродот, Фукидид, Ксенофонт, и Полибий, которые стали их гидами и моделями. Иногда византийец выбирает писателя-классика, чтобы подражать его методу и стилю. Большинство, однако, взяло за образцы нескольких авторов, что породило особый мозаичный стиль, весьма характерный для византийцев. Часто это результат реального сообщества чувств, но он эффективно препятствовал развитию индивидуального стиля.

Если бы такой выдающийся историк, как Прокопий, создавал свою работу по образцу Полибия, а не Фукидида, византийские истории, возможно, следовали бы естественной преемственности по стилю и методам с эллинской эпохой. Однако эллинистические «аттисты» полностью впечатляли свои вкусы в последующие века, прославляя стиль афинского золотого века. Неслучайно военные персонажи, такие как Никифор Бриенний (XI и XII века) и Иоанна Циннам (XII век), подражали Ксенофонту в точности своей речи или что такой философ, как Никифор Грегора (XIII век), придерживался Платон как его модель. С другой стороны, несомненно, случайно, что писатели обучались богословию, как Лев Диаконус и Георгий Пахимерес решил подражать Гомерический оказывается. В целом именно у более поздних историков проявляется наиболее очевидный дуализм византийской цивилизации - церковно-политическая материя в классической форме.

Хотя византийские историки в основном полагались на иностранные модели и, кажется, образуют непрерывную серию, в которой каждая сменяет предыдущую, они не сливаются в единое целое. Большинство историков относятся либо к периоду, охватывающему 6-7 вв. Во время правления восточно-римских императоров, либо к периоду 11-15 вв. Комнины и Палеологи. В зените под Македонская династия (IX и X века) византийский мир породил великих героев, но не великих историков, за исключением одинокой фигуры Императора. Константин VII Porphyrogenitus.

В первом периоде преобладает Прокопий из-за его предмета и литературного значения. Типично византийский, его Анекдота обесценивает императора Юстиниан I так же решительно, как и его Пери Ктисматон апофеоз его. Однако в литературе и истории он следует классическим образцам, что очевидно из точности и ясности его повествования, полученного от Фукидида, и из надежности его информации, что имеет особое значение для историка. Прокопий и в значительной степени его преемник Агафий остаются образцами описательного стиля вплоть до XI века. Прокопий - первый представитель витиевато-византийского стиля в литературе, и в этом его превосходит только Феофилактос Симокаттес в 7 веке. Однако, несмотря на их неклассическую форму, они приближаются к древним в своей свободе от церковных и догматических тенденций.

Между историческими сочинениями первого и второго периодов существует изолированная серия работ, которые по содержанию и форме резко контрастируют с обеими вышеупомянутыми группами. Это работы под именем Императора. Константин VII Porphyrogenitus (10 век), имея дело соответственно с управлением империей, ее политическим разделением и церемониями византийского двора. Они рассматривают внутренние условия империи, а первая и третья отличаются тем, что используют популярный язык. Первый - важный источник этнологической информации, а последний - интересный вклад в историю цивилизации.

Вторая группа историков представляет классический эклектизм, скрывающий неклассическую партийность и богословский фанатизм. Упиваясь классическими формами, историки периода Комнинов и Палеологов были лишены классического духа. Хотя многие из них имели более сильные и отзывчивые личности, чем школа Прокопия, сама энергия этих людей и их тесные связи с имперским правительством препятствовали их объективности, создавая субъективные, партизанские работы. Таким образом "Алексиад ", педантичный труд княгини Анна Комнина прославляет своего отца Alexius и начатую им имперскую реорганизацию; исторический труд ее мужа, Никифора Бриенния, описывает внутренние конфликты, сопровождавшие подъем Комнинов, в форме семейной хроники (конец 11 века); Иоанн VI Кантакузин самодовольно рассказывает о своих достижениях (14 век). Эта группа демонстрирует поразительные противоположности - как личные, так и объективные. Рядом с Циннамусом, который искренне ненавидел все западное, стояли люди с широким кругозором. Никита Акоминатус (12 век) и умиротворяющая, но достойная Георгий Акрополит (13 век); рядом с богословским полемистом Пахимером (13 век) стоит человек мира Никифор Грегора (14 век), хорошо разбирающийся в философии и классике. Хотя эти и другие люди этого периода субъективны в вопросах внутренней византийской истории, они заслуживают доверия в своих отчетах о внешних событиях и особенно ценны как источники для первого появления славян и турок.

Летописцы

Византийский Евангелие 13 века, это показывает растущую тенденцию к использованию Слоновая кость как художественный инструмент.

В отличие от исторических сочинений, византийские хроники предназначались для широкой публики; отсюда и различие в их происхождении, развитии и распространении, а также в их характере, методах и стилях. Хотя корни хроники еще не были должным образом прослежены, их сравнительно позднее появление (VI век) и полное удаление из эллинистической традиции делает их происхождение относительно недавним. Хроническая литература изначально чужда греческой цивилизации, первая из которых была составлена необразованными сирийцами. Его предполагаемый прототип, «Хронография» Секст Юлий Африканский, указывает на восточно-христианский источник. Не связанный с выдающимися личностями и оторванный от великого мира, он следует моделям, связанным с его собственной узкой сферой. IX век стал периодом расцвета византийской хроники, во время надира исторической литературы. Потом она резко снижается; более мелкие летописцы, появившиеся еще в XII веке, отчасти черпают из современников, а отчасти, хотя и редко, из более ранних историков. В период Палеологов заметных летописцев нет.

Не только важные источники для истории византийской цивилизации, но и сами летописи способствовали распространению цивилизации, передав византийскую культуру пришедшим славянским, Мадьяр, и Тюркские народы. Изображая то, что было в сознании народа - чудесные и ужасные события, окрашенные яркими красками и интерпретированные в христианском смысле, - их влияние было значительным. Метод обращения с материалами примитивен - под каждым разделом скрывается какой-то более старый источник, лишь слегка измененный, так что все это больше напоминает лоскутное одеяло из материалов, чем гениальную мозаику историков. Они представляют собой богатый запас сравнительной лингвистики, поскольку их дикция является исключительно популярным языком, что говорит о плохом образовании автора и аудитории.

Типичные византийские хроники - это три из Джоаннес Малалас, Феофан Исповедник, и Джоаннес Зонарас, соответственно. Первая - это самая ранняя христианская византийская монашеская хроника, составленная в Антиохии в VI веке эллинизированным сирийцем и Монофизит теолог. Первоначально это была городская летопись, но впоследствии она превратилась в мировую летопись. Это популярный исторический труд, полный исторических и хронологических ошибок, и первый памятник исключительно популярной эллинистической цивилизации. Главный источник для большинства более поздних летописцев, а также для нескольких церковных историков, это также самая ранняя популярная история, переведенная на Старославянский (ок. начало 10 века). Превосходнее по содержанию и форме и, точнее говоря, исторически, является Хроника Феофана, монаха из Малой Азии IX века, и, в свою очередь, послужил образцом для более поздних хроник. Он содержит много ценной информации из утерянных источников, и его важность для западного мира объясняется тем, что к концу IX века его пришлось перевести на латынь. Третий ориентир в истории византийских хроник - XII век. Универсальная хроника из Зонарас. Он несколько отражает атмосферу возрождения Комнинов; не только повествование лучше, чем у Феофана, но и многие отрывки из древних писателей включены в текст. Его перевели не только на славянский и латинский языки, но и на Итальянский и Французский а также (16 век).

Энциклопедисты и эссеисты

Страница из обширного византийского издания XVI века. энциклопедия, то Суда.

Дух антикварной науки проснулся в Византии раньше, чем на Западе, но был начат мирскими богословами, а не мирянами. По этой причине он всегда имел схоластический оттенок; византийский гуманистический дух античности и средневековья в равной пропорции. В первую очередь направлено на систематический сбор и просеивание рукописи, явный интерес к древнегреческой литературе впервые проявился в Константинополе в конце IX века. С XII века начинается период оригинальных произведений, имитирующих античные образцы, возрождение Александрийское эссе и риторический литературе, ряд писателей проявили большую оригинальность. Совершенно изолированно между двумя периодами стоит Майкл Пселлус (11 век), универсальный гений, соединяющий периоды. В то время как гуманизм IX и X веков сохранял богословскую окраску и враждебное отношение к Западу, в XII-XIV веках несколько писателей стремились отойти от ортодоксального классицизма, чтобы достичь истинного гуманизма, став предшественниками Итальянский ренессанс.

Новый дух впервые нашел свое выражение в академии, основанной для классических исследований в Константинополе в 863 году. Примерно в то же время широко обученные и энергичные Фотий патриарх города и величайший государственный деятель Греческой церкви (820-897) с энтузиазмом собирал забытые рукописи, возродил забытые античные произведения и заново открыл утраченные произведения; его внимание было обращено главным образом на прозаические произведения, свидетельствующие о его прагматизме. Фотий сделал отрывки из всех обнаруженных им работ, положив начало своей знаменитой Bibliotheca («Библиотека»), которая, хотя и сухая и схематичная, остается наиболее ценным литературным сборником средневековья, содержащим достоверные резюме многих древних произведений, ныне утерянных, вместе с хорошими характеристиками и анализами, такими как Люциан и Гелиодор. Эта энциклопедическая деятельность более усердно проводилась в 10 веке, особенно в систематическом сборе материалов, связанных с Императором. Константин VII Porphyrogenitus. Ученые также составили большие сборники, систематизированные по темам, на основе более старых источников. Среди них была теперь уже отрывочная энциклопедия политической науки, содержащая выдержки из классического, александрийского и римско-византийского периодов. Эти, вместе с собранием древних эпиграмм, известных как Антология Палатина и научный словарь, известный как Суда, сделайте 10 век веком энциклопедий.

Типичный представитель этого периода появляется в следующем столетии в лице величайшего энциклопедиста византийской литературы Михаила Пселла. Находясь между Средневековьем и современностью, он - юрист и светский человек с умом как восприимчивым, так и продуктивным. В отличие от Фотия, которого больше интересовали индивидуальные философские аргументы, Пселл не недооценивает старых философов и сам обладает философским темпераментом. Он был первым из своего интеллектуального круга, который поднял философию Платона над философией Аристотеля и преподавал философию в качестве профессора. Превосходя Фотия по интеллекту и остроумию, ему не хватает достоинства и твердости характера этого ученого. Неугомонный блеск характеризовал его жизнь и литературную деятельность. Сначала юрист, потом профессор; теперь монах, теперь придворный чиновник; он закончил карьеру премьер-министром. В литературном творчестве он был столь же ловок и многогранен; в гармонии с гладкой, податливой натурой придворного - его элегантный Платонический стиль его писем и выступлений. Его обширная переписка предоставляет бесконечный материал, иллюстрирующий его личный и литературный характер. Облагораживающее влияние его аттических моделей характерно для его речей и особенно его похоронных речей; что доставлено после смерти его матери показывает глубокую чувствительность. Пселл обладал более поэтическим темпераментом, чем Фотий, как показывают некоторые из его стихотворений, хотя они больше обязаны сатирической фантазии и обстоятельствам, чем глубокому поэтическому чувству. Хотя Пселл демонстрирует больше формальных навыков, чем творческих способностей, его таланты проявились во времена, особенно отсталые в эстетической культуре. Интеллектуальная свобода великих ученых (полигисторы ), как церковные, так и светские, следующих столетий были бы немыслимы без триумфа Пселла над византийскими схоластика.

Современная копия византийского Часы, показывающий суточный цикл Восточная Православная Церковь.

В то время как среди его преемников, таких как Никифор Блеммид и Hyrtakenos - природа столь же испорчена, как и сама Пселла, большинство из них отличается прямотой намерений, искренностью чувств и благотворно широкой культурой. Среди этих великих умов и сильных персонажей XII века особенно выделяются несколько богословов, например Евстафий Салоникский, Майкл Италикус, и Майкл Акоминатус; в XIII и XIV веках несколько светских ученых, например Максимус Планудес, Теодор Метохитес, и превыше всего, Никифор Грегора.

О трех богословах лучше всего судить по их письмам и незначительным случайным сочинениям. Евстафий, кажется, самый важный, писавший ученые комментарии к Гомеру и Земляной орех наряду с оригинальными произведениями, искренними, смелыми и противоречивыми, направленными на исправление всякого зла. В одной из своих работ он критикует разложение и интеллектуальную стагнацию монашеской жизни того времени; в другой полемике он критикует лицемерие и мнимую святость своего времени; в третьем он осуждает тщеславие и высокомерие византийских священников.

Риторик Михаил Италик, впоследствии ставший епископом, нападает на главную слабость византийской литературы - внешнее подражание; это он сделал, получив произведение патриарха, которое представляло собой просто беспорядочную коллекцию отрывков от других писателей, настолько плохо скомпонованных, что источники можно было сразу узнать.

Ученик и друг Евстафия, Михаил Акоминат (XII и XIII века), архиепископ Афинский и брат историка Никита Акоминатус. Его инаугурационная речь, произнесенная на Акрополе, демонстрирует как глубокую классическую науку, так и высокий энтузиазм, несмотря на материальный и духовный упадок его времени. Эти жалкие условия побудили его сочинить знаменитую и уникальную элегию о разложении Афин, своего рода поэтический и антикварный апостроф падшему величию. Грегоровиус сравнил инаугурационную речь с Григорий Великий к римлянам, и это с плачем епископа Гильдеберт Турский о разрушении Рима Норманны (1106). Его похоронные речи над Евстафием (1195 г.) и его братом Никетой, хотя и были более многословными и риторическими, все же проявляли благородный нрав и глубокие чувства. Михаил, как и его брат, оставался фанатичным противником латинян. Они выгнали его в ссылку в Генеральный директор, откуда он адресовал друзьям много писем, иллюстрирующих его характер. Стилистически вдохновленный Евстафием, его в остальном классическая дикция звучала церковной нотой.

С участием Теодор Метохитес и Максимос Планудес мы подходим к универсальным ученым (полигисторам) времен Палеологов. Первый демонстрирует гуманизм в использовании гекзаметра, второй - в знании латыни; и то, и другое неизвестно в Византии и предвещает более широкое понимание античности. Оба мужчины демонстрируют прекрасное чувство поэзии, особенно поэзии о природе. Метохиты сочиняли размышления о красоте моря; Планудес был автором долгой поэтической идиллии, жанра, не культивируемого византийскими учеными. В то время как Метохитес был мыслителем и поэтом, Планудес был главным образом подражателем и составителем. Metochites был более спекулятивным, как показывает его сборник философских и исторических сборников; Планудес был более точен, что доказывает его предпочтение математике. Современный прогресс в философии достиг той точки, когда метохиты могли открыто атаковать Аристотеля. Он более откровенно занимается политическими вопросами, такими как сравнение демократии, аристократии и монархии. Хотя круг его интересов был широким, культура Метохитов полностью основана на греческом языке, хотя Планудес, судя по его переводам с латинского (Катон, Овидий, Цицерон, Цезарь, и Боэций ), значительно расширили интеллектуальный горизонт Востока.

Эта склонность к Западу наиболее заметна у Никифора Грегора, великого ученика Метохита. Его проект реформирования календаря ставит его в ряды современных интеллектуалов своего времени, что будет доказано, если когда-либо будут обнаружены его многочисленные работы во всех областях интеллектуальной деятельности. Его письма, особенно, обещают богатый урожай. Его метод изложения основан на методе Платона, которому он также подражал в своих церковно-политических дискуссиях, например. в своем диалоге «Флорентий, или О мудрости». Эти споры с Варлаам занимался вопросом церковного союза, в котором Грегора принимал юнионистское участие. Это принесло ему ожесточенную враждебность и потерю его учительской жизни; он был занят в основном точными науками, чем уже заслужил ненависть ортодоксальных византийцев.

Хотя византийские эссеисты и энциклопедисты полностью находились под влиянием древней риторики, они все же воплотили в традиционных формах свои собственные характерные знания и тем самым придавали им новый шарм.

Светская поэзия

Поэзия также имела свои прототипы, каждый жанр восходит к древнему прародителю. В отличие от прозы, эти новые жанры не вытекают из классического аттического периода, поскольку византийцы не писали ни лирики, ни драмы, не подражая ни Пиндару, ни Софоклу. Подражая литературе александрийского периода, они писали романсы, панегирики, эпиграммы, сатиры, а также дидактические и назидательные стихи по образцам Гелиодор и Ахилл Татиус, Асклепиады и Посидипп, Люциан и Longus. Дидактическая поэзия опирается на более ранний прототип Исократ ' Ad Demonicum. Поэтический темперамент византийцев, таким образом, близок александрийским писателям. Только один новый тип, созданный византийцами независимо, - поэма о попрошайничестве. Шесть жанров не одновременны: сначала развиваются эпиграмма и панегирик (VI-VII вв.), Затем, через долгие промежутки времени, сатира, затем дидактическая и просящая поэзия, наконец, романтика. Только после 12 века, периода упадка, они появляются рядом. Эпиграмма была единственной формой светской поэзии, получившей самостоятельное возрождение в византийской литературе, и это было в то самое время, когда церковная поэзия также достигла своего высшего совершенства, в VI и VII веках. Таким образом, этот период - самый расцвет византийской научной поэзии; его упадок в XII веке совпадает с подъемом популярной поэзии. Основными видами поэзии периода упадка (11-13 вв.) Были сатира и пародия, дидактическая и назидательная поэзия, поэма-попрошайничество и эротический роман. По форме эта литература характеризуется широким использованием народных форм речи и стихов, последний из которых является «политическим» стихом (греч. Ἡμαξευμένοι στίχοι, названный «мерзким притворством метра» Чарльз Питер Мейсон в Уильям Смит с Словарь), пятнадцатисложный ямб, который до сих пор является стандартным стихом современной греческой народной поэзии. Однако по содержанию вся эта литература продолжает нести на себе отпечаток византийской эрудиции.

Эпиграмма

Эпиграмма соответствовала византийскому вкусу в плане орнаментации и интеллектуальной изобретательности. Это в точности соответствовало представлению о малых искусствах, которые достигли высокого развития в византийский период. Не предъявляя высоких требований к воображению автора, его главная трудность заключалась, скорее, в технике и в достижении максимально возможной беременности фразы. Среди византийских эпиграмматистов можно выделить две группы: одна - языческая и гуманистическая, другая - христианская. Первый представлен в основном Агафий (6 век) и Христофор из Митилена (11 век), последний - церковными Георгий Писидес (7 век) и Теодор Студиты (9 век). Между двумя группами, как по времени, так и по характеру, стоит Joannes Geometres (10 век).

Основные этапы развития византийской эпиграммы наиболее очевидны в произведениях этих трех. Агафий, уже упоминавшийся среди историков как эпиграмматист, имеет особенности школы полувизантийских египтян. Nonnus (около 400 г. н.э.). Он писал напыщенно и напыщенно, в классической форме гекзаметр; однако он изобилует блестящими идеями и в своем искусном подражании древним, особенно в своих эротических произведениях, превосходит большинство эпиграмматистов имперского периода. Агафий также подготовил сборник эпиграмм, частично собственных, частично других авторов, некоторые из которых впоследствии вошли в Антология Палатина и таким образом были сохранены. Настоятель Феодор Студит во всех отношениях противоположен Агафию, набожному человеку с глубокой серьезностью, с тонкой наблюдательностью в природе и жизни, полным сентиментальности, теплоты и простоты выражения, свободный от рабского подражания древним. хотя под влиянием Ноннуса. Затрагивая самые разные вещи и ситуации, его эпиграммы о жизни и людях его монастыря представляют особый интерес для истории цивилизации. Joannes Geometres сочетает в себе аспекты двух предыдущих. В течение своей жизни он занимал как светские, так и церковные должности, и его поэзия носила универсальный характер; будучи глубоко религиозным, он все же ценил величие древних греков. Наряду с эпиграммами на древних поэтов, философов, риторов и историков стоят другие эпиграммы об известных отцах церкви, поэтах и святых. Поэтически эпиграммы на современные и светские темы превосходят эпиграммы на религиозные и классические темы. Его лучшие работы изображают исторические события и ситуации, пережитые им самим, и отражают его собственные духовные настроения (Крумбахер).

Ученый Император Константин VII, будучи коронованным Христом.

Панегирики

Даже лучшие писатели часто не могли не сочинять официальные панегирики императорам и их достижениям. Типичными для такой литературы являются памятные поэмы А. Паулюс Силентиарий о посвящении церковь Святой Софии, и что из Георгий Писидес на славу князя. Не следует делать неблагоприятных выводов относительно характера этих поэтов, поскольку подобные хвалебные речи сочиняли не только придворные, такие как Пселл и Мануэль Холоболос (13 век), а также независимыми персонажами, такими как Евстафий и Михаил Акоминат. Оно стало традиционным и передалось от имперского Рима Византии как часть древней риторики со всей экстравагантностью полностью декадентской литературы (Ф. Грегоровиус). Это была своего рода необходимая уступка деспотизму; народный вкус это в общем не оскорбил.

Сатиры

Отец византийской сатиры - Люциан. Его знаменитые «Диалоги мертвых» послужили образцом для двух работ, одно из которых, «Тимарион «(12 век) отмечен более грубым юмором, другой»,Mazaris "(15 век), острой сатирой. Каждый описывает путешествие в подземный мир и беседы с умершими современниками; в первом их недостатки высмеиваются добродушной насмешкой; во втором - под масками мертвецов, живых людей и современные условия, особенно при византийском дворе, подвергаются резкой стигматизации. Первые представляют собой скорее литературную сатиру, вторые - политический памфлет с острыми личными мотивами и без литературной ценности, но с еще большим интересом к истории цивилизации; первый звучит по-настоящему популярным тоном, последний - вульгарным и грубым [Ср. Тозер в Журнал эллинистических исследований (1881), II.233-270; Крумбахер, op. cit., 198-211.]

Ниже рассматриваются два популярных ответвления «Тимариона», «Апокопос» и «Пиккаторос». Другая группа сатир представляет собой диалоги между животными, явно являющиеся развитием популярной христианской книги, известной как Физиолог. Такие сатиры описывают скопления четвероногих, птиц и рыб и рассказывают их высмеивание замечания о духовенстве, бюрократии, иностранных государствах в Византийской империи и т. д. См. также Развлекательная сказка о четвероногих

Сюда же относятся пародии в виде церковных стихов, в которых принимало участие само духовенство, например. Епископ Никита из Серра (11 век). Одним из примеров этой кощунственной литературы, хотя и не до конца понятой, является «Издевательство над безбородым мужчиной» в виде непристойной литургия (14 век).

Дидактический

Дидактическая поэзия нашла образец в «Демонику», приписываемому Исократу. Самым ярким примером этого типа литературы в Византии является "Spaneas" (XII век), поучительное стихотворение, адресованное императором своему племяннику, своего рода "Зеркало для князей ". Несколько ответвлений от этого можно найти в популярной литературе Крита 15-16 веков, переданной под именами Сахликис и Дефаран. Сюда же относятся разглагольствующие богословские наставления, напоминающие проповеди капуцинов в Шиллер "Валленштейн". Таковы, например, история Геогилласа после великой чумы на Родосе (1498 г.) и пророчества о конце Византийской империи, текущие под именем Император Лев (886-911). (Крумбахер, 332, 336, 343, 352, 366.)

Поэма-попрошайничество

Поздневизантийская разновидность хвалебной поэмы - это поэма-попрошайка, поэтический плач голодных авторов и придворных паразитов. Его главными представителями являются Теодорус Продромус и очень лестно Мануэль Филс, первые из которых жили при Комнинах (12 век), вторые - при Палеологах (13 век). Для историков ценны такие поэтические горестные вопли, как «Продромус» в адрес императора, потому что они дают интересные картины уличной и деловой жизни столицы. (См. Крумбахер, 324, 333.)

Любовный роман

Древнегреческому роману подражали четыре писателя XII века: Евстафий Макремболитес, Теодор Продромос, Никетас Евгенианос, и Константин Манассия.

Церковная и богословская литература

Первый расцвет церковной литературы Византии - эллинистический по форме и восточный по духу. Этот период приходится на 4 век и тесно связан с именами греческих отцов Александрии, Палестины, Иерусалима, Кирены и Каппадокия. Их произведения, которые охватывают всю область церковной прозы - догмы, экзегетика, и гомилетика - стал каноническим на весь византийский период; последний важный труд - церковная история Евагрий. Помимо спорных работ против сектантов и Иконоборцы, более поздние работы состоят только из компиляций и комментариев в форме так называемых Катены; даже Фонтан знаний из Иоанн Дамаскин (8 век), фундаментальное руководство по греческой теологии, хотя и систематически разработанное ученым и острым умом, представляет собой просто гигантское собрание материалов. Даже проповедь придерживается псевдоклассической риторической основы и больше стремится к внешней широте, а не к внутреннему и глубокому.

Только три вида церковной литературы, которые еще не были развиты в IV веке, впоследствии демонстрируют самостоятельный рост. Это были церковная поэзия VI века, популярные жития святых VII века и мистические сочинения XI и XII веков. В Католическая энциклопедия предполагает, что классических форм было недостаточно для того, чтобы наилучшим образом выразить христианскую мысль: в некоторых собраниях раннехристианской корреспонденции композицию определяют не ритмические законы греческого риторического стиля, а законы семитской и сирийской прозы. Кардинал Питра выдвигает гипотезу, что ритмическая поэзия византийцев берет свое начало в еврейских псалмах Септуагинты. Этот ритмический принцип согласуется с лингвистическим характером более позднего греческого языка, который использовал ударный акцент, как он уже был развит в сирийской поэзии, а не классический тональный акцент.

Романос Мелодист был первым великим духовным поэтом греков, полностью принявшим ударный акцент как ритмический принцип. Современник и соотечественник летописца Малаласа, также реформатор греческого литературного языка, Романос был сирийцем еврейского происхождения, христианизированным в раннем возрасте. То, что Малалас для прозы, Романос для христианской поэзии греческого средневековья. Хотя он не дошел до Малаласа, он выпустил поэзию с метрами на основе количественного и тонального сканирования; он привел его в гармонию с новейшей поэтикой, преобладающей в Сирии, а также с развивающимся характером греческого языка. Романос вскоре отправился в Константинополь, где стал диаконом Собор Святой Софии, и где он, как говорят, впервые развил свой дар сочинения гимнов.

Иллюстрация Притча о добром самарянине из Евангелий Россано, которые считаются старейшими из сохранившихся иллюстрированных Новых Заветов.

Романос заимствовал форму своих стихов, материал и многие их темы частично из Библии, а частично из (метрических) проповедей сирийского отца. Ефрем (4 век). Он писал гимны о Страстях Господних, о предательстве Иуды, отречении Петра, Марии перед Крестом, Вознесении, Десяти девах и Страшном суде, а в его ветхозаветных темах упоминается история Иосифа и трех молодых людей. люди в огненной печи. Говорят, что он составил около тысячи гимнов, из которых сохранилось только восемьдесят, очевидно, потому что в IX веке так называемые каноны, лингвистически и метрически более артистичный по форме, заменил большую часть его работ в греческой литургии. С тех пор его гимны сохранились только в нескольких отдаленных монастырях. Характерной чертой его техники является большая длина его гимнов, которые регулярно состоят из от двадцати до тридцати строф (τροπαρια) по от двенадцати до двадцати одного стиха в каждом, очень тонко проработаны и разнообразны по метрической структуре, а по конструкции прозрачны и разнообразны. . Они не так похожи на современные латинские гимны, как оратории начала 20 века, также использующие антифонное исполнение альтернативных хоров. Это также объясняет драматический характер многих гимнов с вставленными в них диалогами и хористыми песнями, как, например, в «Отречении Петра», небольшой драме человеческого хвастовства и слабости, и последней части «Истории Иосифа», «Псалме Всевышнего». Апостолы »и« Рождение Иисуса ». Другие пьесы, такие как гимн на Страшный суд, носят чисто описательный характер, хотя даже в них риторические и догматические элементы серьезно ухудшают художественный эффект.

Некоторые, такие как Буви и Крумбахер, относят его к числу величайших авторов гимнов всех времен; другие, такие как кардинал Питра, более консервативны. Для окончательного суждения необходимо полное издание гимнов. По сравнению с латинскими церковными поэтами, такими как Амвросий и Прудентиус, его сохранившиеся произведения имеют тенденцию к более риторически цветочному, отвлеченному и догматическому стиху. Любит символические картинки и фигуры речи, антитезы, ассонансы, особенно остроумные. jeux d'esprit, которые контрастируют с его характерной простотой дикции и конструкции. Эти украшения прерывают плавный ход его строк, и часто последовательность мыслей в его гимнах омрачается догматическими вопросами - в знаменитом рождественском гимне вопрос о чудесном рождении Иисуса обсуждается четыре раза в удобной форме. размах, который выдает теолога, отталкивающего поэта в сторону. Богослов также слишком очевиден в своих ссылках на Ветхий Завет, когда имеет дело с новозаветными инцидентами; Мария при рождении Иисуса сравнивает свою судьбу с судьбой Сарры, волхвы сравнивают звезду, которая шла впереди израильтян в пустыне, и так далее. Частое цитирование отрывков из пророков больше похоже на бесстрастные пересказы, чем на вдохновенные стихи. На самом деле Романос не обладает ни обильными и яркими образами первых греческих церковных поэтов, ни их тонким пониманием природы. У читателя также складывается впечатление, что высота воображения поэта не пропорциональна глубине его благочестия - в нем часто появляется что-то наивное, почти домашнее, как, когда Мария выражает свое удовольствие волхвам и обращает внимание на их полезность. для надвигающегося бегства в Египет. Однако есть отрывки, в которых благочестивый пыл увлекает за собой воображение и повышает поэтический тон, как в ликующем приглашении на танец (в пасхальной песне), в котором мысли о весне и Воскресении гармонично сочетаются. :

Почему так малодушны?

Зачем закрываете лица свои?

Поднимите свои сердца!

Христос воскрес!

Присоединяйтесь к танцам,

И вместе с нами провозглашайте это:

Господь вознесся,

Сияющий и славный,

Тот, кто родился

Дарителя света.

Прекрати тогда свой траур,

Радуйтесь блаженству:

Пришла весна.

Так расцветайте, лилии,

Цветите и плодитесь!

Ничто не несет разрушения.

Хлопаем в ладоши

И кричите: Он воскрес

Кто помогает падшим

Чтобы снова подняться.

Церковная поэзия недолго оставалась на том высоком уровне, до которого ее поднял Роман. «Гимн Акафист» (авторство неизвестного) VII века, своего рода Te Deum во славу Богородицы - последний великий памятник греческой церковной поэзии, сравнимый с гимнами Романа, которые он даже изжил своей славой. У него было множество подражателей, и уже в 17 веке он был переведен на латынь.

Быстрый упадок греческой гимнологии начинается уже в VII веке, в период Андрея Критского. Религиозные чувства в гимнах подавлялись классическим формализмом, подавлявшим всю жизненную силу. Переоценка техники в деталях разрушила чувство меры в целом. Кажется, это единственное объяснение так называемых канонов, впервые обнаруженных в собрании Андрея Критского. В то время как канон представляет собой комбинацию ряда гимнов или песнопений (обычно девяти) по три или четыре строфы в каждом, «Великий канон» Андрея фактически насчитывает 250 строф, «одна идея превращается в змеевидные арабески».

Псевдоклассическая искусственность нашла еще более продвинутого представителя в Иоанн Дамаскин, по мнению византийцев, выдающийся писатель каноников, взявший за образец Григорий Назианзин, даже повторно вводя принцип количества в церковную поэзию. Таким образом, религиозная поэзия была сведена к пустякам, поскольку в XI веке, который стал свидетелем упадка греческой гимнологии и возрождения языческого гуманизма, Михаил Пселл начал пародировать церковные гимны - практика, укоренившаяся в массовой культуре. Дидактические стихи принимали такую форму, не считаясь кощунственными.

Религиозная драма в византийскую эпоху не процветала. Единственный пример - это Страдания Христа (Кристус Пациенс, Χριστὸς пάσχων ), написанные в 11 или 12 веке; из 2640 стихов около одной трети заимствованы из древних драм, в основном из драматических произведений. Еврипид, а Мария, главный персонаж, иногда произносит стихи из «Медеи» Еврипида, снова из «Электры» Софокл, или "Прометей" Эсхил. Композиция, очевидно, является постановкой богослова, знающего классику, но не имеющего ни малейшего представления о драматическом искусстве. Он состоит в основном из причитаний и сообщений посланников. Даже самые эффектные сцены, предшествующие Распятию, описываются посланниками; почти две трети текста посвящены сошествию с Креста, плачу Марии и явлению Христа. (См. Ван Клиф, «Псевдогрегорианская драма. Христос Пашон в его отношении к тексту Еврипида »в Труды Висконсинской академии наук, VIII, 363–378; Крумбахер, 312.)

Между церковной поэзией и церковной прозой стоит богословско-дидактическая поэма, излюбленный вид древнехристианской литературы. Один из лучших примеров - «Гексаэмерон» Георгия Писидеса, духовный гимн вселенной и ее чудесам, то есть всем живым существам. В целом это несколько условно; только описание второстепенных форм жизни, особенно животных, раскрывает умение эпиграмматика и дар нежного наблюдения любителя природы.

Помимо священной поэзии, агиография процветал с 6 по 11 век. Этот вид литературы развился из старых мартирологи, и стал излюбленной формой популярной литературы. Он процветал с 8 по 11 века и был связан в основном с монашеской жизнью. К сожалению, риторический язык резко контрастировал с простым характером содержания, так что главная ценность этой литературы - историческая.

Более популярны по стилю биографы святых VI-VII веков. Самый старый и самый важный из них - Кирилл Скифопольский (в Палестине), чьи биографии святых и монахов отличаются достоверностью фактов и дат. Большой интерес представляют также труды Леонтия, архиепископа Кипра (VII век), в особенности его житие патриарха Иоанна (прозванного Милосердным), Элимосинария, благодаря их вкладу в историю культуры и этики и их подлинно популярному языку. Александрия. (См. Генрих Гельцер, Кляйне Шрифтен, Leipzig, 1907.) Эта жизнь описывает для нас человека, который, несмотря на свои особенности, честно пытался «реализовать чистое библейское христианство самоотверженной любви», и чья жизнь знакомит нас с обычаями и идеями низших классов общества. жители Александрии.

Роман Валаама и Иоасафа (также Варлаам и Иосафат ) был еще одним популярным произведением византийского происхождения, ныне возведенным во всемирную литературу. Это «Песнь песней» христианского аскетизма, проиллюстрированная опытом индийского принца Иоасафа, которого отшельник Варлаам вел отшельником Варлааму отказаться от радостей жизни и как истинный христианин отречься от мира. Материал рассказа действительно индийский. буддийский, ибо происхождение Иоасафа было Будда. Греческая версия зародилась в монастыре Сабва в Палестине примерно в середине VII века. Он не получил широкого распространения до XI века, когда стал известен всей Западной Европе благодаря латинскому переводу [Cf. Ф. К. Конибер, «Легенда о Варлааме и Иосафате» в Фольклор (1896 г.), VII, 101 кв.]

Аскетическое представление о жизни было заложено в византийском характере и было усилено высоким развитием монастырских учреждений. Последняя, в свою очередь, породила обширную аскетическую литературу, хотя она не углубляет аскетизм ее великого представителя Св. Василий Кесарийский.

Менее широко культивируются византийские мистические писания, но они превосходны по качеству. Истинный основатель отчетливо византийский мистика был Максим Исповедник (7 век), которые углубили традицию христианского неоплатонизма, как обнаружено в Псевдо-Дионисии, с помощью ресурсов православной христологии. Ни один другой писатель в восточно-христианской традиции не превосходит Максима по умозрительному размаху и оригинальности. Позднее представители этой мистической традиции были Симеон Новый Богослов и Никита Стетатос в 11-м и Николаос Кавасилас в 14 веке. Византийские писатели-мистики отличаются от западноевропейских главным образом своим отношением к церковным церемониям, которых они неукоснительно придерживались, видя в них глубокий символ духовной жизни церкви, где жители Запада видят попытку заменить внутреннюю жизнь внешней. пышность. Соответственно, Симеон строго соблюдал обрядовые правила церкви, считая их, однако, лишь средством достижения этического совершенства. Его основное произведение (опубликовано только на латыни) - это сборник прозаических произведений и гимнов о причастии к Богу. Он сродни начальнику Немецкие мистики в его склонности к пантеизму. О столь же выдающемся ученике Симеона, Никите Стетатосе, нужно только сказать, что он отверг пантеистический тенденции. Последний великий мистик Кавасилас, архиепископ Салоник, возродил учение Дионисий Псевдо-Ареопагит, но в плане его основного произведения «Жизнь во Христе» демонстрирует полную независимость от всех других миров и не имеет аналогов в византийском аскетизме.

Наследие византийской литературы

Римское господство в государственной жизни никуда не делось. Подчинение церкви государственной власти привело к правительственной церковности, вызывая трения с Римская католическая церковь, который оставался относительно независимым.

Греческий в итоге обогнал латинский как официальный язык правительства, "Новеллы" Юстиниан I последний латинский памятник. Еще в 7 веке греческий язык достигла больших успехов, и к 11-му греческий язык был верховным, хотя он никогда не вытеснял многочисленные другие языки империи.

Восточная Римская империя разделила европейскую цивилизацию на две части: Романтика и Германский, другой греческий и Славянский. Эти культуры различались этнографически, лингвистически, церковно и исторически. Имперский Россия, то Балканы, и Османская империя были прямыми наследниками византийской цивилизации; первые два, особенно в церковном, политическом и культурном отношении (посредством перевода и адаптации священной, исторической и популярной литературы); третий - в отношении гражданского управления.

Косвенно Империя веками защищала Западную Европу от войн, отбиваясь от различных захватчиков и мигрирующего населения. Византия была также сокровищницей древнегреческой литературы. В средние века, до взятия Константинополя, Запад был знаком только с римской литературой. Греческая древность впервые была перенесена в Италию с сокровищами, привезенными беглыми греческими гуманистами, многие из которых были делегатами на Совет Флоренции с 1431 по 1449 гг.

Византийская культура оказала прямое влияние на южную и центральную Европу в церковной музыке и церковной поэзии, хотя это было только в очень ранний период (до VII века).

Византийская культура оказала определенное влияние на Ближний Восток, особенно на персы, а Арабов.

Смотрите также

дальнейшее чтение

Нет всеобъемлющей истории византийской литературы, написанной на английском языке, хотя Оксфордский словарь Византии обеспечивает отличное освещение отдельных авторов и тем. Главы Хоррокса, посвященные средневековью, полезны для "языкового вопроса". В История Каждана охватывает только ранний период. Beaton и Lauxtermann полезны для «низкого» и «высокого» стиха соответственно.

Изучение византийской литературы как самодостаточной дисциплины зародилось в немецкоязычном мире, и наиболее важные общие обзоры пишутся на этом языке. Бек и Хунгер остаются стандартными работами по теологической и светской литературе соответственно, хотя Крумбахер и Моравчик по-прежнему ценны. Розенквист - это недавнее и полезное введение в эту тему.

Р. Битон, Средневековый греческий роман (Кембридж, 1989). ISBN 0-521-33335-0.
Х.-Г. Бек, Kirche und theologische Literatur im Byzantinischen Reich (=Handbuch der klassischen Altertumswissenschaft 12,2,1) (Мюнхен, 1977). ISBN 3-406-01416-X.
Г. Хоррокс, Греческий: история языка и его носителей (Лондон, 1997). ISBN 0-582-30709-0.
Х. Голод, Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner (=Handbuch der klassischen Altertumswissenschaft 12,5) (Мюнхен, 1978) [два тома]. ISBN 3-406-01427-5; ISBN 3-406-01428-3.
Каждан А.П., История византийской литературы (650-850) (Афины, 1999). ISBN 960-371-010-5.
К. Крумбахер, Geschichte der byzantinischen Litteratur (Мюнхен, 1897).
Доктор медицины Lauxtermann, Византийская поэзия от Псидов до Геометров (Вена, 2003). ISBN 3-7001-3150-X.
Г. Моравчик, Byzantinoturcica (Берлин, 1958) [два тома] (Обманчивое название: фактически самая важная история византийской светской литературы до голода).
Панайотис Ройлос, 'Амфотероглоссия ': Поэтика средневекового греческого романа XII века (Кембридж, Массачусетс, 2005).
Я. Розенквист, Die byzantinische Literatur: vom 6. Jahrhundert bis zum Fall Konstantinopels 1453 г. (Берлин, 2007). ISBN 978-3-11-018878-3.

внешняя ссылка

Атрибуция

В эту статью включен текст из публикации, которая сейчас находится в всеобщее достояние: Герберманн, Чарльз, изд. (1913). "Византийская литература ". Католическая энциклопедия. Нью-Йорк: Компания Роберта Эпплтона.

[britannica-1] а ^б ^c ^d ^е ^ж ^грамм ^час ^я ^j ^k Encyclopdia Britannica - «Греческая литература: византийская литература»

[2] «Новогреческий язык в его отношении к древнегреческому», Э. М. Гелдарт

[3] Уортли, Джон, изд. (2010), Иоанн Скилиц: Краткий обзор византийской истории, 811-1057 гг., Кембридж, Соединенное Королевство: Издательство Кембриджского университета, стр. 372, ISBN 978-0-521-76705-7

[1]

[2]

[3]